Posted by (Продолжение. Начало в # 598)
Белостокско-Минский котел
Дмитрий Павлов командовал Западным фронтом недолго. После сдачи Минска он 30 июня 1941 года был отстранён от должности командующего фронтом и вызван в Москву. 2 июля вновь возвращён на фронт, но заместителем командующего Западным фронтом, который возглавил лично нарком обороны, а с 23 июня 1941 года председатель Ставки Главного командования маршал Семён Тимошенко.
Предшествовал этому сокрушительный разгром советских войск – раннее известный как «барановичский котёл». Современные русские историки стыдливо именуют его Белостокско-Минский котел.
Получая противоречивые приказы, советские войска как бы специально готовили к разгрому. На второй день войны с СССР немцы взяли Гродно. 25 июня был отдан приказ войскам на отступление, но немцы уже перерезали основные коммуникации. С захватом 28 июня Волковыска рассекли окруженные войска надвое и замкнули малое кольцо в районе Барановичей, окружив 3-ю, 4-ю и 10-ю армии. Окруженные войска 29-30 июня ожесточенно сражались в районе Зельвы – Слоним в попытке выйти из окружения через немногочисленные переправы на реках Зельвянка и Щара, но превосходящими силами немцев были прижаты к берегам рек и разгромлены.
У еврейского местечка Зельвы окруженцы дали бой. Сейчас в Зельве нет евреев, в этом поселке городского типа с менее чем 7 тысяч жителей есть газета «Праца» («Труд»). 27 июня 2019 г. в ней была опубликована статья с гордым названием «1941 год. Зельвенский прорыв, изменивший ход войны». В ней пишется:
«Никогда доселе в истории войн не было такой массы войск, двигавшихся по одной дороге. Полки, дивизии, корпуса армий заполняли шоссе так, что немецкие воздушные разведчики не видели начала этого исхода даже с высоты авиаполета. «Это намного превышает шестьдесят километров», – с тревогой сообщали они в своих донесениях. Во всю ширину дороги двигались грузовики и танки, колонны пехоты и кавалерии, тягачи с орудиями и санитарные фургоны, телеги с беженцами и машины с армейским имуществом… Это был великий кровавый исход из стратегической западни «Белостокского выступа». Сотни тысяч людей двигались на восток из Белостока в Слоним по стокилометровому участку шоссе, пока не остановились в Зельве перед взорванными мостами…
Никогда доселе в истории войн не было столь убийственного избиения войск с воздуха. Немецкие пикирующие бомбардировщики совершенно безнаказанно налетали волна за волной. Спасения от них не было ни в кюветах, ни в придорожных кустах, ни в перелесках. На сто километров обочины этой дороги были едва ли не сплошь устланы телами погибших, завалены остовами сожженных машин, сгоревшими танками, искалеченной техникой.
Такого кровавого исхода в истории войн еще не было. Вермахт попытался перекрыть путь этому человеческому потоку, используя Зельвянку, как естественную преграду. Из «белостокского мешка» был только один выход – через «горловину» Зельва-Слоним. И эту горловину немцы изо всех сил пытались затянуть потуже.
Зельва… До июня 1941 года этот старинный живописный городок жил своей самобытной жизнью, о которой ничего не знали в Москве, и о которой ничего не хотели знать в Берлине. Но уже 25 июня Гитлер вынужден был отыскать на карте это загадочное название – Зельва. Именно здесь, на берегах реки Зельвянки, намечалось совершенно незапланированное им сражение.
Зельва стала плотиной, где стихийно сбивались в одну безначальную толпу прибывавшие с запада красноармейцы всех родов войск, а также множество грузовиков с ранеными.
На реке Зельвянке буквально в 100 метрах друг от друга находились железнодорожный и шоссейный мосты. Последний был взорван гитлеровскими диверсантами. Железнодорожный мост немцы не бомбили, так как, видимо, хотели использовать его в своих нуждах. Около него скопилось огромное количество автотранспорта и живой силы в расчете на переправу и по причине личной безопасности.
