НА ГРАНИЦЕ С ИОРДАНИЕЙ

Патруль ЦАХАЛа задержал двух граждан Иордании, проникших на территорию Израиля в районе границы вблизи Мертвого моря. Задержанные переданы следователям ШАБАКа. Подробности не разглашаются, судя по всему, речь идет о контрабандистах оружия. Прорывы израильско-иорданской границы случаются постоянно, и превращаются в одну из самых больших проблем, стоящих перед службами безопасности страны.

Для тех, кто не знает: граница с Иорданией является самой длинной границей Израиля: ее протяженность составляет 239 километров. О проблемах обеспечения безопасности этой границы говорится много и давно. Именно через эту границу осуществляется переброска значительной части оружия и в Палестинскую автономию, а также именно через нее сегодня проникают в Израиль нелегальные мигранты из самых разных стран. О том, что происходит на израильско-иорданской границе и в каком она находится состоянии, мы попросили рассказать ст. сержанта запаса Михаила Д., отслужившего там в течение многих последних месяцев.

– Я вместе со своим батальоном резервистов оказался на границе с Иорданией уже 8 октября, – рассказывает Михаил. – Точнее, к охране границы мы приступили не сразу, а поначалу занимались чисто технической работой – готовили к доставке в армию различные виды оружия и техники, поскольку значительная часть оружейных складов находится именно на Юге. Затем нас направили, как нам сказали, “на укрепление охраны границы с Иорданией”. Но если это называется “укреплением”, то я просто представить не могу, как эта граница охранялась раньше. Мы совершали регулярные объезды определенного ее участка по установленному графику, но имеющихся у нас сил было явно недостаточно. Огромные участки границы оставались на очень долгое время практически неохраняемыми или охраняемыми стоявшими по другую сторону от нее иорданцами. За это время через нее мог проникнуть, кто угодно! Вдобавок ко всему нам выдали старое, изношенное обмундирование, никуда не годные каски и бронежилеты, не самые лучшие автоматы и всего по три рожка к ним. Осенью 2023 года такое положение было почти во всех резервистских частях, затем его практически всюду кардинально исправили, но нас это практически не коснулось – мы продолжали охранять границу в амуниции, которая годилась разве что на то, чтобы ее выбросить в мусорный ящик. И каждый раз, когда мы проезжали вдоль линии границы у меня невольно мурашки бегали по телу.

– Почему?

– Вы сами хотя бы раз были на израильско-иорданской границе? Нет? Советую съездить просто из интереса. Знаете такое выражение “зеленая черта”? Так вот, там ты это видишь воочию: по одну сторону границы зеленеют сады и поля кибуцев Аравы, а по другую – голые песчаные дюны Иордании. И ты начинаешь понимать, в чем разница между нами и ими. Но я сейчас не об этом. Территория некоторых кибуцев подходит ближе, чем на 500 метров к самой линии границы. На самой этой линии частично стоит во многих местах покосившийся забор из ржавой железной сетки, прорвать который ничего не стоит. Частично вдоль пограничной линии просто сооружены заграждения из колючей проволоки, тоже ржавой и порой просто рассыпающейся в руках. Местами в этих заграждениях сделаны проломы, а есть участки, где вообще ничего нет – даже этой фикции из колючей проволоки! То есть если иорданцы захотят повторить резню 7 октября на этой границе, то у них это получится даже успешнее, чем у “Нухбы”. Они окажутся на территории наших кибуцев и мошавов почти мгновенно, и могут перерезать всех их жителей куда быстрее, чем в кибуцах близ Газы, которые отстоят от границы все же чуть дальше, а охраняется граница на этом участке, как я уже сказал, из рук вон плохо.

