ЗАБЫТЫЙ СОЮЗНИК

(Евреи Палестины во второй мировой войне)

В отрочестве Пьер Ван Паассен (1895-1968) был членом небольшой кальвинистской конгрегации в Голландии. Проповедником в ней служил валлонский гугенот Каспар Домантон. Однажды в разговоре он поделился с Пьером следующими мыслями.

«У еврейского народа есть какая-то тайна, тайна, которая нас одновременно и влечет, и отвращает. Иногда я думаю, что эта тайна кроется в том факте, что они, вероятно, не сознавая этого, являются народом, носителем слова Божьего… Мы же знаем, что это так… Мы чувствуем, что это так… И глубоко в сердцах своих мы их за это ненавидим. Ибо мы ненавидим Бога и не желаем следовать Его закону. В самом их присутствии всегда лежит тонкий, часто невыраженный и неопределимый вызов нам, что-либо вроде упрека или обвинения. Они напоминают о чем-то, о чем бы мы не хотели, чтобы нам напоминали. Я думаю, что в этом суть секрета преследований евреев в христианских землях…»

…В 1931 году Пьеру Ван Паассену, иностранному корреспонденту канадской газеты Globe, довелось побывать в Германии. После одного из митингов нацистов в Бонне его подвели к Адольфу Гитлеру. «Он злобно набросился на меня за то, что я посмел защищать евреев в его присутствии. “Ты ариец, ты нордической расы, ты тевтон с берегов Германского океана!” – визжал он. – “Почему ты не видишь, что евреи опасны для нашей западной цивилизации?” Я видел странный, неземной огонь ненависти, горевший в его глазах, и был убежден в том, что этот человек скоро станет хозяином Германии…»

… Вскоре после приезда в Америку на рождественские каникулы Ван Паассена пригласили выступить в синагоге Temple Emanu-El на Пятой Авеню. Вот что он, в частности, сказал:

«В Германии у евреев храмы такие же большие и величественные, как этот. В Германии евреи занимают важные посты. Есть еврейские мэры городов, еврейские администраторы земель, еврейские президенты университетов, Евреи блистают в искусстве, культуре, медицине, театре, журналистике. Еврейские имена вписаны среди благодетелей немецкой нации на фасадах больниц, библиотек, общественных бань и памятников. Но из всего этого не останется ничего. Ни одного еврея нельзя будет увидеть больше в Рейхе через десять лет. Соскребут даже еврейские имена на надгробиях … Я говорю об этом потому, что я смотрел в глаза Адольфа Гитлера».

В 1943 году Пьер Ван Паассен выпустил книгу, которую назвал «Забытый союзник» (The Forgotten Ally. By Pierre Van Paassen / Dial Press, New York). Одна из ее глав начинается со слов: «Летом 1942 года положение английской армии в Египте было близким к ужасному…». Автор уже несколько лет работал на Ближнем Востоке и был свидетелем противостояния Англии и держав Оси. Так вот, летом 1942 года английская армия потеряла больше половины своей численности и лучшую часть техники, уступив ее маршалу Эрвину Роммелю, который во всеуслышание заявлял, что через шесть недель будет почивать в королевском номере каирского Shepheard’s Hotel. Ему достаточно было, фигурально выражаясь, протянуть руку, и линия жизни Британской Империи разорвалась бы пополам. Разведывательные самолеты Роммеля достигали долины Нила и Суэцкого канала за двадцать минут после взлета со своих баз в пустыне. В свой бинокль он мог видеть иглу Помпеевой колонны в Александрии так же ясно, как минареты мечети Мухаммеда Али в Каире. Всего лишь два дня – и он мог бы уже быть там.

За спиной английской армии царило зловещее молчание. Король Фарук и его министры отказывались даже пальцем шевельнуть для защиты своих оккупантов. В дворцах на берегах Нила победы нацистов комментировались обнадеживающими улыбками и понимающими взглядами. В самой Палестине эффенди (земельные аристократы) говорили феллахам: «Быстро продавайте свои земли евреям. Через месяц Гитлер будет в Иерусалиме, и вы не только получите обратно то, что продали, но и все, что есть у евреев. Так точите же свои ножи! Великий день придет! Защитник евреев будет разбит!»