Самым первым попытался придать переправе организованный вид майор госбезопасности Сергей Бельченко. Спустя много лет Бельченко сам рассказал о зельвенской переправе: «Я создал группу по переброске людей и транспорта через железнодорожный мост. Что самое удивительное, на этом мосту стоял эшелон с арестованными поляками из числа врагов Советской власти, отправленный из Белостока. Оказалось, что машинист и его помощники сбежали. Все они были поляками. И теперь этот эшелон мешал эвакуации на другой берег реки. Я встал на кузов полуторки и громким голосом крикнул в толпу, что мне нужны машинисты паровоза. Образовалась тишина. Я повторил сказанное. Ко мне подбежали 3 человека. Один оказался капитаном Красной Армии, остальные рядовыми. Я им приказал завести паровоз и немедленно начать движение. Капитан спросил: «А куда ехать-то?» Я ответил: «На восток!». После этого, со второй половины дня и до полуночи, было переброшено огромное количество людей и автотранспорта на левый берег по шпалам».
Войска прибывали, накапливались, прорывались. Но с каждым разом прорываться становилось всё труднее: немцы поставили мощный заслон, захватив Слоним.
И грянул бой. Да не один, а один за другим – три яростных прорыва. Первый бросок в сторону Слонима совершили бойцы разрозненных полков, которых объединил Сергей Бельченко. Через сутки на второй прорыв сводный батальон повел начальник разведки 10-й армии полковник Смоляков, вместе с ним прорывались и остатки штаба армии вместе с легендарным генерал-лейтенантом Дмитрием Карбышевым.
И, наконец, в самый главный бой – 27 июня – повел свои войска полковник А.Г.Молев. Это была крупная общевойсковая операция, в которой кроме пехоты, поддержанной артиллерией, участвовали танки, кавалерийский полк и бронепоезд, пришедший в Зельву из Белостока.
Никогда доселе в истории войн не было такой ярости, с какой войска прорывали вражеские заслоны. Никогда доселе в истории войн не было и такой кавалерийской атаки: сабельные эскадроны мчались на пулеметный батальон немецких мотоциклистов. Лавина огня в пятьдесят пулеметных стволов встретила казачью лаву. Конники рубили мотоциклистов, а всадники механических «коней» косили все живое, что попадалось в их прицелы. Пулеметы молотили со скорострельностью 600 выстрелов в минуту.
Ценой огромных потерь обреченные бойцы все же сумели вырваться из стянутой горловины «белостокского мешка». Разгромили 107-й немецкий пехотный полк и потрепали другие части и вышли, пусть без тяжелой техники, к своим, приняли потом участие в последующих боях. А полегший казачий полк сумел сохранить свое знамя. Спрятанное под мостом через Зельвянку, оно сохранилось до наших дней, было найдено и передано в музей Великой Отечественной войны г. Минска».
Прекрасная статья для газеты из поселка городского типа, но несмотря на пафос повествования, никакого влияния на победу над нацистской Германией избиение на мосту через Зельвянку не оказало. 28 июня вырвавшиеся вперед немецкие войска взяли Минск, а войска 4-й и 9-й немецких армий 1 июля соединились и замкнули внешнее кольцо окружения, окружив 13-ю армию. Попытки прорыва из котла под Минском также были безуспешны, удалось прорваться только разрозненным соединениям армий и 8 июля «котел» был зачищен.
Всего в Белостокско-Минском «котле» были разгромлены войска 3-й, 4-й, 10-й и 13-й армий и все пять мехкорпусов. 20-й мехкорпус в боях под Минском понес большие потери и потом принимал участие в оборонительных операциях Западного фронта. Остатки корпуса попали в окружение в районе Могилева и 26 июля, уничтожив всю технику, малыми группами пробивались из окружения. По данным немецкого командования, в Белостокско-Минском «котле» было взято в плен 324 тысячи человек.
Уманский котел
Казалось бы, после белорусской катастрофы и кадровых перестановок советское руководство должно избегать подобных ситуаций, но вскоре на Юго-Западном фронте образовался Уманский котел.
Проиграв приграничные сражения, Юго-Западный фронт начал 30 июня отступление на восток в попытке, как тогда говорили, закрепиться на старой советской границе. В тот же день 30 июня 1941 года, использовав неудачи Красной Армии, Сталин добился создания Государственного Комитета Обороны и стал в его главе. 10 июля 1941 Сталин возглавит и Ставку Верховного Главнокомандования.