– Стоп! Давай все же не будем нагнетать и пугать людей. Напомню, что у нас с Иорданией есть мирный договор и отношения с ней пусть не дружеские, но и не враждебные. Кроме того, совсем недавно представитель командования ЦАХАЛа заявил, что между израильскими и иорданскими силами, охраняющими границу, существует четкая координация действий и взаимопонимание…

– Координация и в самом деле есть, спорить не буду. Наши и иорданские офицеры часто встречаются на нейтральной полосе, координируют график объездов и т.д. Больше того: иорданцы стараются ловить контрабандистов, пытающихся проникнуть на нашу территорию, а их немало. Скорее, наоборот: очень много.

Но ловят они, понятное дело, далеко не всех. В лучшем случае, четверть. Остальные три четверти проникает через те же проходы. Дело в том, что наблюдательные вышки иорданцев расположены довольно далеко друг от друга, и между ними также курсируют патрули. Только у них патрульные машины куда посерьезнее наших: такие своего рода броневички с танковыми пулеметами на башнях. Так вот, достаточно того, чтобы экипажу такого броневичка стукнула моча в голову, и он вместо того, чтобы объезжать границу, направился через нее в один из кибуцев – и катастрофа нам гарантирована. И это не такой уж невероятный сценарий: вспомните, что практически все теракты на этой границе были совершены военнослужащими иорданской армии.

– Ты лично ощущал враждебность со стороны иорданских патрулей или охранников на вышках?

– Я – нет, но это – демагогический вопрос. Не следует забывать, что 70% населения Иордании составляют палестинцы. И большинство личного состава ее армии – тоже палестинцы. За доказательствами того, что большая часть населения Иордании, как и их братья в Газе, Иудее и Самарии мечтают об уничтожении Израиля далеко ходить не надо. Достаточно просто вспомнить, что Иордания была первой страной, население которой одобрило резню 7 октября и по которой прокатилась волна антиизраильских демонстраций. Я согласен, что правящему королевскому дому обострять отношения с Израилем ни к чему, но Абдалле все труднее удерживаться у власти, а как только он падет, озверевшая толпа вполне может пойти на Израиль. При поддержке армии или без нее. По этой причине мне, кстати, не очень нравится план Трампа о перемещении жителей Газы в Иорданию. Это означает, что там существенно прибавится наших заклятых врагов.

– 7 октября огромную роль в отражении атаки террористов сыграли кибуцные отряды быстрого реагирования. Не сомневаюсь, что они есть и в кибуцах Аравы…

– За долгие месяцы службы я был в нескольких кибуцах, подружился с их очень открытыми, гостеприимными, совершено замечательными жителями. И все-все (!) мужчины, с которыми мне довелось познакомиться, не скрывали своих опасений по поводу того, что следующая террористическая атака с резней будет предпринята против их семей. После 7 октября многие из них полезли в отцовские и дедовские тайники и достали хранившееся там все годы оружие – в основном, пистолеты и несколько английских винтовок, к которым еще надо достать патроны. Что касается отрядов быстрого реагирования, то они существуют. Вот только сражаться, если, не дай Бог, что-то случиться им совершенно нечем. Помнишь, с какой помпой Итамар Бен-Гвир раздавал оружие и боеприпасы отрядам быстрого реагирования в центре страны? Так вот, чем дальше, тем больше я понимаю: для такого популиста, как он, главное – это реклама. Кибуцы и мошавы Аравы по телевизору не показывали, Бен-Гвир сюда не доехал, а потому здешним отрядам быстрого реагирования выдали по несколько старых винтовок М-16 и всего пару десятков патронов к каждой из них. Кибуцники это восприняли как плевок в лицо.

– Хорошо, что, по-твоему, должны сделать армия и правительство, чтобы укрепить границу?

– Я не премьер-министр и не начальник генштаба. Давно ходят разговоры о том, что на границе с Иорданией нужно построить такой же электронный забор, что и на границе с сектором Газы, но 7 октября этот забор себя полностью дискредитировал. Словом, я не знаю, что надо делать. Знаю точно только одно: граница с Иорданией – самая важная и опасная наша граница.