Английское командование понимало, что решающий час настал. Уинстон Черчилль телеграфировал военным руководителям на Ближнем Востоке, что они должны в кратчайшие сроки построить мосты через реки Тигр и Евфрат в Ираке. Лондон опасался одновременного прорыва немцев через Нил к Александрии, к Волге в Сталинграде и к горам Кавказа возле Баку и Тифлиса. В этом случае английские войска на Ближнем Востоке были бы отрезаны. Исходя из этого, было запланировано, что они должны будут оставить Суэцкий канал, Синай, Палестину, Ливан, Трансиорданию, Сирию и Ирак и отступать в направлении Персии. Для облегчения этого отступления и спасения как можно большего количества техники и были нужны упомянутые выше мосты. Но где взять сталь, инженеров, рабочих, чтобы возвести эти мосты? Несколько дней совещались английские военачальники и пришли к выводу, что задача невыполнима.

Здесь мы переходим к той части книги Ван Паассена, когда на стороне Англии начинает действовать Забытый Союзник. Необходимое примечание. Читатель обязан помнить, что указанное издание вышло в свет в 1943 году. Сведения, приводимые в ней, отражают, как правило, опыт журналиста, фиксировавшего их, что называется, с пылу с жару, на эмоциях, от живых свидетелей, на базе их пересказов. В этом сила и привлекательность его книги. Возможно, если она будет переиздаваться, то еще больше выиграет от дополнения ее научным аппаратом с привлечением уточненной информации.

В кабинете английского командующего в Иерусалиме только что завершилось совещание, и его участники выходят оттуда с мрачными лицами. В приемной сидит еврейский бизнесмен, выходец из Чехословакии, которому нужна подпись генерала на заказ листового металла, производящегося на фабрике визитера. Еврей не может не заметить траурного выражения лиц, проходящих мимо офицеров. Потом ему разрешают войти, и он видит командующего, склонившегося над картой Ирака и твердящего безутешно: «Бог мой, этого сделать невозможно…».

Очень высокопоставленный источник рассказал позднее Ван Паассену, что произошло дальше. Еврей вежливо поинтересовался, чем обеспокоен его собеседник. Англичанин скрывать не стал и в заключение сказал: «Боюсь, что мы в ловушке…» – «Нет, – сказал еврей, – совсем нет». – «Если мосты не будут построены, – повторил генерал уже с некоторым вызовом, – да, нам конец» – «Если вы разрешите мне, я построю вам эти мосты», – сказал еврей. – Англичанин вскинулся: «Вы хоть понимаете, о чем говорите? Это же инженерный подвиг высшей категории, это Евфрат, грязевые отмели, ширина в мили… Да вы хоть строили мосты раньше?» – «Да, – ответил еврей, – два самых больших в Европе, через Дунай и Влтаву в Чехословакии… Еще метро в Берлине…» – Генерал вскочил со стула, схватил посетителя за руку и, едва не крича, вновь расписал то аховое положение, в котором очутилась английская армия. «Что говорить, – откликнулся еврей, – мы все попались… Наши старики, а это треть еврейского населения Палестины, носят с собой яд… они готовятся к смерти. Молодежь будет отбиваться до конца. И мы знаем, что гражданских лиц никто эвакуировать не будет… Но армию все же надо спасти… Скажите – и я построю вам мосты». – «Где вы возьмете людей?» – «Оставьте это мне». – «Где вы возьмете материалы?» – «Оставьте это мне, – повторил собеседник. – Только дайте мне возможность съездить в Ирак и самому посмотреть, а через несколько дней после этого я скажу вам, как скоро работа будет выполнена…» И все было оставлено на его усмотрение, и мосты были построены.

В мае 1941 года, за месяц до британского вторжения в Сирию, в которой вишистский режим готовил почву для приема немецких войск, двенадцать молодых евреев, тайно отобранных оккупационными властями в Иерусалиме, начали готовиться к секретной операции. Все они были добровольцами, и им предстояло взорвать нефтеперерабатывающие предприятия в сирийском порту Триполи, в котором заканчивалась французская ветка нефтепровода из Мосула. Англичане не могли послать туда собственных диверсантов, так как Англия и Франция не были тогда в состоянии войны. Кроме того, исполнители операции должны были владеть французским и арабским, ибо кто его знает, как долго им предстояло пробыть в Сирии в поисках возможностей проникновения в нужный район, который, естественно, находился под сильной охраной.

При этом добровольцам было объяснено, что ни вознаграждения, ни признания в случае успешного завершения операции им ожидать не следует. Более того, если их поймают, то Англия откажется их защищать, а объявит шпионами и саботажниками. Даже под пыткой им было запрещено хоть словом обмолвиться о том, кто послал их. Эту тайну они должны были унести с собой в могилу.

