ИДУЩИЕ НА ОГОНЬ

Более 30 часов продолжалась борьба с пожаром, вспыхнувшим накануне минувшего Дня Независимости в Иерусалимских горах. По предварительным оценкам, выгорело около 20 000 дунамов, серьезный ущерб нанесен парку Канада и другим лесным массивам. Легкие травмы получил 21 пожарный. В тушении пожара пронимали участие 150 пожарных расчетов, противопожарная авиация, сотни добровольцев. С одним из таких добровольцев Моше (Михаилом) Левиным, соавтором вышедшего в России учебника по тушению лесных пожаров, мы и решили поговорить, а также о проблеме пожаров в Израиле в целом.

– Моше, давайте начнем с того, что побудило вас стать волонтером пожарной службы?

– Еще во время жизни в России я присоединился к российскому Обществу добровольных лесных пожарных, поскольку там проблема таких пожаров стоит очень остро, а государство для ее решения, скажем так, делает явно недостаточно. В 2016 году мы приехали в Израиль, и в 2018 году, когда начался “огненный террор” на юге страны, я включился в работу пожарной службы в качестве добровольца, так как у меня был опыт тушения подобных полевых пожаров, а у Израиля его на тот момент не было. Сегодня он, к сожалению, есть.

– Что чувствуют пожарники во время тушения таких пожаров? Насколько часто им бывает страшно?

– Это очень субъективно, но я бы не сказал, что мы часто испытываем страх. Разве что новичкам, с непривычки становится жутко. Но думаю, тем, кому страшно, этим просто не занимаются. На самом деле степень риска при тушении пожаров не так уж и велика, и случаи гибели пожарников единичны, речь идет об экстраординарной, почти невероятной ситуации. Все инструкции направлены на то, чтобы обеспечить максимальную безопасность пожарников, но, несомненно, порой возникают ситуации, когда пожарные идут на гораздо больший риск, чем это позволяют инструкции. В первую очередь, понятное дело, тогда, когда речь идет о спасении человеческих жизней.

– Чем вам пришлось заниматься во время нынешней войны?

– Мне довелось поработать на пожарах на Севере страны – когда тамошние пожарники запрашивали дополнительную помощь. Иногда выезжали рано утром, часов в восемь добирались до точки, чтобы сменить отработавшие там команды и оставались на сутки. Иногда с дорогой туда и обратно смена занимала 30 часов.

– Насколько большой ущерб был нанесен этими пожарами лесам Галилеи?

– Точных цифр я не помню, но они есть. Сегодня ведь ущерб определяется не на глазок, а очень точно: на основе снимков аэрофотосъемки, по специальной системе расчета. Но если говорить о субъективном отношении, то там местами было очень страшно. Дело в том, что хорошо, когда сбитая ракета падает в одном месте, но нередко обломки падают сразу в нескольких местах – и вот у вас уже сразу несколько пожаров. А если учесть, что обстрелы шли непрерывно, то и пожаров хватало. В той зоне, где мне довелось работать, было одновременно 10-15 пожаров. Но поскольку, а отличие от недавних пожаров, когда целенаправленно поджигали в определенных местах, чтобы было максимально сложно тушить, это были, что называется, случайные пожары, в местах падения ракет, то мы довольно быстро прибывали на место и быстро их тушили. В худшие моменты работа на Севере шла круглосуточно, так что у нас не было времени ни поесть, ни передохнуть.

– Чем пожар, который вспыхнул в Иерусалимских горах отличается от тех, с которыми вы сталкивались раньше?

– Ну, во-первых, три года назад я уже видел подобный пожар в том же районе. Тогда был очень сухой август, так что все вспыхивало мгновенно. Многие думают, что пожарам больше всего способствует жара, но это не так. Определяющими факторами являются сухость и сильный ветер. Тогда арабы тоже устроили несколько поджогов за день, но не рассчитали – было еще не очень сухо и еще не очень сильный ветер, и потому начав работать утром, мы до темноты все потушили. Но через неделю снова запалили там же, в более благоприятную для поджога погоду, и, вдобавок, запалили боле грамотно…

– Что значит “более грамотно”? Это что наука – поджигать леса?

– Понимаете, есть такая очень непростая наука – лесная пирология, изучающая законы, по которым горит лес. В российских сельскохозяйственных институтах ее изучают по пять лет. То, как распространяется пожар, зависит от типа растительности, влажности, силы и направления ветра, характера местности и многих других факторов. В любом лесу есть точки, в которых, если совершить поджог, то пожар начнет распространяться очень быстро, и если не потушить его мгновенно, то он быстро распространится на очень большую территорию. Я абсолютно уверен, что тех, кто стоит за последними поджогами, этому учили. Причем учили очень хорошо, так как арабы, как известно, не “лесной народ”, с лесами они дела почти не имеют, у них в культуре нет опыта тушения лесных пожаров. Но у поджигателей явно были хорошие инструктора. Все поджоги были совершены одновременно, причем в неслучайных и непростых местах, в которые ни один человек просто так не потащится. Уже через полчаса был большой фронт пожара где-то в глубине леса, и для его тушение требовалось привлечение очень больших сил. Но пожарные машины – это очень тяжелые машины, и потому двигаться быстро они не в состоянии. Так что к тому моменту, когда к месту пожара подъедет достаточно сил, он уже бушует вовсю. В сущности, по этому принципу построены все злонамеренные поджоги.

– Нельзя было сразу вместо машин послать авиацию?

