ИЗРАИЛЬСКАЯ ПАНОРАМА

БИБИ КАК АГИЦИН-ПАРОВОЗ

Еще за месяц до того, как грянул скандал вокруг бывшего главного военного прокурора и Гистадрута, на процессе по делам Биньямина Нетаниягу началось самое настоящее “землетрясение”, которое продолжается до сих пор и остается почти незамеченным мейнстримными СМИ. Сегодня этому есть вполне логичное объяснение: на фоне дела Ифат Томер-Иерушалми и Арнона Бар-Давида слушания в окружном суде Иерусалима выглядят второстепенными, и журналистам попросту не до них. Но где они были до этого?!

В сущности, первый скандал начался еще раньше, когда выяснилось, что никто из следователей не проверил, сколько именно из 800 000 шекелей, потраченных со счета бизнесмена Арно Мильченом за почти десять лет на покупку сигар и шампанского, ушли именно на подарки Нетаниягу. Точнее, на основе показаний Адас Кляйн, полиция и прокуратура пришли к выводу, что все или почти все эти деньги были потрачены именно на Биньямина Нетаниягу, и дальше было решено не расследовать. Когда один из следователей попытался было заметить, что неплохо было бы провести проверку и составить таблицу, сколько сигар и шампанского потребили премьер-министр и его супруга, а сколько сам Мильчен и другие его гости, но ему ответили, что такая проверка будет произведена специальным следователем-аудитором. Но следователю-аудитору велели не заниматься этими глупостями, а просто подписать те бумаги, которые ему дали на подпись.

Из представленных в суд документов следует, что премьер в течение многих лет выкуривал по три крепких сигары в день.

“Я вам что, паровоз?! – сказал на это судьям Биньямин Нетаниягу. – Спросите любого, и он вам скажет, что это попросту невозможно. А ведь я еще сам не раз посылал своего личного водителя купить мне сигары за мои деньги, и, если вы его вызовете в качестве свидетеля, он это подтвердит. Еще и еще раз говорю вам: не было никакой постоянной линии по доставке нам сигар и шампанского. Были дружеские подарки от случая к случаю. Мильчен как раз известен тем, что постоянно курит сигары и раздает их в качестве подарков всем, с кем встречается, даже некурящим. Даже его статуэтка, сделанная для Голливуда, изображает его курящим сигару!”.

Комментируя эти заседания суда, журналистка 11 канала ИТВ Аяла Хасон заявила, что “дело 1000”, похоже, лопается с тем же треском, что и “дело 4000”: если все основано исключительно на голословных показаниях работницы Арно Мильчена Адас Кляйн, но даже она не может сказать, какая именно сумма была потрачена на сигары и шампанское исключительно на Нетаниягу, то все материалы этого дела просто нерелевантны.

Прокурор Йоси Тадмор, поняв, что утверждения обвинения о взаимоотношениях Нетаниягу и Мильчена “провисают”, бросился в атаку с другой стороны: теперь он пытается доказать, что Нетаниягу получал подарки в виде сигар на крупные суммы от австралийского бизнесмена Джеймса Пакера. На недавних заседаниях он озвучил версию, согласно которой Биньямин и Сара Нетаниягу часто пользовались роскошными гостиничными апартаментами Пакера в Тель-Авиве. А там всегда лежало много коробок с сигарами и различных напитков для гостей, и Биби с Сарой, покидая этот номер, заодно прихватывали эти сигары и напитки с собой, то есть, попросту говоря, прикарманивали. Кроме того, шеф-повар Пакера регулярно устраивала там для четы Нетаниягу роскошные ужины стоимостью в несколько тысяч шекелей. Нет, никто, дескать, не говорит, что это была взятка и Пакера с Нетаниягу связывают коррупционные отношения, но само это поведение не делает чести премьеру и смахивает на злоупотребление служебными отношениями.

В ответ Нетаниягу заявил, что речь идет об апартаментах, которые Дж. Пакер приобрел специально для приема гостей в Израиле, включая своих друзей из Австралии. Там действительно есть курительная комната с сигарами, которые опять-таки курили все гости.

“Но я скажу больше, – добавил Биньямин Нетаниягу. – Сам я там ни разу не был. О наличии там сигар и всего прочего я знаю от сына, который и в самом деле пользовался этими апартаментами. Как ими пользовались для своих личных встреч Адас Кляйн и глава “Мосада” Йоси Коэн”. Прокурор поспешил заметить, что данные встречи к делу не относятся, на что Нетаниягу ответил, что еще как относятся, поскольку Йоси Коэн там, как и все остальные, тоже курил сигары, которые теперь хотят списать на него.

