ЕЁ ЗВАЛИ ЭСТЕР

Еврейское государство вступило в 78 год своей биографии, и все эти годы народ Израиля продолжает сражаться за свою Независимость, за право жить и строить будущее на исторической родине. И ныне мы вновь возвращаемся к истории страны, рожденной кровью и потом бесстрашных людей, чьи жизни и подвиги служат яркими примерами для нынешних и грядущих поколений. В их ряду стоит имя Эстер Цайлингольд, добровольца из Великобритании, героически погибшей в битве за Иерусалим в мае 1948 года. 27 июня со дня ее рождения исполняется 100 лет.

На свет Эстер появилась в Вайтчепеле – историческом районе Лондона, где в начале ХХ века жило так много евреев, сбежавших от русских погромов, что он стал в годы Первой мировой войны местом формирования Еврейского Легиона. Родители Эстер Моше-Лейб Цайлингольд и его супруга Хана Ценихель были выходцами из Пинска. Они переехали на жительство в Англию в 1920 году и открыли там магазин еврейской книги, ставший весьма популярным. Это занятие перешло к Моше-Лейбу по наследству, от его отца – Нафтали Цайлингольда – толкователя священных текстов, еврейского мудреца и книготорговца. Моше-Лейб стал одним из основателей молодежной организации «Ха-шомер ха-дати» сионистского движения «Мизрахи». Он часто встречался с известными учеными, совмещая коммерцию с почетной должностью советника по гебраике и иудаике Британского музея. В такой вот атмосфере росли Эстер и ее брат Ашер – в доме витала мечта о далекой Палестине, где в те годы создавались еврейские сельскохозяйственные поселения и закладывались основы возрождения к новой жизни Земли Обетованной – родины далеких предков. К слову, дедушка Эстер и Ашера – Нафтали – был членом Исполнительного комитета Еврейского национального фонда («Керен Каемет ле-Исраэль»). Он регулярно посещал сионистские конгрессы, уехал на жительство в Эрец-Исраэль, и терпеливо ждал, когда его сын вместе с семьей переселится из Британии в Иерусалим или в Тель-Авив, рожденный уже тогда «из песка и мечты». 

Проявив тягу к знаниям и незаурядные способности, Эстер окончила престижную школу в Северном Лондоне, продолжив образование в Голдсмитском колледже и готовясь стать учительницей. По прошествии многих десятилетий, брат ее вспоминал, как в один из послевоенных дней 1945 года они с сестрой отправились в кино, где перед показом фильма зрителям предложена была хроника, запечатлевшая лагеря смерти, истощенных до ужаса людей, газовые печи… По свидетельству Ашера, увидев все это, Эстер побледнела и по щекам ее покатились слезы. Через считанные дни после похода в кинотеатр, девушка ушла из дому, впервые не сообщив родным куда она направляется. Как выяснилось позже, она села на поезд и отправилась на север Англии, в Карлайл – туда, как было сообщено, привезли для реабилитации 300 детей, освобожденных из лагеря Терезиенштадт. Эстер решила поддержать их и показать, что они не одиноки в мире, где им довелось хлебнуть много горя. После общения с бывшими малолетними узниками, Эстер, как об этом рассказывал брат, – стала просить отца, чтобы тот разрешил ей поехать в Германию и участвовать в оказании помощи еврейским семьям, пострадавшим от нацизма. Но отец убедил дочь в том, что ей сначала нужно завершить учебу. В глубине души Моше-Лейб приветствовал намерение Эстер, но опасался, что столь близкое соприкосновение девушки с последствиями ужасов войны и трагедии еврейского народа, может отрицательно повлиять на психику дочери, очень впечатлительной и эмоциональной. Тогда Цайлингольд по собственной инициативе открыла специальный центр для детей-жертв Холокоста на Мэнселл-стрит в Лондоне. Подростки после всего того, что им довелось пережить, кричали во сне, проявляли агрессивность в поведении. Рассказы бывших малолетних узников, которых принуждали к непосильному рабскому труду, и о том, как их гнали на маршах смерти, убедили Эстер, что народу, к которому она принадлежала, необходим собственный дом – как залог выживания. Решению дочери – ехать в Эрец-Исраэль – отец не воспрепятствовал. У него и в мыслях не было, что там она не будет учительствовать, а возьмет в руки огнестрельное оружие.

Поначалу, а было это в декабре 1946 года, все выглядело так, как предполагали в семье Цайлингольд. Эстер получила рабочую визу в качестве преподавательницы английского языка, и по ней прибыла в Палестину, где уже вскоре стала учительствовать в английской школе Эвелины де Ротшильд – в первой еврейской школе для религиозных девочек, с ивритом в статусе основного языка обучения. Что же чувствовала Эстер на Земле Израиля? В одном из писем, направленном своему другу в столицу Великобритании, Цайлингольд признавалась: «Англия – не моя страна, Лондон – не мой дом: мой дом – Иерусалим». В течение нескольких недель Эстер наладила контакт со своими родными, жившими в основном в районе Тель-Авива, включая ее дедушку, дядю, тетю, двоюродных братьев и сестер, уехавших в Эрец-Исраэль в 1920-х годах.