В отличие от Гитлера, Сталин не имел никакого военного образования. Гитлер во время первой мировой дослужился аж до ефрейтора. Правда в Гражданскую при обороне Царицына Сталин был членом Реввоенсовета от большевиков. Тройка реввоенсовета состояла из представителя солдат, большевиков и военспеца. То есть военным специалистом Сталин никогда не был. Но видно в противостоянии Германии и СССР нужны были специалисты другого профиля, а ими как раз и оказались отставной ефрейтор и семинарист-недоучка. Свою некомпетентность в других вопросах они компенсировали большим партийным стажем и умением своевременно говорить то, что от них хотели услышать малообразованные люди – мысли и надежды, которых лидеру немецких нацистов и лидеру русских коммунистов были близки и понятны.
Конечно, назначение Сталина главой ГКО и СВГ не улучшило положения на фронтах. Войска Юго-Западного фронта были изрядно потрепаны, 8 мехкорпусов были разгромлены или понесли серьезные потери в приграничных сражениях, танков оставалось очень мало. Закрепиться не удалось, немцы рвались к Киеву, 16 июля немецкий танковый клин рассек у Белой Церкви фронт надвое, на южном фланге были отрезаны две армии, 6-я под командованием Музыченко и 12-я под командованием Понеделина.
В образовавшуюся севернее Киева брешь шириной 90 км немцы ввели танковую группу и начали заходить в тыл 6-й армии, а с юга в тылы 12-й армии рвалась немецкая группа «Юг», прорвавшая оборону на Днестре. В районе Винницы 12-я армия чтобы избежать окружения 18 июля начала отходить в район Умани.
19 июля 1941 года Семен Тимошенко был отстранен с поста наркома обороны. Его место занял Сталин.
Попытки командования фронта организовать 22 июля контрудар силами 26-й армии с севера и 2-го механизированного корпуса с юга и ликвидировать брешь – успеха не имели, немцев потеснили, но разрыв фронта не ликвидировали.
Директивой Ставки 25 июля 6-я и 12-я армии были переданы в состав Южного фронта, что привело к трагическим последствиям. Армии лишились управления и поддержки авиации Юго-Западного фронта, а командование Южного фронта оказалось неспособно организовать управление переданными войсками, и до 27 июля реальной помощи им не оказывало. Армии оказались брошенными и самостоятельно пытались организовать оборону в сужающемся «котле». Образовав подвижную группу «Ланг», немцы 26-27 июля прорвали оборону 12-й армии и вошли глубоко в тыл советским воскам, вследствие чего управление войсками в районе Умани было дезорганизовано.
Командование Южного фронта запретило отводить войска, и 29 июля немцы замкнули кольцо окружения.
В Уманский «котел» попали соединения 6-й и 12-й армий и 2-го мехкорпуса общей численностью 158 тысяч человек, вырваться удалось примерно 11 тысячам человек. По данным немецкого командования, в плен попали 110 тысяч бойцов и командиров.
Киевский котел
Но и уманский котёл никак не отразился на стратегии Сталина. Он решительно вел свои войска в окружение. Даже создается впечатление что Сталин и Гитлер действуют по заранее согласованному плану.
20 августа передовые части 1-й танковой группы Клейста форсируют Днепр у Запорожья, захватывают понтонные переправы у Днепропетровска, а 17-я армия немцев захватывает небольшой плацдарм у Кременчуга.
21 августа Гитлер дает директиву на окружение и разгром советского Юго-Западного фронта (5-я, 21-я, 26-я, 37-я, 38-я армии), удерживающих Киевский укрепрайон и левый берег Днепра.
23 августа при отводе 5-й армии за Днепр, преследуя отступающие советские войска, немецкие танковые части захватывают стратегический мост на Днепре севернее Киева у села Окуниново, и начинают формировать и расширять захваченный плацдарм.
27 августа немецкое командование принимает решение о нанесении танкового удара с юга из района Кременчуга, и ведет отвлекающие удары в районе Черкасс. 31 августа немцы расширяют плацдарм у Кременчуга и наводят понтонную переправу. С 6 сентября со всей группы армий «Юг» сюда передислоцируются саперные подразделения и технические средства для наведения мощного моста через Днепр для прохода танков. Одновременно расширяется плацдарм, немцы продвигаются в тыл советским войскам, захватывают мосты на реке Псел и готовят бросок танков на север.
На северном фланге 2-я танковая группа Гудериана 6 сентября наносит удар с Окуниновского плацдарма по 5-й армии, которая к 10 сентября как боевая единица перестает существовать, и с этого момента на севере образуется правая клешня, готовая идти навстречу танкам Клейста через Конотоп – Ромны – Лохвицу.