Так как премьер никогда не был в тель-авивском “гостевом домике” Пакера, то и никаких роскошных обедов там не могло быть.

Но мы действительно в каждый его приезд в Израиль довольно часто встречались, – продолжил Нетаниягу. – Только не в Тель-Авиве, а в Кейсарии, так как Пакер специально купил там виллу так, чтобы оказаться нашим соседом. Он звонил обычно совершенно спонтанно и говорил: “Может, скоротаем вечер за бутылкой хорошего вина и заодно поболтаем?”. И мы шли к нему в гости, чтобы пообщаться, так как он в действительности очень одинокий человек. Вино за столом и в самом деле было отменным, но вот подаваемые к нему блюда, как правило, очень простыми, чтобы минимально задействовать кухарку и вообще посидеть с глазу на глаз, без прислуги. Нередко это были просто шницели и паста. Вы хотите посчитать, сколько стоили съеденные мной в гостях у друга шницели и паста? Сколько может продолжаться этот абсурд?!

Если вы подумали, что в этом и заключается случившееся в суде “землетрясение”, то вы ошиблись. Настоящее “землетрясение” грянуло, когда защита вызвала в качестве свидетеля одного из ведущих следователей по делу Биньямина Нетаниягу полковника полиции в отставке Ицхака Хавкина.

Это был момент, о котором втайне давно мечтали все “болельщики” Нетаниягу: что найдется один “праведник из Содома”, бывший или нынешний сотрудник полиции, который расскажет, как именно были “сшиты” дела Нетаниягу.

По словам Хавкина, по своим взглядам он является противником Нетаниягу, но как честный офицер, страж закона, он не мог не видеть, что следствие по делу премьера проводится с вопиющими нарушениями этого самого закона. К примеру, то и дело грубо нарушались рамки расследования, установленные юридическим советником правительства Авихаем Мандельблитом (поскольку в полиции и прокуратуре считали, что Мандельблит – “человек Биби”, и может ему подыгрывать). Нередко в материалы дела вносилась откровенная ложь. Например, руководителю расследования Момо Муаллему было изначально прекрасно известно, что никакой встречи Нетаниягу с гендиректором Министерства связи Шломо Фильбером, на которой тот якобы получил указания всячески содействовать владельцу “Безека” Шаулю Аловичу, не было – и тем не менее, именно на этой вымышленной встрече и было построено все “дело 4000”.

Противозаконным было и решение выбить нужные показания по “делу 1000” из Нира Хефеца с помощью его тайной любовницы. Когда же женщина отказалась уговорить Хефеца дать такие показания, она была арестована, и это-то его окончательно и сломало. Но ведь эта женщина вообще не имела никакого отношения к делу и абсолютно ни в чем не подозревалась, то есть ее арест представлял собой вопиющее беззаконие.

Хавкин, по его словам, попытался обратить внимание на эти моменты Муаллема и других руководителей полиции, но ему было заявлено, что все делается с полного ведома и согласия прокуратуры. Не поверив в это, Хавкин решил обратиться в МАХАШ, но, понимая, что его показания могут обернуться в итоге и против него самого, запросил для себя иммунитет от преследования. Но глава МАХАШ Керен Бар-Менахем предоставлять такой иммунитет отказалась.

Стоит заметить, что, когда Ицхак Хавкин только начал давать показания, прокуратура попросила судей приостановить процесс, чтобы понять, как она должна реагировать. Затем последовала просьба отклонить Хавкина в качестве свидетеля и не принимать его показания в расчет. Однако адвокат Амит Хадад настоял на своем праве допрашивать свидетеля, а также удовлетворить просьбу Ицхака Хавкина предоставить ему иммунитет от дальнейшего преследования, чтобы он мог рассказывать всю правду. Суд дал весьма двусмысленный ответ на эту просьбу, после чего Хавкин продолжил давать показания.

Многие юристы отмечают, что после подобных показаний следствие против Нетаниягу подпадает под определение “хакира зеума” (буквально “зараженное следствие”), и по действующим нормам суд после этого должен быть остановлен. Примеров такой отмены судов из-за противозаконных методов расследования в истории израильского правосудия множество.