Время, в которое это происходило, явилось (по нынешним оценкам историков), наиболее напряженным в отношениях между еврейскими поселенцами и британцами, под чьим мандатом находилась Палестина. С одной стороны, в Великобританию для реабилитации привозили бывших еврейских узников концлагерей, а с другой – для въезда евреев из стран Диаспоры в Палестину установлен был, что хорошо известно, целый ряд ограничений. Еврейское подполье вступило на путь вооруженной борьбы с мандатными властями. В июне 1947 года английский суд вынес смертный приговор трем евреям, которые ранее организовали нападение на тюрьму в Акко, чтобы освободить арестованных и содержавшихся там бойцов «Хаганы». В отместку за приговор суда, активисты подполья похитили двух британских сержантов. Их казнили, когда узнали, что приговор трем схваченным евреям приведен в исполнение. В Британии газеты опубликовали снимки повешенных военнослужащих. Сообщалось также, что на одном из тел еврейские подпольщики оставили взрывное устройство – при взрыве оно нанесло увечья приглашенному фотографу, чтобы запечатлеть «содеянное еврейскими боевиками». После этой публикации по Британии прокатилась волна погромов – в Ливерпуле, Манчестере, Глазго, Западном Дерби и Экстере были разбиты витрины еврейских магазинов, что напоминало Хрустальную ночь, с которой в Германии в ноябре 1938 года начинался Холокост.

В знак протеста против этих акций антисемитизма, солидаризуясь со своими собратьями, боровшимися за возрождение в Палестине еврейского национального очага, молодые британские евреи (пусть было их тогда не так уж много) начали записываться в «Хагану». Для этого достаточно было провести встречу с одним из тайных представителей этой организации. Установить с кем-то из них контакт не представляло большой сложности – всегда находились общие знакомые, готовые посодействовать в этом деле. Устроили такое «свидание» и Ашеру Цайлингольду. Человек, который провел с ним беседу (она проходила в одном из магазинов), находился за ширмой. Ашер слышал его вопросы и отвечал на них, но видел при этом одни только ботинки своего собеседника. Но главное было в том, что его сестра Эстер, о чем в Лондоне не знали и подумать не могли, в то же время твердо решила стать бойцом этой самой «Хаганы», причем воином что ни на есть реальным. Позади у нее, о чем мы не упоминали выше, уже было участие в деятельности «Брит халуцим датиим» – молодёжной религиозной организации, занимавшейся подготовкой групп к репатриации в Палестину и последующей работе в кибуцах. Помимо всего прочего, молодежи там прививались навыки коллективизма, организованности, четких и согласованных действий, которые важны не только в мирной жизни. Продолжая преподавать в школе, Эстер в свободное время посещала тренировочный лагерь «Хаганы», где велось обучение стрельбе, тактике боевых действий в городских условиях и самообороне.

В январе 1948 года Цайлингольд оставила школу (как надо полагать, – с надеждой вернуться туда, когда наступит мир и продолжить преподавательскую деятельность). Но на повестку дня выдвинулась война. Она началась сразу же после провозглашения государственной Независимости Израиля и вывода из Палестины британских войск. Кровопролитные бои вспыхнули, в частности, за контроль над Иерусалимом. К тому времени у Эстер был уже опыт участия в обеспечении передовых отрядов «Хаганы» оружием, боеприпасами и провиантом. После первых столкновений с арабскими формированиями в Старом городе, Цайлингольд встала в строй как стрелок – в батальоне «Мориа». Это произошло 16 мая. А несколько ранее она была направлена на заставу Цова (ныне кибуц Цова) и работала там на кухне. Но когда застава подверглась атаке, Эстер взяла в руки оружие, и по сохранившимся свидетельствам, находясь в первом ряду оборонявшихся, прицельными выстрелами поразила не менее шести нападавших.

Эстер вошла в число еврейских бойцов, оборонявших Старый город от атак Арабского легиона. Это иорданское воинское соединение считалось лучшим у арабов, а командовал ею … британец Джон Баггот Глабб, получивший прозвище Глабб-Паша. Еврейские бойцы были полны гнева на англичан, а Глабб-Паша – британский аристократ, ведущий арабов в бой – вызывал у них подлинную и нескрываемую ярость.

16 мая 1948 года Эстер Цайлингольд получила ранение: снайперская пуля попала ей в бок. Эстер отправили в госпиталь, но не прошло и десяти дней, как Цайлингольд сбежала оттуда, чтобы поскорее вернуться в очаги уличных боев. Нельзя сказать, что она искала смерти – просто о смерти не думала, как не думали о том, что могут погибнуть, сражавшиеся вместе с ней бойцы «Хаганы». Эстер помогала медперсоналу, который заботился о раненых, а также работала диктором нелегальной радиовещательной службы «Коль ха-Хагана», каждые два дня выходя в эфир из подпольной квартиры. По субботам она шла к месту расположения радиостанции пешком. И хоть часть дороги проходила через очень опасный район, но святость седьмого дня еврейской недели девушка не нарушила ни разу. А еще, иногда, по вечерам, Цайлингольд беседовала с английскими военнослужащими, пытаясь выудить у них ценную для «Хаганы» информацию.  

