Posted by (Продолжение. Начало в #622)
ДЕТВОРА
Много забавного я повстречал в эмигрантской среде, общаясь и с нашей детской аудиторией. Помню, нас пригласили к кому-то на день рождения. Люда приехала вовремя, а я задержался на работе и приехал туда чуть позже. Там с родителями пришёл мальчик лет четырёх. Люда всегда очень любила детей и стала с ним играть. Ему так понравилась игра, что он тут же предложил ей дружить. А тут как раз пришёл я. Мальчик как-то неприветливо посмотрел на меня и спросил Людмилу:
– Это твой музик? – на что Люда ответила:
– Да это мой муж.
Мальчик ещё раз взглянул на меня сурово и очень обиженно подвёл черту под знакомством:
– Я с тобой больсе длузить не могу!
Мы как-то в субботу сидели большой компанией в гостях у наших соседей, а их сына первоклашку как раз должен был привезти из школы школьный автобус. И вот открывается дверь, все сразу замолчали, в комнату вошёл малыш от горшка два вершка, устало снял со спины свой огромный ранец и очень серьёзно и озабоченно произнёс:
– Замудохался я сегодня!
Правда, бывали ситуации, когда было и не до смеха. Так, на один из праздников нас пригласили наши приятели из Молдавии. Мы хорошо посидели, пообщались за праздничным столом и их дети, мальчик и девочка, пошли спать в свою спальню на второй этаж. Хозяева включили музыку, все пошли танцевать, шутили, веселились, было весело и прикольно. Однако где-то через минут тридцать со второго этажа спустился сын лет одиннадцати и очень выразительно произнёс, обращаясь к родителям:
– Мне завтра рано в школу вставать, а я из-за вас спать не могу. Если вы не успокоитесь, я вызову полицию, – и пошёл наверх.
В комнате наступила тишина, музыку выключили, кто-то нервно засмеялся, кто-то тяжело вздохнул. Хозяева стали всех убеждать, что мальчик пошутил, что не надо обращать внимания, и если он не выспится, они оставят его дома и не поведут в школу, что можно продолжать танцевать и веселиться, но настроение у всех гостей уже пропало, все стали собираться и разошлись по домам. Больше к этим ребятам, боясь их мальчика, мы в гости не ходили.
У одних наших приятелей сынишка лет восьми по имени Джулик учился в еврейской академии «Джуиш Академи». Однажды, когда на одном из уроков дети изучали талмуд, этот Джулик встал и во всеуслышание заявил, что он не может изучать талмуд. Ошарашенный преподаватель, хорошо знавший его родителей, удивлённо спросил:
– Джулик, а почему ты не можешь изучать талмуд?
– А потому, что я не еврей!
– Как это не еврей, я же знаю твоих и маму и папу.
– А вот так! Потому что, если я дома чего-нибудь не так сделаю, папа меня ругает и говорит, что я не еврей!
АМЕРИКАНСКИЙ ДРУГ
Расскажу про ещё одного моего американского друга итальянского происхождения, тоже по имени Джон.
Моя дочь устроилась в одну технологическую компанию, и один из хозяев компании начал оказывать ей знаки внимания. Но он был женат, у него было трое детей, и наша дочка отвергла его ухаживания. В один из дней мне позвонил какой-то мужчина и сказал, что ему надо поговорить о чём-то важном со мной и моей супругой и назначил встречу в ресторане на берегу озера, где мы с Людмилой раньше и не бывали. Мы были заинтригованы и, поразмыслив, решили всё-таки поехать. В дверях ресторана нас встретил представительный, лет сорока пяти мужчина, одетый с иголочки в шикарный костюм с платочком в нагрудном кармане под цвет галстука. Он представился Юлиным боссом и провёл нас к накрытому столу.
Во время обеда он сказал, что влюбился в нашу дочь, но она не принимает его чувства. Сообщил, что дети его уже не маленькие, жизнь с женой у него не ладится и он с ней разводится, а по поводу нашей дочери у него очень серьёзные намерения. Он попросил нас повлиять на нашу дочь, чтобы она приняла его предложение, как только он разведётся. Мы ответили ему, что такие вопросы он должен решать с нашей дочерью и если он сможет доказать ей свои чувства и она его полюбит, то мы примем её любое решение.