Но в случае с Нетаниягу этого, несомненно, не произойдет. Процесс продолжится. Причем сами его темпы таковы, что адвокат Ури Корб в интервью “Маариву” назвал суд над премьером “экспериментом над человеком”. Даже молодой здоровый мужчина, по его мнению, вряд ли способен выдержать такой суд, и он не понимает, как его выдерживает Биби в свои 76 лет. Другой обозреватель “Маарива” Мати Тохфельд утверждает, что Нетаниягу был бы, безусловно, рад, если бы дело завершилось президентской амнистией или хотя бы суд был отложен, пока он находится на посту главы правительства. Но по закону, пишет Тохфельд, просьбу об амнистии должен подать лично сам обвиняемый, а Нетаниягу этого никогда не сделает, так как убежден в свой невиновности.

Так что главный процесс в государстве будет продолжаться еще, как минимум, несколько лет. И кто знает, какие еще повороты нас ждут на его заседаниях.

МЫ С ТОБОЙ ДВА БЕРЕГА У ОДНОЙ РЕКИ…

…Такие браки в современном Израиле принято называть смешанными. Они случаются не часто, но случаются: когда один из влюбленных является выходцем из светской, а другой (или другая) – из религиозной семьи. И если дело заканчивается браком, то молодых ждет немало испытаний. Мы решили поговорить с несколькими такими супружескими парами, за плечами которых от трех до тридцати лет брака.

– Как мы познакомились? – переспрашивает Морис Коган. – Оба учились в Тель-авивском университете – я на математическом, Рина – на историческом факультете. Религиозных девушек было у нас немного, так что не заметить ее было невозможно. Ну а после того, как мы дважды поговорили в университетской столовой, я окончательно потерял голову. Когда я заявил, что собираюсь жениться, все друзья начали меня отговаривать. Они утверждали, что такой брак невозможен, что я не выдержу всех этих ограничений и через год сбегу. Но, как видите, нашей старшей дочери скоро 35, а я никуда сбегать не собираюсь.

– Что было самое трудное в браке?

– Мы с самого начала договорились, что каждый уважает образ жизни другого и по возможности уступает. Так что Рина, к примеру, не требовала от меня соблюдать субботу. И двадцать с лишним лет я делал в этот день все, что хотел: ездил на футбол, сидел в некошерном ресторане в Яффо с друзьями и т.д. А потом понял, что не порядочно вот так бросать в этот день семью, постепенно отказался от поездок в субботу, начал ходить на уроки Талмуда, и вот они меня окончательно перевернули – сначала чисто интеллектуально, а уже затем на всех остальных уровнях.

Но если обращаться к первым десятилетиям нашей жизни, то я настолько сильно любил жену, что меня устраивало и то, что у нас в доме кошерная кухня, и надо запомнить, где какая посуда и т.д. Ко всему этому можно привыкнуть.

Но вот ограничения на супружескую жизнь, пока жена не пойдет в микву – это уже и в самом деле было пыткой. Пытка прекращалась лишь на то время, когда жена была беременной. Именно поэтому я в итоге и согласился на пятерых детей, хотя в начале стольких не планировал. Только не подумайте, что я о чем-то жалею: по каждому из пятерых я схожу с ума и каждым очень горжусь. А каких внуков они и в итоге мне подарили!

– А как к вашему с Риной выбору отнеслись родители с обeих сторон?

И ее, и мои сказали, что принимают наш выбор, но отчужденность между ними, безусловно, некоторое время была. Обе стороны очень настороженно относились друг к другу: мои родители боялись, что Рина превратит меня в ультраортодокса, а родители жены – что я заставлю их дочь есть свинину в некошерном ресторане. Это сохранялось и некоторое время после свадьбы.

Но после рождения старшей дочери лед начал оттаивать, а в последние годы жизни моих отца и матери (у Рины еще оба живы!) это были обычные родственные отношения. Насколько я знаю, обе бабушки наших детей довольно часто общались по телефону, договаривались о подарках для них на дни рождения, иногда даже совместно проводили время. Случалось и так, что они дружно осуждали и меня, и Рину за нашей спиной, но в присутствии наших детей.

Давид и Лиля познакомились друг с другом десять лет назад в лагере для еврейской молодежи в Грузии. Давид к тому времени уже жил в Израиле и соблюдал заповеди Торы, а Лиля, по ее собственным словам, даже еврейкой себя тогда не считала и оказалась в лагере случайно.