27 мая 1948 года соединение, к которому относилась Эстер, попало под сильный минометный обстрел, предпринятый Арабским легионом, в ходе активных наступательных действий. Одна из стен здания, где укрывались бойцы, обрушилась прямо на них. Балка переломила Эстер позвоночник, и ее эвакуировали. Возможности спасти Цайлингольд не было. Она промучилась двое суток. Была парализована, но могла говорить. Видя, что жить ей осталось немного, Эстер предложили напоследок закурить, но она, превозмогая боль, сквозь зубы прошептала: «Нельзя. Сегодня шабат». Слова эти оказались последними, которые были произнесены Эстер. Из жизни она ушла 29 мая 1948 года, и это была суббота. Принято считать, что в шабат поднимаются на небеса души праведников. Посмертно Цайлингольд была представлена к военной награде – за проявленное в боях личное мужество. Вспоминаются строки из писем Иосифа Трумпельдора того периода, когда он мечтал навсегда связать свою судьбу с Эрец-Исраэль: «Только там я буду чувствовать себя дома, только там мне никто не сможет сказать, что я чужой. А если кто-то и найдется, то я смогу силой руки и шашки доказать свое право на эту землю. И даже если мне придется погибнуть там, то счастлив буду сознавать, что погиб за Родину».

Брат Эстер – Ашер Цайлингольд узнал о смерти сестры, находясь в лондонском метро, увидев в руках попутчика газету с заголовком: «Две британки погибли в боях за Иерусалим». Ашер предположил, что одна из погибших – его сестра Эстер, хотя парня и смутило, что речь шла о стрелке «Хаганы», а в семье Цайлингольд всё ещё пребывали в убеждении, что в Эрец-Исраэль Эстер занимается преподаванием. А затем по почте на имя Ашера пришла повестка – его призывали в британскую армию: «Я хотел сбежать, но раввин уговорил меня не делать этого», – рассказывал Ашер, доживший до глубоких седин. А в один из тех далеких дней, на призывном пункте, он заявил должностному лицу: «Мою сестру убил Арабский легион, который возглавлял такой же офицер, как Вы!». Военнослужащий пристально посмотрел на Ашера и ответил так: «Я сочувствую вам, евреям. Там, в Палестине мы натворили дел».

Фотография Эстер Цайлингольд с винтовкой в руках была опубликована во многих изданиях разных стран – она стала символом борьбы за независимость. Эстер в Израиле чтят, как национальную героиню. Сохранилось письмо, написанное ею родителям за шесть дней до гибели: «Моя дорогая мать, отец и все остальные! Если это мое послание вы получите, то оно, я полагаю, будет воспринято, как типичное для поспешных, сумбурных писем. Я умоляю, что бы со мной ни случилось, постарайтесь принять это и понять, что я ни о чем не жалею. У нас – жестокая битва, я вижу ад, но наша борьба стоит того, и в конце концов, здесь будет еврейское государство, и все наши мечты сбудутся. Я здесь лишь одна из многих. Я хочу, чтобы ты, мама, и все мои родные увидели все происходящее в ином свете, понимая, что мы стали солдатами и боролись за величайшее и благороднейшее дело. Бог с нами, я знаю, в Его святом городе, и я готова заплатить любую цену, которая может потребоваться, чтобы послужить благому делу. И мне радостно сознавать, что однажды, и очень скоро, как я надеюсь, вы все приедете сюда и насладитесь плодами нашей победы. Живите в согласии и вспоминайте обо мне только с радостью. С любовью к вам, Эстер».

После смерти Эстер стало известно, что она успела написать несколько статей для бюллетеня «Письма в диаспору» и для других англоязычных еврейских изданий. Из этих материалов можно сделать вывод о том, что Цайлингольд была сторонницей мира и созидания, но когда пришел час, то она без раздумий приняла трудное, но единственно верное решение.

10 сентября 1950 года останки Эстер Цайлингольд в ходе торжественно-траурной церемонии были перезахоронены на военном кладбище, расположенном на горе Герцля в Иерусалиме.

Об истории Эстер неоднократно рассказывалось в СМИ Израиля, Великобритании и Соединенных Штатов. Очерки, посвященные ее жизни и гибели, можно прочесть в книгах разных авторов. Именем еврейской героини названы улицы в нескольких израильских городах. В декабре 2017 года муниципальный комитет Иерусалима по названиям одобрил предложение – присвоить имя Цайлингольд городскому переулку. Дорога Ха-лохемет Эстер (бойца Эстер) ведет к школе Эвелины де Ротшильд – той самой, где учительствовала Цайлингольд. Кроме того, в память о ней созданы образовательные фонды и учреждены поощрительные стипендии для учащихся. А в кибуце Лави шумит мемориальный «Лес Эстер». Это хозяйство расположено близ Тверии и принадлежит религиозному движению «Ха-Поэль ха-Мизрахи». Группа основателей кибуца сформировалась из членов религиозного движения «Брит халуцим датиим», прибывших в Эрец-Исраэль, в основном, из Великобритании.