ДЕЛА ДАВНО МИНУВШИХ ДНЕЙ…

Помните, была в СССР такая книжка – “Записки следователя” Льва Шейнина, которую даже, с учетом ее огромной популярности, продавали в обмен на талоны за сданную макулатуру? Не так давно в израильских магазинах появилась книга легендарного израильского следователя Хаима Диди “Содот ахарей а-рецах. Хаим шель хокер” (“Тайны, оставшиеся после убийства. Из жизни следователя”), чем-то напоминающая давние мемуары Шейнина.

Стоит заметить, что книги, написанные бывшими следователями полиции Израиля, в буквальном смысле слова можно пересчитать по пальцам. А записок следователя такого масштаба, как Диди, не было вообще – за годы работы начальником отдела по расследованию особо тяжких преступлений в полиции Южного округа ему пришлось вести следствие по более, чем 300 убийств.

Одна из глав книги, к примеру, посвящена расследованию жестокого изнасилования и убийства 17-летней Ханит Кикос, совершенном в июне 1993 года и считающемся некоторыми, в том числе, и родителями убитой девушки, до сих пор нераскрытым. В чем-то это дело и в самом деле перекликается со знаменитым делом Романа Задорова. В тот, последний вечер своей жизни Ханит вышла из своего дома в Офакиме, чтобы поймать попутную машину до Беэр-Шевы – она направлялась на день рождения друга, недавно призванного в ряды ЦАХАЛа. Но на день рождения она так и не приехала, и развернувшиеся по всей округе поисковые работы, увы, не дали никаких результатов. Однако спустя неделю по подозрению в убийстве девушки был арестован 47-летний водитель мусороуборочной машины из бедуинского города Рахата Сулейман Эль-Абид. Поводом для ареста стало сообщение о том, что Эль-Абид в ночь убийства вернулся на своей машине на мусорную свалку Дудаим в неурочное время и производил на ней какие-то работы. Полиция заподозрила, что Эль-Абид попросту похоронил на свалке тело Ханит Кикос.

Хаим Диди рассказывает, что на первом допросе Сулейман Эль-Абид отверг все обвинения и сообщил, что вернулся на свалку, чтобы почистить и помыть там свою машину. Тогда к нему в камеру был подсажен полицейский агент, которому Эль-Абид рассказал, что подобрал девушку на дороге, затем отвез ее в пустынное место, там изнасиловал, а потом убил. Для следователей это было прорывом: ведь никто до этого не знал, что Ханит была не только убита, но и изнасилована перед убийством.

После того, как Эль-Абиду представили запись его разговора с ”подсадкой”, он признался в инкриминируемых ему преступлениях. Далее последовал ”следственный эксперимент”, во время которого Сулейман Эль-Абид рассказал, что Ханит пыталась сопротивляться, и тогда он начал избивать ее, а потом задушил… И все же было в этом расследовании слабое звено: Эль-Абид утверждал, что похоронил жертву в районе мусорной свалки Дудаим, но не смог указать, где именно это сделал.

Тем не менее, в 1994 году Беэр-шевский окружной суд, двумя голосами против одного, признал Сулеймана Эль-Абида виновным, и приговорил его к пожизненному заключению.

Спустя год после этого приговора во время ремонта городской канализации в одной из канализационных ям в районе перекрестка Мецада были найдены человеческие останки. Как показала экспертиза, это были останки Ханит Кикос. На нижнем белье покойной были обнаружены следы спермы, свидетельствовавшие о том, что незадолго до гибели у нее был сексуальный контакт, что подтверждало версию об изнасиловании перед убийством. Анализов ДНК, пишет Диди, на тот момент в Израиле не делали, поэтому генетический материал был послан в Англию, и оттуда пришло однозначное заключение, что образцы найденной в останках спермы принадлежат Эль-Абиду.