– Наши отношения сложились не сразу, – вспоминает Давид. – Лагерь закончился, мы разъехались по домам, но я никак не мог выбросить ее из головы. Когда узнал, что Лиля репатриировалась в Израиль, то стал искать с ней встречи. Стало понятно, что мы во многом подходим друг к другу, но отношение к соблюдению заповедей у нас было разным, и каждый понимал, что это – непреодолимая пропасть. Так, во всяком случае, нам тогда казалось. В итоге мы расстались, я женился, у Лили появился друг, но, когда пять лет назад встретились, выяснилось, что снова оба одиноки. И мы договорились о том, что никто не будет давить на другого, но попробуем пожить вместе и найти какой-то устраивающий обоих компромисс. Через полгода мы договорились и сделали хупу. Сейчас у нас уже двое детей.

– Они ходят в светский или религиозный детский сад?

Оба в религиозный, но как раз сама направленность детского сада была второстепенной. Мы просто узнали, какой детский сад считается лучшим и направились туда. Наши дети еще очень маленькие, чтобы этот вопрос был существенным. Но Лиля уже начала настаивать на том, чтобы в будущем мы отдали их в светскую школу, так как считает, что религиозные гораздо слабее их по уровню и там плохо преподают общеобразовательные предметы. Но у меня еще есть время, чтобы ее переубедить.

В заключение знакомьтесь: Янив Ротем, дизайнер по профессии, создавший в “Фэйсбуке” группу по различным проблемам смешанных пар и недавно издавший книгу “Перемешанные один с другим. Почему браки светских с религиозными не только возможны, но и необходимы”.

Сам Ротем из довольно типичной для религиозных сионистов семьи: отец – инженер, мать – воспитательница детского сада. После окончания средней школы прошел курсы предармейской подготовки, затем служил в боевых частях, учился в армейской ешиве, потом на первую и вторую академическую степень по дизайну в колледже “Бецалель”. Уже после получения диплома Янив встретил свою Ширли, выросшую в крайне левом и антиклерикальном кибуце. Оба потеряли голову от любви, и уже через пару месяцев после знакомства встали под хупу. А спустя какое-то время Янив направился на учебу в мидрашу и курсы раввинов Главного раввината Израиля – просто потому, что в связи с браком у него вдруг возникло множество галахических вопросов.

Экзамен на раввина я пока так и не сдал, но зато действительно во многом разобрался. Конечно, мои советы ни в коем случае не являются галахическими постановлениями, и я никогда не претендовал на такую роль, но, по меньшей мере, я могу подсказать тем, кто подобно мне вступил в смешанный брак, где искать ответы на возникающие у них вопросы.

В предисловии к своей книге Янив Ротем пишет, что ее подзаголовок – это не просто слова. Он в самом деле убежден, что браки между светскими и религиозными евреями, для которых нет абсолютно никаких галахических и прочих препятствий, действительно необходимы, так как они могут остановить центробежные силы внутри нации и помочь нам сохраниться как единый народ. И, кстати, говорит приблизительно то же, что сказал Морис Коган: ничто так не сближает светских и религиозных, как общие внуки. Одновременно Ротем утверждает, что брак с Ширли не сделал его ничуть более светским. Скорее, наоборот, он укрепил его в вере в Бога, сделал ее более осмысленной, так как теперь ему нередко приходится защищать позицию религиозного человека в спорах с любимой женщиной.

– Меня пытались отговорить от этого брака чуть ли не до дня свадьбы, – вспоминает Ротем. – Говорили, что людям и так тяжело сходится друг с другом, а тут нас будут еще и разделять религиозные противоречия. Но я решил, что если смотреть на это с такой точки зрения, то любой брак – смешанный. Я мог познакомиться с религиозной девушкой, которая, скажем, была бы повернута на экологии – требовала, чтобы в доме не было ни одной вещи из пластика, чтобы кухня была веганская и т.д. И что, мне в этом случае было бы легче?! А так мы с женой сходимся практически по всем вопросам, нередко вместе работаем, и единственное, что нас разделяет – это требования религии.