10 сентября немецкое командование отдает приказ 1-й танковой группе Клейста форсированным маршем идти к кременчугской переправе. Ночью под дождем армада танков форсирует Днепр и сосредотачивается на левом берегу, а утром 12 сентября наносит удар навстречу 2-й танковой группе в направлении на Прилуки – Пирятин.
11 сентября командование Юго-Западного фронта запрашивает Ставку об отводе войск от Киева, но разрешения не получает. У Сталина другие планы.
К 13 сентября в войсках фронта начался хаос, огромные колонны пытаются пробиться к Пирятину и выйти из окружения. Танковые колонны Гудериана и Клейста 14 сентября встречаются в Лохвице, замыкают окружение и начинают формировать внешнее кольцо. Русские историки говорят, что к командующему фронтом генерал-полковнику Михаилу Кирпоносу 15 сентября направляется уполномоченный Ставки с устным приказом отходить на тыловые рубежи. Кирпонос без письменного приказа отказался это делать и обрек войска на полное уничтожение. 18 сентября Ставка письменно санкционирует отход.
Войска вышли из Киевского укрепрайона и оказались восточнее в районе Лохвицы в двойном кольце окружения.
20 сентября 1941 года сводная колонна штабов Юго-Западного фронта и 5-й армии подошла к хутору Дрюковщина, находящемся в 15 км юго-западнее Лохвицы, где была атакована главными силами немецкой 3-й танковой дивизии. Потеряв несколько орудий и бронемашин, остатки колонны отошли в рощу Шумейково. В плен попал командующий артиллерией 5-й армии генерал-майор Сотенский вместе со всем своим штабом. В группе оставалось не более тысячи человек, из них около 800 командиров, в том числе командующий фронтом Михаил Кирпонос, члены Военного совета Бурмистенко, Рыков, начальник штаба Тупиков, генералы управления фронта Добыкин, Данилов, Панюхов, командующий 5-й армией Потапов, члены Военного совета армии Никишев, Кальченко, начальник штаба армии Писаревский, комиссар госбезопасности 3-го ранга Михеев. Транспорт и люди рассредоточились по кромке пересекавшего рощу оврага, бронемашины заняли позиции по опушке. Противник атаковал рощу с трёх сторон. По сведениям русских историков, в рукопашной схватке по обороне рощи участвовали все – от солдата до командующего фронтом. В том бою, как нас уверяют, генерал-полковник Михаил Кирпонос был ранен в ногу (перебита берцовая кость), а через несколько часов погиб от попадания осколка в голову.
В киевском «котле» были разгромлены 5-я, 21-я, 26-я и 37-я армии, по советским данным личный состав попавших в окружение исчислялся в 452 тысячи человек. По немецким данным, в плен попало 665 тысяч человек.
Мелитопольский котел
Но и киевский «котёл» не был последним. Советское и германское командование совместными усилиями продолжали создавать условия для окружения советских войск.
После разгромов на Западном и Юго-Западном фронтах, на Южном фронте всё ещё пытались атаковать и только 5 октября командующий фронта генерал-лейтенант Дмитрий Рябышев, желая избежать окружения, отдал приказ отступать.
Надо сказать, что в начале войны Рябышев сделал стремительную карьеру. 22 июня 1941 года он комкор, 22 июля был назначен на должность командующего армии, а 26 августа – командующим фронтом. Под его командованием войска угодили в Мелитопольский котел.
Попытки окруженных войск прорваться на Волноваху и Мариуполь в основном успеха не имели, выйти удалось некоторым разрозненным соединениям с потерей практически всего тяжелого вооружения. Советские войска 9 октября прижали к деревне Семеновка, 10 октября немцы «котел» ликвидировали По немецким данным, они взяли 100 тысяч пленных, по советским данным, безвозвратные потери Южного фронта в операциях на Донбассе с 29 сентября по 16 ноября составили 132 тысячи человек. По воспоминаниям Д. И. Рябышева, после прибытия в Москву 10 октября 1941 года он был вызван к И. В. Сталину и в присутствии Л. П. Берия давал объяснения по поводу тяжелого поражения войск. Потом его понизили до командарма, а позже и до комкора. Но не расстреляли как Дмитрия Павлова, и в бою не убили, как Михаила Кирпаноса.
Возможно, дело в том, что Мелитопольский котел по своим масштабом не сравним как с тем, что было до него, как и с тем, что предстояло.