– Может, и можно, но самолеты никогда не тушат пожары, они лишь сдерживают огонь. Пожары тушатся исключительно на земле. Так что реально самолеты задействуют только тогда, когда все уже очень плохо.

– Когда для вас начался пожар в районе Иерусалима, и сколько вы на нем пробыли?

– Недолго. Я просидел весь день, ожидая вызова с сумкой, боевой одеждой пожарного, но в первый день волонтеров решили не вызывать – видимо, боялись. А затем утром я выехал, но к тому времени значительная часть работы была уже сделана, так что мы проработали до вечера и вернулись домой. В первый день там работало очень много сил, так что пожар, что называется, задавили. Так что на момент нашего разговора в зоне пожара остается уже немного людей, которые просто следят за тем, чтобы огонь вновь не разгорелся и не пошел дальше. Говорить о полной победе пока рановато, но, думаю, еще день-два, и там все будет спокойно.

– И в СМИ, и в социальных сетях в эти дни раздавалось немало острой критики в адрес пожарной службы, сил безопасности и политического руководства. Дескать, опять не подготовились, опять не хватало сил и техники…

– Я не слышал и не читал ничего подобного ни от одного профессионала в пожарном деле. Что касается пользователей социальных сетей, то это – прекрасные люди, которые всегда точно знают, что именно надо было сделать, и если бы их поставили на соответствующие посты, то они уж точно бы подготовились и все затушили в самое короткое время. На самом деле все было просто замечательно организовано, борьба с огнем велась на самом высоком профессиональном уровне, и если учесть то, на какой ущерб явно рассчитывали поджигатели, то можно сказать, что мы понесли минимальный ущерб из всех возможных. При такой погоде затушить подобный пожар меньше, чем за сутки – это прекрасный результат! Следует понять, что совершенно избежать ущерба при любом пожаре невозможно – его можно только минимизировать. У нас ущерб настолько близок к минимально возможному, что лучше отработать было просто нельзя. Просто люди, которые никогда на пожаре не были и ничего в этом не понимают, с возмущением задают вопрос: “Почему столько сгорело?!”. Да потому что столько подожгли! Что касается вопроса о том, почему ШАБАК вовремя не выловил поджигателей, то я ничего в этом не понимаю и ничего по этому поводу сказать не могу. Конечно, было бы неплохо, если бы они всех переловили до поджога, но я просто не представляю, как это можно было сделать. Тот, кто предлагает обвешать все леса камерами наблюдения и использовать дроны, просто не ведает, что он говорит.

– Во многих сообщениях, в том числе, и в серьезных СМИ утверждалось, что у нашей противопожарной авиации катастрофически не хватает самолетов, и потому пришлось просить помощи за рубежом. В то же время якобы по политическим мотивам была отвергнута помощь, которую предлагали две частные авиакомпании…

– По последнему поводу ничего сказать не могу. Разве что то, что за все время моего волонтерства ни при каком правительстве, я ни разу не видел, чтобы к тушению привлекались частные авиакомпании. Что у них за самолеты, какими возможностями они обладают, мне неизвестно. Противопожарная эскадрилья “Эльад” работала замечательно и делала все, что должна была делать. Повторю: обыватели обычно очень сильно преувеличивают роль авиации в тушении пожаров. Авиация пожаров не тушит, главная ее задача – наблюдение и сдерживание. Наши летчики – профессионалы высочайшего класса. И делали то, что должны были делать – в первую очередь, помогали наземным силам понять, что происходит.

– Но, согласитесь, что большие противопожарные самолеты не помешали бы…

– Не соглашусь. Эти самолеты предназначены для того, чтобы сбросить с большой высоты массу воды и устроить своего рода небольшой дождь. Пока пожар бушует на равнине, и они могут лететь на той высоте, на которой они хотят и с избранной скоростью, они полезны, но тоже не более того. Но когда пожар бушует, как у нас, в холмистой местности, они практически бесполезны, так как летят на большой высоте и сбрасывают воду и огнетушительные средства как получится. И, вдобавок, они не дают работать маленьким самолетам, которые как раз сбрасывают воду куда надо. Вертолеты, кстати, в этом смысле еще эффективнее. Кроме того, в Израиле разработали уникальную систему сброса воды в контейнерах, которые, в отличие от сброшенной воды, не отбрасывает в сторону ветром, но которые на подлете к земле раскрываются и дают максимальный эффект. Лично мне неизвестно – есть ли еще где-то в мире подобная технология. Преимущество же наших “Шимшонов” в том, что они могут работать ночью, сбрасывая те же контейнеры. Но опять-таки они эффективны лишь в случае, если у нас прямая кромка пожара. А в этот раз кромка была очень изрезанной.

– Существуют ли какие-то технологии предотвращения лесных пожаров?

– Мне они неизвестны. Разве что если у нас есть оперативная информация о готовящихся пожарах, то следует попытаться поймать поджигателей и можно послать туда пожарную бригаду, которая загасит пожар в первые же минуты возгорания. Фактор времени тут чрезвычайно важен.

– На ваш взгляд нас ждет впереди очень тяжелое лето?

– Многое будет зависеть от погоды. Чем больше будет шарабов, которые приносят с собой сухой воздух, тем выше вероятность пожаров. Ну, и если ШАБАК найдет способы выходить на поджигателей до того, как они приведут свои планы в действие, то пожаров будет меньше. Одно я могу сказать точно: за то время, которое я живу в Израиле, противопожарная служба страны становится все лучше и с технологической точки зрения, и по уровню подготовки личного состава. Так что на нее вполне можно положиться.