Таким образом, констатирует Хаим Диди, вина Сулеймана Эль-Абида была однозначно доказана, и все попытки обвинить его в том, что он посадил невиновного и все утверждения семьи Кикос не имеют по собой никакого основания. В самих этих обвинениях автор “Тайн, оставшихся после убийства” винит СМИ, которые, по его словам, заронили в публику сомнения в том, что пойман истинный убийца, а стоит, дескать, подобным сомнениям только появиться, сомнения остаются навсегда.

Так было и в этом деле – после обнаружения останков Кикос Эль-Абид заявил, что он якобы “только” изнасиловал и избил девушку, но не убивал, и подал, в связи с этим апелляцию в Верховный суд. Поначалу бригада из трех судей БАГАЦа признала его виновным в изнасиловании, но оправдала по делу об убийстве, однако прокуратура опротестовала это решение, и расширенный состав судей, шестью голосами против трех, снова признал Эль-Абида виновным в убийстве. В 2020 году, отсидев 23 года Эль-Абид вышел из тюрьмы, и при этом он продолжает настаивать, что не виновен в убийстве Ханит, и попросту оговорил себя на допросах, “чтобы поскорее все кончилось”. По словам Эль-Абида, на допросе следователь (видимо, Хаим Диди) велел ему раздеться донага, а затем позволял себе по отношению к нему унизительные и оскорбительные действия. Правда, в чем именно заключались эти действия, Сулейман Эль-Абид не говорит, мотивируя это тем, что ”мужчине стыдно рассказывать о таких вещах”.

Так как автор этих строк в свое время написал несколько материалов по делу об убийстве Ханит Кикос, то я не могу отметить, что есть факты, которые в книге Хаима Диди почему-то не упомянуты или упомянуты мельком.

Например, тот факт, что останки убитой были обнаружены именно у перекрестка Мецада, на пути из Офакима в Беэр-Шеву, укладывается в картину событий: ведь Ханит направлялась именно в Беэр-Шеву! Но вот район Дудаим (у которого, если верить показаниям Эль-Абида, он подобрал Ханит) расположен совсем в другой стороне. При этом было установлено, что Сулеймана Эль-Абида в вечер убийства не было в районе Офакима и, следовательно, он попросту не мог встретиться с Ханит Кикос.

Кроме того, анализ ДНК обнаруженной на нижнем белье девушки спермы показал, что в половую связь с ней перед смертью вступал еще один мужчина. И позже выяснилось, что у Ханит были интимные отношения, как минимум, с двумя молодыми людьми – об этом свидетельствует ее личный дневник, переданный журналистам родителями. Первый из них появился в ее жизни примерно за год до гибели. Ханит обозначает его в дневнике буквой Х., но установить личность этого человека было несложно: им оказался известный в Офакиме наркоман и бабник, которому в то время было 27 лет. Узнав об этой связи, родители Ханит ужаснулись и стали настаивать на том, чтобы она немедленно прекратила всякие отношения с Х. Однако Ханит прислушалась к этим увещеваниям лишь спустя несколько месяцев, о чем свидетельствует запись в ее дневнике: ”Сегодня я сказала Х., что прекращаю с ним всякие отношения. Это оказалось не так просто, как я думала, но я все-таки это сделала”.

Последующие записи в дневнике показывают, что на самом деле отношения продолжались несмотря на то, что в жизни Ханит Кикос уже появился новый парень – тот самый солдат из Беэр-Шевы. ”Прямо не знаю, что мне делать: Х. говорит, что ему плевать, кто у меня появился, и что я все равно буду с ним – до самой смерти”, – написано в дневнике.

Родители и подруги Ханит утверждают, что Х. преследовал девушку и угрожал ей и что за месяц до убийства Ханит не знала, как избавиться от его преследований.

И, наконец, последняя страница дневника должна была насторожить следователей: она датирована днем бесследного исчезновения Ханит Кикос. ”Сегодня встречалась с Х., – написано на этой странице. Он хочет, чтобы мы еще раз встретились вечером”.