Вяземский и Брянский котлы
Завершили разгром кадровой советской армии Вяземский и Брянский котлы. Численность немецкой наступавшей группы армий «Центр» составляла 1,9 млн. человек, им противостояли три советских фронта численностью 1,2 млн. человек.
Немцы нанесли удар 2-й танковой группой Гудериана из района Глухова, а навстречу ей южнее Брянска наносил удар армейский корпус. Гейнц Гудериан, начавший наступление на Брянском фронте 30 сентября, прорвал советскую оборону и 3 октября с ходу захватил Орел и 6 октября – Брянск.
2 октября немцы с ходу прорвали оборону советских войск и устремились к Вязьме. Глубина продвижения немецких частей в полосе Западного фронта 3 октября уже составила до 50 километров, а 7 октября танковые клещи замкнулись западнее Вязьмы. Немецкие войска прорвали линию обороны Западного и Резервного фронтов на всю оперативную глубину, смогли окружить и уничтожить значительную часть сил фронтов и дошли до Можайской линии обороны Москвы.
До 15 октября окруженные войска вели ожесточенные бои и пытались пробиться из окружения, удалось это только отдельным разрозненным группам. Западный, Резервный и Брянский фронты за две недели рухнули, закрыть образовавшуюся брешь было нечем.
В Вяземском «котле» было окружено и разгромлено пять советских армий (16-я, 19-я, 20-я, 24-я и 32-я), в Брянском – разгромлены 5-я и 13-я армии и частично 50-я армия. По немецким данным, в плен попало 673 тыс. человек.
Ах, Одесса!
Когда говорят, что нельзя было противостоять такой мощи, что «доблестная Красная Армия» была обескровлена «сталинскими чистками», что враг был вооружен до зубов, что на него работала вся Европа, – я вспоминаю оборону Одессы – все её 73 дня.
Русские историки говорят, что Гитлер рвался в Одессу, чтобы иметь выход к Черному Морю, но у союзников Германии – Болгарии и Румынии – и так было достаточно своих черноморских портов. Другое дело, что в городе базировались корабли советского военно-морского флота, угрожающие черноморскому судоходству. Может в этом причина атак на Одессу, Севастополь и Новороссийск?
5 августа 1941 года Ставка Верховного Главнокомандования приказала Южному фронту оборонять Одессу до последней возможности.
После ожесточённых боёв на реке Днестр войска Приморской армии Южного фронта генерал-лейтенанта Георгия Софронова отошли к Одессе. С 19 августа 1941 года её назовут Отдельной Приморской армией. Следом за ней к Одессе подойдет 4-я румынская армия под командованием генерал-лейтенанта Николае Чуперка. Казалось бы, армия на армию, но по русским источникам Одессу защищали 12 августа 1941 года 34,5 тыс. бойцов против 340 223 румын и немцев. Потом, правда, стыдливо упоминают, что к концу обороны количество защитников возросло до 86 тысяч.
Но вопросов больше, чем ответов. В 4-й румынской армии или Армии Севера после её формирования 27.08.1916 было 41 000 военнослужащих, а после мобилизации 2.09.1916 107 948. В 1941 году в 4-й румынской армии было 12 дивизий, одна из них – танковая и 7 бригад.
Почему в советской армии было почти в 10 раз меньше солдат, чем в румынской, я не знаю. Тут два варианта: русские источники врут, и Приморская армия Южного фронта понесла грандиозные потери до того, как прорвалась к Одессе.
В пользу второй версии говорит сообщение, что «в начале августа 1941 года войска 4-й румынской армии, командование которыми осуществлял генерал Николае Чуперка (5 пехотных, 2 кавалерийские дивизии и одна моторизованная бригада), отрезали части Приморской армии (две стрелковые и 1-я кавалерийская дивизии) от главных сил Южного фронта». Откуда потом в 4-й румынской армии взялись ещё 5 дивизий и 6 бригад – официальные источники умалчивают. Что же касается Приморской армии, то её 3 дивизии вполне могли соответствовать 34,5 тыс. первоначальных защитников Одессы, которым противостояли по англоязычным источникам 160,000 военных. Силы немцев под Одессой составляли одну неполную дивизию (72-я пехотная).
Так или иначе, потрепанные в боях советские войска не дали взять Одессу. До 100 тысяч одесситов работали на строительстве укреплений и сооружении баррикад. Были построены три оборонительных рубежа общей протяжённостью свыше 250 км и около 250 баррикад.