План операции был разработан под руководством английского офицера. Темной ночью на скоростном катере, груженом взрывчаткой, дюжина смертников отплыла из Хайфы. Они сумели проникнуть незамеченными в переполненную гавань Триполи, выбрались на берег, нашли дорогу к нефтеперерабатывающим предприятиям, убрали французскую охрану и начали взрывать все вокруг. Но тут же была поднята тревога, и они не успели оглянуться, как были окружены. Определить, были ли они расстреляны по приговору военного трибунала или просто убиты на месте, сказать нельзя. Уже после того, как английские войска заняли Сирию, где-то у берега в тех местах нашли массовую могилу. По ивритским буквам на одежде их удалось идентифицировать. Тогда же были извещены о происшедшем их родители. Но с предупреждением – поскольку никто из двенадцати не служил в регулярной английской армии, ни вознаграждения, ни пенсии их родным не полагалось.

Мекили – это участок земли в Ливии, покрытый песком и камнями и граничащий на востоке с волнистыми дюнами Сахары. Но это не оазис, каким его представляли в некоторых отчетах. Здесь и там можно натолкнуться на остатки выгоревшего кустарника цвета охры, но ни деревьев, ни тени. Есть, правда, колодец, у которого, пишет Пьер Ван Паассен, я останавливался в 1934 году, когда участвовал в научной экспедиции. А сегодня, т.е. в начале июня 1942 года, здесь начала работать еврейская инженерная рота в составе Королевских африканских стрелков, которая должна была установить минное поле прямоугольной формы и величиной в четыре на три мили. Эти мины были размером в суповую тарелку и выглядели как металлическая коробка, а в нее закладывалась взрывчатка. Мину прятали в ямку, а через несколько дней ее засыпал песок, так что и следа не было видно. Человек мог наступить на такую мину, и ничего бы не случилось. Их целью были грузовики, танки и артиллерия. Именно здесь должен был пройти Африканский корпус Роммеля, и английский главнокомандующий, сэр Бернард Монтгомери приказал любой ценой закончить установление мин до прихода немцев. Тем временем немецкие танки уже шли по направлению к Мекили.

Еврейские саперы только начали разметку минного поля, как были обнаружены вражеской авиацией. Когда песчаная буря немного утихла, 60 бомбардировщиков «Штука» налетели на лагерь подрывников и уничтожили половину их грузовиков. На следующий день атака повторилась, и командир отряда, майор Феликс Либман из Тель-Авива запросил у ближайшего английского форпоста зенитки. Ему обещали срочно прислать десять зениток и противотанковые пушки, а также подкрепление в живой силе. Но английские солдаты не добрались до места назначения – всего лишь за три дня лагерь саперов был окружен с трех сторон. 10 июня, перед тем как начать штурм, немецкий командир отправил к ним парламентера с предложением сдаться. У нас нет белого флага, ответил ему майор Либман. Все, что у нас есть, это знамя. Его мы и развернем. Это голубой флаг Сиона. «Вы евреи?» – поразился немец. Потом щелкнул каблуками, отдал честь и удалился.

И через шесть часов танки начали движение: 60 в одной колонне и по 25 в двух других. В небе появились «Штуки», но были вынуждены сбросить свой груз раньше – их атаковали «Томагавки» (Kittyhawks) английских ВВС. Танки между тем продолжали ползти, их подпустили поближе, до самой колючей проволоки, ограждавшей минное поле, потом открыли огонь. Два танка подорвались на минах, еще 19 были подбиты огнем из противотанковых пушек. И тогда итальянцы (а это была итальянская дивизия Ariete) стали отступать. Именно этого и ждал майор Либман. По его команде 60 еврейских бойцов, скрывавшихся в землянках, бросились вслед за танками, забросали их ручными гранатами, коктейлями Молотова и открыли огонь из пистолетов-пулеметов. Некоторые даже запрыгивали на танки сзади и стреляли в их смотровые щели. Таким образом еще пять танков были выведены из строя. А потом английские летчики пролетели на низкой высоте над минным полем и сверху помахали руками евреям.

Но на следующий день все было совсем по-другому. Немцы подвергли защитников Мекили непрерывной и беспощадной воздушной бомбардировке. Их задачей было сровнять с землей маленький гарнизон вместе с его грузовиками, землянками, артиллерийскими расчетами. Семь дней здесь царил сущий ад, к пеклу пустыни добавлялся жар от раскаленного металла, и кратеры от воронок, оставленных немецками бомбами, вырастали до двухэтажной высоты. Но евреи держались.

20 июня – снова танки. И опять их встретили пушкари из землянок. В небе «Штуки», слетевшиеся, чтобы нанести «удар милосердия», были отбиты «Томагавками». И вот бой закончился – 41 вражеский танк был подбит, однако отряд майора Либмана сократился до 90 человек, а сначала их было 500.