Джон не очень-то огорчился такому ответу, мне даже показалось, что он и не рассчитывал на что-то другое, а просто ему захотелось познакомиться с Юлиными родителями, тем более, что они русские, а к русским, как оказалось, он с юности испытывал некий пиетет, читая Пушкина, Достоевского, Толстого. Мы хорошо провели время, прилично выпили, вкусно поели, в конце он не дал нам расплатиться, мы разошлись и постепенно наше общение перешло в более тесную фазу. Мы начали иногда вместе с ним втроём ходить на ланчи, на ужины (к слову сказать, несмотря на его солидное состояние, мы платили всегда по очереди, то он, то мы).
Он был начитан и умён, правда отличался некоторой несобранностью и рассеянностью. Так во время деловых поездок он не раз забывал в такси свой ноутбук, чемодан и личные вещи, которые потом приходилось разыскивать через полицию или бюро находок. Он, в какой-то степени был моим коллегой, окончил RPI, то есть местный Политехнический институт города Ренселера, что в десяти минутах езды от нас, начал работать по специальности, но потом переключился на создание компьютерных программ по тестированию различного оборудования и безопасных компьютерных систем хранения информации. Создал свою довольно успешную компанию и быстро разбогател. Ему, как владельцу одной из крупнейших и успешных компаний штата даже как-то доверили закрывать, стуча молотком, торги на Нью-Йоркской бирже.
Потом он открыл ещё одну свою компанию по собиранию и «пробиванию» на промышленную основу технических идей и новаций, которую он назвал «инкубатор идей». Расположен был офис его компании в городе Трой, что тоже рядом с нами. Кстати, это город знаменит тем, что он, якобы, является родиной известного во всей Америке, да и во всём мире, национального символа Америки, Дяди Сэма.
Надо сказать, что Дядя Сэм возник, предположительно, как олицетворение США во время британо-американской войны 1812 года. Американский фольклор утверждает, что появление выражения «Дядя Сэм» связано с мясником Сэмом Вильсоном, поставлявшим провизию на военную базу в город Трой, штата Нью Йорк. Тогда он и стал официальным инспектором мяса северной армии. Считается, что Сэм Вильсон получил прозвище «Дядя Сэм» за добродушие. Так говорят, когда он начал проверять и поставлять мясо для войск, оно было всегда высокого качества. Солдаты из Троя шутили, что этикетка с инициалами «U.S.» (Соединенные Штаты) на бочках на самом деле означает – дядя Сэм (Uncle Sam), почему в армии все в шутку и стали говорить, что мясо к ним прибыло от Дяди Сэма. А 15 сентября 1961 года Конгресс США принял резолюцию, которая официально признавала Сэма Вильсона прообразом Дяди Сэма – «прародителем национального символа Америки». Могила Сэма Вильсона находится там же, в городе Трой.
А наш приятель Джон купил дом в Олбани, который трудно назвать просто домом. Так как это, скорей, была целая усадьба, даже старинный полу-дворец с огромной территорией и озёрами на ней с золотыми карпами и окунями. После покупки дома он решил сделать ремонт и договорился с крупной дизайнерской компанией о том, что они сделают ему ремонт бесплатно, но он позволит после окончания ремонта в течение месяца возить туда на экскурсии людей в целях рекламы этой фирмы. Так в течение месяца со двора местного муниципалитета каждые два часа ходил рейсовый автобус с «туристами», которым показывали красоты интерьера и экстерьера одного из самых красивых домов в Олбани, репортаж об этом был и в газетах. Мы с Людой после вселения его семьи в этот дом, несколько раз бывали в нём и могли лично убедиться в мастерстве дизайнерской фирмы. Дом был очень старинный и в подвальном помещении была конюшня для нескольких лошадей, стояла старинная карета для выезда и отдельная серия помещений для лакеев, прислуги, горничных и т.д.