Предприятия Одессы были переориентированы на ремонт вооружения и техники, выпуск продукции военного назначения. Во время осады в Одессе было выпущено 3 бронепоезда, 1262 миномёта, 1022 траншейных огнемёта, 210 тысяч ручных гранат, 30 тысяч противотанковых и противопехотных мин, а также бронетракторы НИ-1, бутылки с зажигательной смесью и т.д.
Одесской военно-морской базой для обороны Одессы был создан отряд боевых кораблей северо-западного района под командованием контр-адмирала Д. Д. Вдовиченко (крейсер «Коминтерн», эсминцы «Шаумян» и «Незаможник», дивизион канонерских лодок, бригада торпедных катеров, сторожевые катера и вспомогательные суда, сформированы два полка морской пехоты и 6 отрядов моряков. Корабли Черноморского флота и торгового флота (в том числе, корабли и суда Одесского порта) осуществляли снабжение Одессы на всём протяжении обороны.
16 сентября 1941 года по распоряжению Ставки из Новороссийска в Одессу были отправлены кадровая 157-я стрелковая дивизия (12 600 человек).
Трудно сказать, сколько бы могла продержаться Одесса, но у советского руководства были другие планы – 30 сентября 1941 года в Одессу была направлена директива Ставки ВГК: «Храбро и честно выполнившим свою задачу бойцам и командирам ООР в кратчайший срок эвакуировать войска Одесского Оборонительного района на Крымский полуостров».
В период с 1 по 16 октября 1941 года из Одессы было эвакуировано 86 тысяч военнослужащих, 15 тысяч человек гражданского населения, 19 танков и бронеавтомобилей, 462 орудия, 1158 автомашин, 3625 лошадей и 25 тысяч тонн военных грузов.
Сдача Одессы была не спонтанным решением, а хорошо продуманным планом советского руководства. Ещё в августе 1941 года из Одессы было эвакуировано 58 тысяч человек гражданского населения и 67,6 тысяч тонн грузов, а в сентябре 1941 года – 67 тысяч человек гражданского населения и 44,8 тысяч тонн грузов. Среди вывезенного имущества: оборудование завода «Большевик», станкостроительного завода имени В. И. Ленина, судостроительного и судоремонтного завода, заводов сельскохозяйственных машин имени Октябрьской революции, тяжёлого весостроения имени Старостина, сахарного, консервного, суперфосфатного и других заводов Одессы, топливо, металл и иное сырьё, паровозы и железнодорожные вагоны, картинны и другие музейные ценности.
После сдачи Одессы, газета «Правда» писала:
«Вся советская страна, весь мир с восхищением следили за мужественной борьбой защитников Одессы. Они ушли из города, не запятнав своей чести, сохранив свою боеспособность, готовые к новым боям с фашистскими ордами. И на каком бы фронте ни сражались защитники Одессы – всюду будут они служить примером доблести, мужества, геройства».
Уходя, Красная Армия взорвала дамбу Хаджибейского лимана и затопила Пересыпь. Румыны, войдя в Одессу, принялись восстанавливать разрушенный Красной армией город. После сдачи города новую администрацию встретили затопленные кварталы, руины и брошенные, искорёженные бронетрактора местного производства. Забытое советской властью местное население находило убежище в катакомбах.
Тем не менее, оборона Одессы разительно отличается от того, что происходило в котлах. Потери советских войск за период обороны Одессы составили: 15,6 тысяч человек убитыми, попавшими в плен, и пропавшими без вести и 24,7 тысяч человек больными и раненными. Потери противника составили 17,729 убитыми, 63,345 ранеными, 11,471 пропавшими без вести. Видно, такие малые потери за столь длительный период не устраивали обе стороны конфликта.
Приказом Верховного главнокомандующего от 1 мая 1945 года № 20 Ленинград, Сталинград, Севастополь и Одесса были названы городами-героями.
Севастополь
Оккупированный украинский город Севастополь в России почему-то называют «городом русской славы». Это тот город, где русская армия неоднократно терпела поражения. Сейчас мы не будем разбирать перипетии «героической» сдачи Севастополя в XIX веке, а последуем за переведенными туда защитниками Одессы в октябре 1941 года.