Это невольно заставило меня глубже погрузиться в Тору и Галаху, чтобы понять, от чего я могу отказаться, где я могу пойти на какие-то уступки, а где уступить должна именно она. К примеру, оказалось, что многое из того, что мы считаем религиозными заповедями, на самом деле является только традицией, и тогда я обращаюсь к раввину за советом – обязан ли я строго следовать той или иной традиции. Но и Ширли пошла на очень многие уступки. Например, у нас совершенно кошерный дом. Когда мы приезжаем в киббуц к родителям Ширли они тоже предпринимают немало усилий, чтобы сделать кошерный стол. Некоторые вещи даже после этих усилий кажутся мне спорными, но я все равно ем в доме тестя и тещи ради мира в семье, и чтобы продемонстрировать им свое уважение. В то же время семья дяди Ширли принципиально никогда не ела ничего кошерного, и понятное дело, когда мы заглядываем к ним в гости, я в рот ничего не беру, кроме воды из одноразового стакана.

Главная мысль, которую Янив Ротем хотел донести свой книгой, заключается в том, что еврейский закон настолько гибок и подвижен, что практически не бывает ситуаций, по которым относящиеся к двум разным идейным мирам, но любящие друг друга супруги не могли бы достичь компромисса. А эти столь разные миры, убежден Янив, просто обязаны пересекаться. Причем чем чаще, тем лучше. В конце концов, главное заключается в том, что мы принадлежим к одному и тому же народу, и так должно оставаться и дальше.

ПЧЕЛЫ В БОРЬБЕ ЗА МИР

На фестивале SPIRit в тель-авивской “Синематеке” представлен документальный фильм Рана Леви “Bees for peace – нашот а-дваш” (“Мед во имя мира – женщины меда”). Сам фильм, весьма наивный по своей основной идее, все же смотрится с интересом, невольно заставляя задуматься о многих проблемах Израиля и мира.

В основу фильма положена история известного израильского пчеловода и страстного пропагандиста пчеловодства Йоси Ора, которая действительно заслуживает того, чтобы быть рассказанной.

По словам самого Йоси Ора, которому сегодня 68 лет, его увлечение пчелами началось в 2008 году, когда после нескольких лет тяжелой борьбы с раком врачи сообщили ему, что опухоль удалось победить, и они уверены, что впереди у него еще несколько десятилетий полноценной жизни. В этот момент Йоси, учитель по специальности и страстный любитель природы по натуре, оказался на перепутье, и стал думать, как ему строить жизнь дальше. В один из дней, когда он размышлял над этим в своем доме в поселке Гиват-Яарим, к нему во двор залетел огромный пчелиный рой. Пчел было так много, что они покрыли все пространство его палисадника, они были буквально повсюду, но при этом явно не собирались нападать на хозяина дома. И тут Йоси подумал, что пчелы залетели к нему не случайно, что это – некий знак Свыше, и вскоре после этого купил свой первый улей с пчелиным роем и установил его во дворе своего дома. Затем он отправился изучать “городское пчеловодство” (чрезвычайно модное сегодня в Европе разведение пчел в городских условиях, в том числе, на крышах и балконах домов в густонаселенных кварталах), продолжил эту учебу в Амстердаме, а завершил в Англии у всемирно известного пчеловода Хайди Хермана.

Чем больше я узнавал про пчел, тем больше они меня поражали, – рассказывает Йоси Ор в фильме. – Это существа, которые живут в абсолютной гармонии с природой и друг с другом, умеют сотрудничать, и нам, людям, стоит многому у них поучиться. Кроме того, многие до сих пор не осознают, какую огромную роль они играют в существовании и в самом поддержании жизни на Земле. Без пчел во многих уголках планеты было бы просто невозможно существование растений, которые они опыляют, и тому есть множество доказательств. В современных городах с учетом идущего глобального потепления роль этих насекомых становится вообще критической – там, где есть пчелы, можно с успехом выращивать самые различные деревья и другие растения, а деревья в свою очередь дают тень и позволяют заметно, примерно на два градуса снизить температуру на улицах в жаркие дни. Пчелы, таким образом, не только не приносят никакого вреда, но и, более того, все аспекты их деятельности приносят огромную пользу, в том числе и здоровью. Любой продукт их жизнедеятельности – мед, соты, прополис, даже пчелиный яд полезны для здоровья и сегодня широко используются в медицине.

Вернувшись в Израиль, Йоси не только продолжил активно заниматься пчеловодством, но и стал его пропагандировать, создав курсы по разведению пчел, и большинство откликнувшихся на это предложение почему-то оказались женщины – может быть, потому что у них больше сил и терпения, чтобы этим заниматься. Впоследствии он вообще стал адресовать курсы только женщинам, и так возникло целое сообщество пчеловодов, или, точнее, “пчеловодиц”, которое насчитывает сегодня более 350 женщин из самых разных населенных пунктов страны – еврейских, друзских, арабских.