Ездил Джон только на самых дорогих американских машинах, но они всегда у него были забиты всяким хламом, мусором и долларовыми купюрами, так как, получив сдачу, скажем, в Макдональдсе, он бросал её прямо на дно кабины. Я уже отмечал его некоторую забывчивость и рассеянность, что свойственно многим очень способным и талантливым людям (Возможно, есть и другое объяснение: среди американцев есть поверье, что, выбрасывая мелочь, они избавляются от неудачи – bad luck – прим. ред.).
Так вот, однажды он, имея в Италии родственников, поехал туда отдыхать, взяв в рент машину и решив проехаться по стране, заехал в знаменитую Сицилию, о которой много слышал. Вечером остановился в каком-то отеле и спросил у хозяина, где можно перекусить и вкусить настоящей сицилийской жизни. Тот назвал ресторанчик, куда Джон и отправился.
В зале ресторана было людно и шумно, почему-то, хотя время было уже позднее, присутствовало много детей, на весь зал, не смолкая, звучали итальянские напевы. Джон примостился у стойки бара и начал вкушать весёлой сицилийской жизни. К нему подбежал какой-то местный разбитной мальчишка, стал перед ним петь и танцевать под звучащую из колонок музыку. Джон решил отблагодарить мальчишку и дать ему долларов пять-десять, повернулся к стойке, где он, как обычно во всех барах, выложил кошелёк, чтобы тут же расплачиваться с барменом, но кошелька на стойке не было. Он заглянул под стойку, но там его тоже не было, как не было уже рядом и самого юного танцора.
Кошелёк с приличной суммой, всеми кредитными карточками, водительскими правами и страховочными документами словно сицилийская корова языком слизала. Джон поднял шум, обратился к бармену, сумев на смеси двух языков сообщить ему, что произошло. Бармен не очень удивился, но позвонил в полицию. Через некоторое время прибыли два карабинера, один из которых немного знал английский и объяснил Джону, что он не где-нибудь в Нью-Йорке, а на Сицилии, где приезжему надо держать ухо (и карман) востро и быть осторожным, а то пропажа бумажника, который, безусловно, уже не найти, может оказаться его не самой большой потерей. С этими словами, пожелав Джону удачи, карабинеры удалились.
Джон вышел из ресторана и побрёл к машине. Сел в кабину, завёл мотор и увидел, что бензобак, практически пуст, и он даже не сможет доехать до отеля, где остановился. Он выключил зажигание, обхватил голову руками и стал лихорадочно думать, что же делать, но на ум не приходила ни одна, хоть какая-то продуктивная, мысль. Один в чужой стране, в чужом городе, без копейки денег, без кредиток, без документов, даже без бензина, на котором бы можно было доехать в отель. Положение было, просто, катастрофическим. Уже прошло прилично времени после его весёлого застолья в баре, захотелось есть. Он по старой привычке начал осматривать салон, в надежде найти что-нибудь съестное в груде обрывков упаковок, старых чеков и своих вещей на полу, но ничего съестного там не было. И вдруг его взгляд ещё раз упал на дно кабины, где он увидел смятую купюру, очевидно, это был доллар – сдача, которую он по привычке швырнул на пол. Он поднял с пола скомканную купюру и это, о счастье, оказалась скомканная стодолларовая банкнота, очевидно, выроненная им ранее по рассеянности из кошелька.
Он снова вернулся к жизни, заправился, доехал до отеля, поел, заказал разговор с Америкой, отменил все украденные карты, восстановил новые, расплатился за отель и вылетел в Нью-Йорк.
После этого, сколько бы раз он не летал на родину предков, больше никогда, в Сицилию он не заезжал и считал, что в тот раз ту скомканную «сотку» ему в машину подбросил сам Господь Бог.
Кстати, сицилийский анекдот:
Два сицилийских мафиози получили задание убить кого-то из противоборствующего клана. Стало известно, что тот должен появиться в 6 вечера в одном из кафе. Они прождали его до 8, но он так и не появился. Тогда один говорит другому:
Надеюсь, что с ним не случилось ничего плохого!?