Подруги Ханит вспоминают, что в день убийства она и в самом деле встречалась с Х. в торговом центре города, для чего убежала с уроков. Через полтора часа она вернулась в школу заплаканная, но на расспросы подруг отвечала, что у нее ”все в порядке”.

На основе этих показаний следователи вызывали на допрос Х., но тот заявил, что прервал все отношения с Ханит Кикос за два месяца до ее исчезновения, а 10 июня 1993 года между 20.00 и 22.30 находился в кафе с друзьями. Трое его близких приятелей подтвердили эти показания. Но затем один из них вернулся в полицию и заявил, что на самом деле Х. появился в кафе не в 20.00, как он утверждал вначале, а после 22.00. Его слова были занесены в протокол, после чего все претензии к Х. были исчерпаны. А ведь Ханит Кикос, судя по всему, была убита именно между восемью и десятью часами вечера!

В 2006 году журналисты ”Маарива” сумели разыскать Х., который сейчас живет в районе Гуш-Дана, и тот охотно согласился на интервью:

“Мы действительно встретились с Ханит в торговом центре в тот день, когда она исчезла, – сказал он. – Ее родители были против нашей любви, но мы решили, что как только Ханит окончит школу, мы будем жить так, как хотим, а до этого она будет убеждать родителей, что между нами все кончено. О чем мы разговаривали во время нашей последней встречи, я не помню. Помню, мы договорились, что Ханит придет ко мне в одиннадцать часов вечера и, если меня к тому времени не будет дома, то возьмет ключ, который я оставлял в условленном месте и войдет в мою квартиру. Но она не пришла”.

На вопрос корреспондента ”Маарива” о том, что он делал в тот промежуток времени, когда произошло убийство, Х. ответил, что у него имеется ”железное алиби”: он в тот вечер находился то ли на свадьбе, то ли на бар-мицве у своих родственников. Но это разительно противоречит показаниям, которые он дал в полиции сразу после исчезновения Ханит Кикос!

* * *

Словом, не все так просто с этим делом, как описывает в книге Хаим Диди. Но это не отменяет того факта, что книга получилась интересной, так как действительно открывает перед читателем многие неизвестные стороны работы полиции, сам ход мыслей следователя. Одновременно при ее чтении вы словно оказываетесь в кулуарах правоохранительных органов, видите, как непросто порой складываются взаимоотношения у главы следственной группы с высоким начальством и прокуратурой; как последняя нередко по необъяснимым причинам отказывается передавать в суд дела, по которым вроде бы собраны неопровержимые улики.

Одна из глав книги, в которой вы буквально погружаетесь в процесс расследования, посвящена делу “доктора Желтухе” – такое прозвище получил врач-анестезиолог больницы “Сорока” Сергей Пунтос, заразивший 28 пациентов гепатитом С. Расследование по этому шумному делу врача-репатрианта было начато в 2003 году, когда выяснилось, что Пунтос, носитель гепатита С, страдал наркотической зависимостью и ежедневно колол себе фенталин – сильный болеутоляющий препарат, обладающий наркотическим действием. Затем тем же шприцем, которым пользовался сам, он делал уколы пациентам. Большинство пострадавших от его действий составляли женщины, лечившиеся от бесплодия.

Хаим Диди вспоминает, как поначалу врачи и, прежде всего, такие же относительно новые репатрианты, как и сам Пунтос, отказывались сотрудничать со следствием, не желая “предавать” коллегу. Разбить эту стену, чтобы восстановить картину преступления, добыть все нужные улики и отправить Пунтоса на 12 лет за решетку стоило ему огромных усилий.

Есть в книге и страницы, рассказывающие о поражениях ее автора. Одним из таких поражений Диди считает то, что ему так и не удалось найти “насильника с Юга”. Речь идет о преступлении, совершенном летом 1985 года: возвращавшаяся на субботу домой солдатка искала попутную машину, и какой-то водитель силой усадил ее в свой автомобиль, завез в пустынное место, попытался там изнасиловать, а когда девушка стала оказывать отчаянное сопротивление, выстрелил ей в голову. К счастью, она выжила, но “призрак насильника с Юга” стал надолго кошмаром всей страны. Хаим Диди рассказывает, что был одним из первых, кто посетил девушку в больнице после того, как она пришла в себя, и когда та попросила его во что бы то ни стало найти подонка, он ей это пообещал. Но, увы, не смог сдержать своего слова!