Сооружения Севастопольской военно-морской базы (СВМБ), которые включали десятки укреплённых орудийных позиций и минные поля к началу Великой Отечественной войны считались одними из самых укреплённых мест в мире. Другими словами – к обороне Севастополя советское руководство начало готовиться задолго до того, как «гитлеровская Германия вероломно и внезапно напала на Советский Союз (Большая советская энциклопедия)».
Можно сказать, что цели были определены заранее. Но не все задумки удались. Ещё 22 июня 1941 года Вячеслав Молотов в своем радиообращении к советскому народу сказал:
«Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбёжке со своих самолётов наши города – Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие»…
То есть уже тогда Киев и Севастополь были заявлены как цели противостояния. Каунас до начала 2-й мировой войны был столицей независимой Литвы, а вот почему первый оказался Житомир, – не знаю. Может его на самом деле бомбили, но зачем? Ни о каких довоенных приоритетных объектах военного значения я не знаю. Более реально предположить, что Житомиру и Каунасу была предоставлена (как Киеву и Севастополю) особая роль в деле уничтожения советских граждан. Но с Житомиром не срослось, а Каунас, не став городом-героем, стал печально известен своим 9-м фортом – одним из первых в СССР центром по организованному уничтожению евреев.
Севастополю же была отведена роль города в длительной осаде. Севастополь – не Одесса с её 73-мя днями обороны и сравнительно малыми потерями. Здесь решили «стоять насмерть». Противостояние длилось с 30 октября 1941 года по 4 июля 1942. То есть более 8 месяцев.
Читатели меня спрашивают – как же должны были получиться сверхлюди, если пули и штыки не оставляли никакой надежды на выживание?
Но советским людям объяснили, что пули и штыки опасны только для трусов, а смелым строителям светлого коммунистического будущего они не опасны.
Об этом и стихотворение Алексея Суркова «Песня смелых»:
С бандой фашистов сразиться
Смелых Отчизна зовет.
Смелого пуля боится,
Смелого штык не берет.
Но это в песне, а на полях сражений смелые, как правило, гибли первыми. А штык и пуля были одинаково губительны, как для смелых, так и для осторожных. Наоборот, у тех, кто не лез в герои, было больше шансов уцелеть. Об этом мне рассказывал мой отец и другие, побывавшие на передовой, реальные ветераны той войны.
Для того, чтобы Севастополь оказался в осаде, советским командованием были созданы все условия, главным из которых была сдача врагу всей остальной территории Крымского полуострова.
К 30 октября 1941 года в Севастополь были эвакуированы наиболее значимые предприятия других городов Крыма, в том числе завод «Красный металлист» из Симферополя, сюда же перебралась из Одессы хорошо там себя зарекомендовавшая Приморская армия. Для тех, кто не знает: Симферополь, как и Одесса были сданы врагу после прямого приказа советского главнокомандования об уходе оттуда всех советских войск.
Благодаря умелому руководству, для оказавшихся в осажденном Севастополе советских граждан, были созданы нечеловеческие условия. На глубине 60 метров, в штольнях недостроенного подземного объекта «Крот» к ноябрю 1941 года появился так называемый спецкомбинат №1. Кроме оборудования уже упомянутого симферопольского «Красного Металлиста», здесь использовали мощности Севастопольского морского завода имени Серго Орджоникидзе № 201 и ряда других крымских предприятий. Сырость и нехватка воздуха, смены по 12-16 часов в сутки. Здесь работали не только взрослые, но и дети. Не задолго до конца осады, ночью 28 июня 1942 года, когда окончательно перестало поступать электричество, русские подорвали спецкомбинат №1. После его ликвидации у защитников Севастополя стали заканчиваться боеприпасы. 30 июня, когда пал Малахов курган, командующий обороной вице-адмирал Октябрьский получил приказ ставки ВГК на эвакуацию.
Командующий Приморской армии генерал Петров был эвакуирован на подводной лодке Щ-209 вечером 1 июля.
Эвакуация высшего командования началась с помощью авиации. 13 самолётов ПС-84 вывезли на Кавказ 222 начальника и 49 раненых. Около 700 человек начальствующего состава были вывезены подводными лодками. Ещё несколько тысяч смогли уйти на лёгких плавсредствах Черноморского флота. В период с 1 по 10 июля 1942 года из Севастополя всеми видами транспортных средств было вывезено 1726 человек, в основном, командно-политический состав армии и флота.