…Я уже отмечал, что Джон неоднократно признавался нам в любви к нашей дочери, но это не мешало ему иметь различные любовные приключения, которые не всегда заканчивались для него благополучно. Так как-то ночью к нам в дверь позвонили и, когда я открыл, на пороге стоял мой приятель Джон в самом жалком и потрёпанном виде. Его костюм, сшитый по заказу, был весь изорван, одного туфля на ноге не было, на лице и на руке кровоточили рваные царапины. Оказалось, что в баре он познакомился с какой-то дамой, та пригласила его к себе, но посреди ночи неожиданно нагрянул муж, заблокировав его машину во дворе на парковке, и ему пришлось уходить через забор, какую-то колючую проволоку и соседских собак.
У него, вообще, была какая-то специфическая тяга к русским девушкам. Однажды в Нью-Йорке он познакомился с какой-то русской женщиной Оксаной, которая прилетела на время в Америку из Швеции. Он привёз её в Олбани, познакомил с ней нас с Людой и даже один день мы провели с ними вместе, катаясь на катере по нашей олбановской реке Мохавк, которая впадает в знаменитый Гудзон. Она улетела, они общались по телефону, по скайпу, но, вдруг, она перестала выходить на связь. Так Джон на один день слетал в Стокгольм и разыскал её там, где-то в больнице.
А однажды он, миллионер, владелец крупного бизнеса, среди ночи пришёл к нам с одним целлофановым мешком из универсама, в котором были пару запасных рубашек и попросился переночевать, так как жена, узнав о каком-то из его очередных громких похождений, выгнала его из дома и назавтра, прежде чем он получил прощение и смог вернуться домой, он провёл целый день на диванчике в книжном магазине всё с тем же целлофановым мешком в руках.
По тайному сговору с моей дочкой он сагитировал меня вместе с ним начать ходить в гимнастический зал и в бассейн, чтобы согнать вес и набраться здоровья. Так я вспоминаю, как я тщательно собирался для этого спортивного мероприятия, складывая в сумку спортивный костюм, майку, кроссовки, плавки, полотенце, шампунь и так далее, и как Джон приходил туда в костюме и галстуке, не имея абсолютно ничего с собой для спортивных занятий и плавания. Там же в спортивном комплексе, в киоске он покупал почти всё то же самое, что было у меня в сумке и что было необходимо для спортивных занятий и плавания, а потом оставлял всё в раздевалке и уходил так же, как и пришёл, чтобы в следующий раз опять покупать всё, что надо.
Он часто ездил в Нью-Йорк, откуда привозил нам с Людмилой какие-то сувениры, то вино за двести пятьдесят долларов, то корзинку с набором чёрной икры, состоящим из десяти приличных по размеру банок икры разных рыб, сортов и наименований. В одной из таких поездок в Нью-Йорк он даже снялся в эпизоде телесериала «Сопранос». К слову сказать, Джон имел много знакомых в Голливуде и даже однажды, написанный когда-то мной вместе с Аликом Плаксом сценарий о жизни и судьбе вдовы убийцы Президента Кеннеди, Ли Харви Освальда, минчанки Марины Прусаковой-Освальд, предложил одному из известных в Голливуде режиссёров, снявшему, трижды номинированный на «Оскара», фильм «Дом из песка и тумана», выходцу из Киева, режиссёру Вадиму Перельману, который, к моему удивлению после прочтения перезвонил мне и сказал, что задумка хорошая и сделано всё неплохо, но он, увы, за эту тему браться не хочет, так как она очень скользкая и тёмная, и на сегодняшний день под силу только одному режиссёру Оливеру Стоуну.
Как-то Джон сообщил, что купил в Олбани сеть закусочных «Сабвэй» и пригласил нас с Людой в одну из этих его точек. И хоть он предлагал нас обслужить бесплатно, мы всё-таки заплатили за свой перекус. Иногда мы заходили туда в обеденное время, и меня опять поразило, что он, миллионер, обладатель крупных бизнесов, известный в деловых кругах штата Нью-Йорк человек, не гнушался стоять за стойкой, вместе с работниками и обслуживать посетителей, а один раз мы даже застали его за мойкой стёкол наружных витрин. Видно было, что эта работа его нисколько не тяготит, а даже, напротив, он получал от этого удовольствие.