– После окончания курса его ученицы покупают свои первые один или два улья, и некоторое время после учебы я приезжаю домой к каждой из них, чтобы проверить, как у нее идут дела, – рассказывает Йоси. – Кроме того, мы продолжаем регулярно встречаться на семинарах, где продолжаем учебу, осваиваем процесс изготовления из различных продуктов пчеловодства косметики, мыла, шампуней и т.д. За это время для многих моих учениц пчеловодство стало важным источником дополнительного дохода. Сегодня они – хозяйки целых пасек; нередко для приобретения у них меда, прополиса и косметики люди записываются в очередь.

Но даже для тех, кто не стал делать из этого бизнес, это стало важным подспорьем, и они с удовольствием раздают мед и другие дары своих улей родственникам и знакомым. Некоторые стали очень популярными в среде любителей природы блогерами. Но главное все же не это. Главным, на мой взгляд, является то, что на наших курсах и семинарах общаются женщины всех национальностей и религий, которые есть в Израиле, и в ходе такого общения рушатся многие стереотипы друг о друге, возникают дружбы и просто теплые человеческие отношения. И, возвращаясь домой, эти женщины становятся своего рода послами мира и дружбы среди своих соплеменников. Именно поэтому для меня так важно проводить наши семинары не только в еврейских мошавах, но и в арабских и бедуинских городах и поселках. К примеру, незадолго до 7 октября 2023 года мы запланировали семинар в бедуинском поселке Сегев-Шалом. Понятно, что после 7 октября возник вопрос, стоит ли вообще проводить, захотят ли еврейские женщины туда приехать, не столкнутся ли они с проявлениями враждебности. Тем не менее, мы решили провести семинар, и мне трудно передать, какая атмосфера была на этом форуме. Самого семинара как такового не получилось: еврейские женщины рассказывали о пережитом ими 7 октября ужасе, о том, что в заложники был захвачен кто-то из их родственников и знакомых, а друзские и бедуинские женщины всячески выражали им сочувствие и не скрывали своего негодования по поводу действий ХАМАСа.

Одной из тех, кого Йоси Ор заразил своей страстью к пчеловодству стала соцработница регионального совета Матэ Ашер Михаль Масад и недавно она добилась открытия субсидируемых курсов пчеловодства для жительниц, входящих в совет арабских, друзских и еврейских населенных пунктов.

– Я инициировала проект по развитию пчеловодства в Матэ Ашер еще в 2022 году, и он сразу же оказался успешным – в нем приняло участие 70 женщин, у 60 из которых уже есть свои пасеки, – рассказывает Михаль в фильме “Мед во имя мира”. – Следуя заведенному Йоси правилу, я всегда посещала наших учениц, но после 7 октября у меня возник страх перед посещением арабских деревень – ходили слухи, что среди их жителей есть немало тех, кто после начала войны в Газе стал враждебно относиться к евреям. Но я все же поехала, и, вопреки страхам, ни с какой враждебностью не столкнулась. Наоборот: все, с кем я встречалась, спешили рассказать мне, что война коснулась и их; что они так же переживают все ее тяготы; что мы – вместе.

Часть жителей нашего регионального совета пришлось эвакуировать из-за обстрелов, и за ульями стало просто некому ухаживать. Сейчас я помогаю им приобрести новые ульи. Что касается развития пчеловодства в арабских и друзских населенных пунктах, то для их женщин это крайне важно еще и потому, что многие из них являются домохозяйками, и пчелы могут стать важным источником заработкам для семьи и повысить их социальный статус. Но главное все же заключается в том, что с помощью пчел мы наводим мосты между различными секторами израильского общества и таким образом укрепляем сосуществование разных народов и религий на этой земле. А также вносим свой вклад в оздоровление экологической ситуации.

Повторим, многие утверждения героев и создателей фильма “Мед во имя мира” о том, что с помощью пчел мы можем прийти к мирному сосуществованию, звучат наивно, но в то же время их вера в то, что мы все, живя на одной “пасеке”, можем не только не враждовать “ульями”, но и сотрудничать, не может не тронуть. Да и пчелы действительно поистине удивительные, вызывающие восхищение создания природы…