Еще десять дней прошли. На сей раз «Штукам» удалось разрушить колодец. Стали рационировать воду – жестяные банки с нею сбрасывались английскими самолетами. Либман стянул своих людей к одной, самой глубокой землянке, вокруг нее валялись тела павших товарищей, и «Штуки» прицельно, чтобы помешать захоронению, расстреливали их, взметая в воздух останки. Бойцы стали не выдерживать, некоторые лишались рассудка, нестерпимая жажда побуждала пить и принимать смерть от любой жидкости – что керосина, что мочи. На первое июля в живых осталось только 45.

Второго июля в шесть часов утра они отбили очередную атаку итальянцев. А в 10 часов дозорный, язык которого едва ворочался в высохшем от отсутствия воды рту, предупредил Либмана, что к ним приближается колонна грузовиков, а впереди едет автомобиль с французским триколором. Командир, несмотря на то что был ранен в голову и пах, поднялся на ноги и ответил собственным сигналом.

Это была Первая бригада «Свободной Франции», состоявшая почти полностью из солдат Иностранного легиона, которая ранее держала оборону против Роммеля в ливийском оазисе Бир-Хакейм и только вчера получила приказ отступить. Евреи высыпали навстречу, словно толпа покалеченных призраков. Генерал Кёниг, командир французов, обнял майора Либмана. «Это было потрясаяюще, – сказал он ему, – вы продержались до самого конца». Дальше евреи должны были следовать вместе с французской колонной. Им дали напиться, остававшийся инвентарь стали грузить на французские грузовики, один из евреев снял флаг со звездой Давида и начал его сворачивать. Что ты делаешь, удивился генерал Кёниг. «Нам не разрешено поднимать этот флаг, – объяснил майор Либман. – Это против правил…» «Pardon, – сказал, как отрезал Мари-Жозеф-Пьер-Франсуа Кёниг. – Я здесь командир, и мне плевать на всякие правила. Этот флаг поедет впереди колонны на моём автомобиле бок о бок с французским. Там его настоящее место». И, повернувшись к своим людям, приказал: «Легионеры! Еврейскому флагу – салют!»

В июне 1942 года Восьмая английская армия с беспокойством ожидала, когда маршал Роммель начнет свой прорыв к Нильской долине и Суэцкому каналу. Именно тогда генералу Монтгомери пришла идея переодеть группу английских военнослужащих в немецкую форму и отправить их в пустыню, чтобы они там повстречались с какими-нибудь частями Африканского корпуса и в непритязательном солдатском разговоре выведали, каковы планы их командования. Но как реализовать эту идею? Немецкоговорящих среди англичан было очень мало, однако выдать их за немцев было практически невозможно. Выход из положения предложил генерал Фредерик Киш из Корпуса королевских инженеров, кстати, еврей из Хайфы. Он сказал главнокомандующему, что знает, где найти добровольцев для этого задания. Среди моих инженеров, объяснил он, полно немецких евреев, беженцев из Германии. А у Буйволов (кличка служивших в Королевском восточнокентском полку) их еще больше. Давайте попробуем их.

Таких добровольцев нашлось около сорока. Им объяснили, что если их поймают, то с ними обойдутся не как с военнопленными, а как со шпионами. Конечно, их тщательно проверили на физические данные, знание немецкого языка и личное мужество. Для выполнения задания было отобрано двадцать. Их разделили пополам, и после дополнительной тренировки первая десятка отправилась в пустыню. Отправилась – и не вернулась. Что с ними случилось, так и осталось неизвестным. А вот из второй десятки один человек вернулся. Этот офицер и доложил Монтгомери о том, что произошло с ним и его людьми.

Немецких военных они нашли, по его словам, только на пятый день. Это была инженерная часть, которой было поручено закладывать дорожные мины на предполагаемых путях снабжения английских войск. Разведчики отошли подальше, мили на три, и тоже стали изображать такую же работу. Их заметили – не зря же они были в немецкой форме, с ними была разная техника. Подъехала машина с офицером, поговорили что да как, а вечером их пригласили поужинать вместе. За разговором и выяснилось, что наступление Роммеля ожидается через десять дней, когда должны подойти подкрепления из Бенгази, – как раз против левого фланга англичан.

Разведчики еще день поболтались по пустыне, наткнулись на другую немецкую часть, после работы поехали в ее расположение и за ужином проверили собранную накануне информацию. А дальше случилось то, чего никто не ожидал.