Из справки начальника управления особых отделов НКВД СССР В. С. Абакумова от 1 июля 1942 г.:
«В беседе со мной […] командующий Черноморский флотом т. Октябрьский, находящийся в Новороссийске, о положении в Севастополе сообщил: […] в ночь с 30 июня на 1 июля противник ворвался в город и занял районы: вокзал, Исторический бульвар, Херсонесский аэродром и др. Оставшиеся бойцы дерутся героически, в плен не сдаются, при безвыходном положении уничтожают сами себя. […] Севастополя, как города, нет, разрушен»
Из сводки Совинформбюро от 3 июля 1942 года:
«Севастополь оставлен советскими войсками, но оборона Севастополя войдёт в историю Отечественной войны Советского Союза как одна из самых ярких её страниц».
В Русском музее в Санкт-Петербурге до сих пор экспонируется написанная к осени 1942 года картина Александра Александровича Дейнеки «Оборона Севастополя».
Дейнека – талантливый художник. Писал картины о спорте и на исторические темы. Одна из моих любимых картин Александра Дейнеки «Будущие летчики» 1938 года. Три мальчика на Севастопольской набережной, у самого моря. Романтика, оптимизм.
Картина А.Дейнеки «Оборона Севастополя» лишена и романтики, и оптимизма. Советские искусствоведы видели в ней: «символическое изображение столкновения двух непримиримых сил на руинах горящего города: богатырские фигуры советских моряков в нарочито белоснежных робах против надвигающейся темно-серой, почти безликой массы захватчиков. Динамику и драматизм композиции определяет центральная фигура матроса в последнем отчаянном броске на геометрически точный ряд вражеских штыков». Центральная фигура матроса рисовалась не с мужчины – не было у художника среди тех, кого он знал такого человека, которого требовала линия партии, похожего на тех, которые «дерутся героически, в плен не сдаются, при безвыходном положении уничтожают сами себя».
Позже А. Дейнека напишет: «Тогда мне пришла в голову мысль прибегнуть к женской натуре. Одна из моих знакомых спортсменок с подходящими физическими данными согласилась позировать».
Остается только догадываться, кем была знакомая спортсменка, возможно одной из тех фронтовичек, которых поэтесса Юлия Друнина назовет «девчата похожие на парней». Ничего женского в центральной фигуре картины я не заметил. А взгляд «защитников Севастополя» на этой картине вообще не человеческий. Ни до, ни после А. Дейнека ничего подобного не рисовал. Это взгляд не человека разумного, а следующего после него витка эволюции в мечтах одержимых дарвинизмом, «матерого человечища», которого пуля боится и штык не берет!
Такой взгляд на картинах любимых немецкими нацистами художников баталистов, особенно, таких как Франц Айсхорт и Вильгельм Саутер. Вот они – надежда тех, кто хотел сделать Германию снова великой, люди будущего и все человеческое им чуждо. Для них «белокурых бестий» люди разумные – homo sapiens – с их мечтами и надеждами, – расходный материал, недочеловеки, недостойные жалости и сострадания.
Наверное, также размышляли «великие граждане» и по совместительству вожди Страны Советов. Для них рядовые защитники и жители Севастополя тоже были расходным материалом. И после решения о сдаче города их бросили на произвол судьбы. С боями прорвавшись к мысу Херсонес, они все ещё надеялись, что за ними пришлют транспорт и их вывезут. Но никто за ними не вернулся. По советским источникам из них в плен попало 78 230 человек. Я был на мысе Херсонес в 1980 году, когда снимал регату в Севастополе. Там я увидел раскопки древнегреческого города Херсонес, но не было даже таблички с упоминанием о событьях июля 1942 года.
Всего за время осады Севастополя с 30 октября 1941 по 4 июля 1942 потери Красной армии составили 200 481 человек из них 156 880 убито или взято в плен, 43 601 ранено или заболело. После бегства комсостава в июле 1942, по ряду источников потери составили 118 000 человек, из которых 95 000 попало в плен, 5 000 ранено и минимум 18 000 убито.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 декабря 1942 года учреждена была медаль «За оборону Севастополя» для 52 540 военнослужащих Красной Армии, Военно-Морского Флота и войск НКВД, и лиц из гражданского населения, принимавших непосредственное участие в обороне. Медалью не награждались попавшие в плен во время и после падения Севастополя, включая тех, «кто не смог эвакуироваться» (преимущественно рядовой состав, включая раненых в госпиталях).
kackad.press 