Он познакомил нас со своей семьёй, с женой, с которой собирался разводиться и детьми. Жена, к нашему удивлению, так как жили они уже довольно отчуждённо друг от друга, приняла нас в их шикарном доме довольно радушно и приветливо.
Дети тоже как-то пришли вместе с папой к нам в гости. Я после ужина поставил им русскую кинокомедию «Полосатый рейс», но они её не очень поняли и даже не очень смеялись, вот что значит разница в менталитете.
А в один из праздников Хэллоувин, который мы с друзьями обычно проводили за столом, с иронией смотря различные американские ужастики, ведь русского телевидения тогда и в помине не было, Джон пригласил нас отпраздновать этот праздник в даунтауне Олбани.
На улицах мы увидели, буквально, толпы людей. Мы с трудом запарковались и влились в огромный поток веселящейся и ликующей публики. Я даже никогда не представлял, что у нас в Олбани может ночью собраться столько людей, особенно молодёжи, да и столько ярких и разнообразных костюмов я не видел никогда. Помню, был костюм стодолларовой бумажки, костюм куска пиццы и даже костюм, извините, кучки дерьма.
Мы заходили в разные, открытые всю ночь бары, рюмочные, закусочные, кафеюшки. Везде царили шум, гам и веселье. Закончили мы своё хэллоувинское путешествие в баре «Беллинджер», куда нас Джон завёл напоследок. Бар был в стороне от основного потока центральных улиц, в нём было тихо и уютно, негромко играла музыка. Мы сели, заказали напитки и какие-то лёгкие закуски. И вдруг во всём баре сначала погас, а потом вспыхнул яркий свет прожекторов, зазвучала какая-то медленная нежная негромкая музыка и со всех сторон на нас пошли, а вернее, как бы поплыли плавной кошачьей походкой прекрасные высокие, стройные девушки в туфлях на высоченных каблуках, в сетчатых чулках и в костюмах сказочных кошек. Они медленно танцевали вокруг нас, томно извивались, садились на колени, обнимали за шею, соблазнительно гладили по всем местам, включая, извините, и довольно интимные. Я бывал раньше в стриптиз-барах и меня порой угнетала обстановка некоторой грязи и пошлости при откровенном вымогании денег у клиентов, здесь же всё было совсем по-другому. Во-первых, все девушки были одеты и нисколько не собирались обнажаться, а во-вторых, всё это делалось с очень хорошим вкусом, нисколько не пошло и не развратно, и нам всем было очень необычно, весело и приятно. Я даже увидел, что моя Людмила раскраснелась и расслабилась, весело заигрывая с одной из этих прекрасных кошек, сидящей у неё на коленях. Минут через десять-пятнадцать в зале вспыхнул яркий свет, музыка стала постепенно затихать и девушки так же медленно и плавно удалились, провожаемые громом наших аплодисментов и, махая нам на прощанье изящными ручками. В зал вышел довольно молодой парень и представился продюсером Нью-Йоркского Дома моделей и режиссёром этого яркого представления. Мы ещё немного посидели, оставили им очень приличные чаевые и поехали по домам, на часах был пятый час утра. К сожалению, через несколько месяцев этот бар вышел из бизнеса, заведение закрылось и больше на подобных представлениях нам бывать не пришлось. А я как-то сказал Джону, что, если бы мы тогда дали чаевых немного больше, может быть, они бы и не закрылись.
И ещё, к слову, пару слов о Хэллоувине. Одна наша знакомая была тяжело больна и не могла никуда пойти, и её сестра решила устроить ей этот праздник на дому, для чего втихаря заказала на дом стриптизёров и пригласила своих подруг, включая и Людмилу, на это пари. Так сказать, организовала этакий Хэллоувинский девичник.