«Наутро, когда мы собрались возле нашего единственного грузовика с намерением уехать и за день или два добраться до расположения наших сил, – рассказывал Монтгомери командир группы, – то заметили, что не все в порядке. С другой его стороны стоял военный полицейский, который внимательно осматривал капот, потом поднял его, извлек магнето и ушел». Бежать было некуда. Их грузовик со всех сторон окружали другие машины, и всюду ходили немецкие солдаты. Командир приказал членам группы приготовиться к бою, а сам пошел на склад в надежде найти другое магнето. Но не успел он отойти далеко, как услышал звуки стрельбы. Бросился назад и увидел своих ребят, отстреливавшихся от нескольких десятков военных полицейских и бросавших в них гранаты. Буквально через пять минут все кончилось. Немцев полегло куда больше, чем евреев. Командир, как будто происходившее его не касалось, направился к выходу из лагеря и по дороге встретил немецкого майора. Надо же, сказал тот ему, эти парни были палестинскими евреями. Один из наших полицейских, который раньше был колонистом в Сароне, опознал их сегодня утром, когда они завтракали…

Пьер Ван Паассен рассказывает: В дополнение к тридцати тысячам евреев, которые были призваны в ряды Восьмой английской армии и палестинские внутренние войска, огромный вклад был внесен в развернувшуюся битву большой и малой еврейской промышленностью Палестины и ее сельским хозяйством. Английская армия получала от них перевязочные материалы, продукты фармацевтики, эфир, противомикробные средства, бензойную кислоту, никотиновую кислоту, аскорбиновую кислоту (витамин С), инсулин, алкалоиды, лес, палатки, льняное обмундирование. В 1942 году около двух миллионов яшиков с испорченными цитрусами были использованы для производства пектина, алкоголя, эфирного масла, лимонной кислоты, джемов, желе, мармелада и сухого корма для животных. И т.д., и т.п.

Во время войны в Палестине стали производиться новые продукты и были разработаны новые технологии. Там гидрогенизировали растительное масло для изготовления маргарина, глицерина, дрожжей, крахмала, глюкозы, водонепроницаемых материалов, касторового масла для смазки самолетных двигателей, резиновых шлангов. И т.д., и т.п.

Далее: Палестина направила Восьмой армии лабораторное оборудование, электрические приборы, мясо (особенно баранину), материалы для фотографирования, водопроводные трубы, канцтовары, пишушие машинки, буровые дрели, стальные шлемы, обработанные алмазы на три миллиона долларов для режущих инструментов, листовой металл, матрасы, карты, парашюты, дезинфицрующие средства, масляные горелки, бронетранспортеры, подъемные краны, 500 машин скорой помощи, проволоку, лопаты, ведра для воды, пилы, гвозди, седла, верблюдов, мулов, лошадей, железнодорожное оборудование, сталь. И т.д., и т.п.

Кафедра метеорологии Еврейского университета обеспечивала прогнозы погоды для английских и союзных ВВС, оперировавших на Ближнем и Среднем Востоке, Кавказе, Судане, Эфиопии и Эритрее. Кафедра паразитологии организовала курсы военной хирургии и тропической медицины для австралийского экспедиционного корпуса, поставляла антистолбнячную и антитифозную вакцины для медицинского корпуса армии. Кафедра восточных языков обеспечила разведывательные службы переводчиками со всех языков и диалектов региона. И т.д., и т.п.

В заключение Ван Паассен выплескивает свое негодование по поводу того, как относилось к вкладу палестинских евреев в сопротивление державам Оси правительство Соединенного Королевства.

Он пишет: «Когда [в 1942 году] во время визита в Святую Землю Вэнделл Вилки [личный представитель президента Франклина Рузвельта] сказал, что уровень свободы, которая достанется народам Ближнего Востока в послевоенную эпоху – и одним из этих народов являются евреи, – будут зависеть от их вклада в победу. Это сказал Вилки – но не Черчилль, или Иден, или лорд Крэнборн, министр по делам колоний. А все они молчали. Английская пресса тоже молчала. Ни одна английская, и ни одна, к слову, американская газета даже намеком не информировала своих читателей о материальной и стратегической важности Палестины и роли, которую та играла в сражении, бушевавшем в те годы в Ливийской пустыне.

Ни слова не было сказано о героизме евреев. Ни слова не утекло и из этой количественно миниатюрной еврейской общины, стоявшей, как скала, за спиной у англичан в раскаленном от ненависти арабском мире. Едва-едва пробивалось что-то о еврейских солдатах, плечом к плечу с англичанами, австралийцами и южноафриканцами готовых встретить свой чреватый гибелью жребий, ибо Роммель имел тогда подавляющее превосходство».

«Вот почему, – саркастически замечает Пьер Ван Паассен, – подвиги палестинского еврейства во время этой войны должны рассматриваться как самый охраняемый военный секрет из всех возможных!!!»