Мужской же половине в этот день было тоже позволено отправиться в стриптиз бар. Мы с мужьями выбрали заведение, расположенное недалеко от нас под названием «Серебряный доллар». Я, как читатель помнит, уже бывал в подобных заведениях, даже водил туда друзей, приезжавших к нам в гости из Союза, но этот «Серебряный доллар» удивил меня больше других. Вначале всё было как обычно, девушки танцевали на сцене у шеста, постепенно раздеваясь, потом по очереди спускались в зал к зрителю, «танцуя» прямо у столиков на коленях у посетителей, принимая не серебряные, а бумажные доллары, которые складывали за подвязку, в лифчик или в трусы, потом предлагая за двадцать долларов пройти в отдельную комнату, чтобы там станцевать «тет а тет». Кто-то из моих друзей прогулялся туда, кто-то нет. Скажу честно, я не пошёл. И не потому, что было жалко двадцать долларов, просто, я не большой любитель таких мероприятий, а обстановка в этом баре была более развязная, чем я наблюдал раньше в подобных заведениях. Через некоторое время в бар ввалилась большая компания, уже изрядно выпивших, молодых людей, которые поставили столики прямо у края сцены и «представление» пошло по несколько другому сценарию.
Новая солистка у шеста почти полностью разделась, оставшись в каких-то едва видных прозрачных трусиках, подползла к самому краю сцены, да простит меня читатель, широко, почти в шпагате, раздвинула ноги, и жестом пригласила ближайшего парня закусить пиво её прелестями, после чего он не заставил себя приглашать ещё раз, под общий гогот прильнул к танцовщице и начал «закусывать»…
Тут началась полная вакханалия, прибывшие один за другим стали повторять ту же процедуру, сначала с этой, потом с другими танцовщицами, причём некоторые из этих, вошедших в экстаз, посетителей поспешили расстегнуть свои брюки и производить известные манипуляции. Правда, охранники ринулись к ним и заставили эти брюки и руки вернуть на место, но лично мне уже расхотелось Хэллоувина, моим товарищам тоже, и мы покинули этот мутный «Серебряный доллар» с чувством некоей горечи и досады. Как говорится, праздника не получилось.
По этому поводу вспоминается анекдот:
«- Девушка, разрешите сделать вам комплимент – вы вся такая стройная, грациозная, подтянутая… Как вам это удаётся?
– Я уже несколько лет занимаюсь народными танцами.
– Ой, как интересно, а какими?
– Стриптизом…
– А разве это народные танцы?
– Ну, не знаю… Народу нравится!».
И ещё один анекдот по теме: «Бродвейский стриптиз бар. Короткое послеобеденное затишье перед вечерним представлением. Вошедший мужчина представляется владельцу заведения:
– Я массажист. За двадцать долларов в час могу массировать ваших танцовщиц.
– О’кей! Если деньги при вас, можете приступать прямо сейчас!».
У наших же дам на их пари всё было гораздо приличней, чем у нас, хотя и намного веселее и праздничней. В разгар их ужина и разговоров раздался звонок в дверь, на пороге стояло два полицейских, которые сообщили, что поступила жалоба от соседей на шум и громкую музыку из их дома. Все гости притихли, а хозяйка, зная, в чём дело, стала убеждать полицейских, что у них всё тихо и пристойно. Однако те не приняли её доводы во внимание, а сказали приготовить документы, а у кого их нет, придётся проехать в участок. Девчата стали судорожно рыскать в своих сумочках в поисках водительских прав, а полицейские включили, принесённый с собой портативный магнитофон, и стали медленно… раздеваться. Разделись до плавок, но остались в фуражках, и только тут все дамы начали понемногу понимать в чём дело, пришли немного в себя, расслабились и начали веселиться и танцевать вместе с «полицией». Потом они рассказывали, что было очень весело и прикольно. Позже и мы подошли из нашего стриптиз бара, стриптизёры ещё немного потанцевали, потом оделись, мы все вместе с «полицией» сели за стол и выпили за Хэллоувин и за здоровье милых дам и всех присутствующих. Так что, как видите, и этот весёлый Хэллоувин нам с Людмилой очень запомнился.
(Продолжение следует)
kackad.press 