К сожалению, пишет он дальше, это был не единственный такой случай: далеко не все преступления, в том числе и самые тяжкие, удается раскрыть, и этим реальная жизнь и отличается от литературы. Оказывается, раскрываемость в 80% считается в нашей полиции очень хорошим показателем.

Говорится в книге и о том, что юноше, обдумывающему житье-бытье и мечтающему стать следователем, стоит знать, что это означает работать 25 часов в сутки, поскольку она не сводится к допросам свидетелей и подозреваемых – еще прежде, чем они появятся у него в кабинете, следователь должен “нарыть”, как о тех, так и о других все, что только возможно нарыть, включая и их интимные тайны.

В заключение заметим, что история жизни Хаима Диди – это очень израильская история. Он – старший из десяти детей репатриантов из Туниса, поселившихся после приезда в Израиль в расположенном неподалеку от Нетивота мошаве Шаршерет, где создали процветающую ферму. В 1972 году, за десять месяцев до начала Войны Судного дня, Хаим был призван в десантную дивизию ЦАХАЛа, и на войне оказался одним из тех, кто форсировал Суэцкий канал. В результате взрыва снаряда погиб стоявший рядом с ним близкий друг, а сам Диди получил тяжелые осколочные ранения в голову и другие части тела. После демобилизации он подумывал о том, чтобы начать учиться, но тут Асаф Хейфец стал создавать спецподразделение полиции по борьбе с террором, и Диди вошел в число его бойцов. Несколько лет спустя он перешел в обычную, “синюю” полицию, где работал сначала оперативником, потом детективом, а затем стал рядовым “следаком” – короче, прошел все этапы карьеры от рядового полицейского до начальника специального следственного отдела.

На презентации книги Диди признался, что писал ее в первую очередь для своей семьи – чтобы внуки знали, что им не должно быть стыдно за деда. Но одновременно он надеется, что книга будет интересна самому широкому читателю, а главное – новому поколению следователей, которые, по мнению Хаима Диди, слишком полагаются на полученные в университетах знания и, увы, не очень спешат поучиться на опыте таких “стариков”, как он.

НЕ ПРО НАС БУДЬ СКАЗАНО

Думается, немало русскоязычных израильтян еще помнят, как недешево стоили похороны на нашей доисторической родине. В сущности, это была целая индустрия, в которой каждый от омовения тела и вплоть до погребения с последующими поминками стоил немало денег.

Впрочем, так это остается и сегодня: к примеру, на сайте Ритуальное бюро ritual-moskva.ru стоимость церемонии похорон в современной России колеблется между ста и двумястами тысяч рублей (а в некоторых случаях – намного дороже). Это – совсем немалая для многих россиян сумма, и потому вряд ли стоит удивляться тому, что, согласно статистике, около 30% российских пенсионеров откладывают т.н. “похоронные деньги” – чтобы их смерть не легла финансовым бременем на детей и внуков.

Однако, как недавно выяснилось, и многие пожилые репатрианты, не рассчитывая на помощь государства, также делают сбережения для этой цели. В то же время в социальных сетях то и дело возникает вопрос о том, оплачивает ли государство надгробный памятник, существует ли какое-то специальное социальное пособие для семьи усопшего и т.д. Особо стоит вопрос о том, кто будет оплачивать похороны пожилого человека, жившего с детьми и не являвшегося гражданином Израиля?

Как оказалось, получить ответы на эти вопросы совсем несложно – оказалось достаточно позвонить в “Битуах Леуми” (Институт национального страхования Израиля – прим. ред.), и сотрудница этого ведомства весьма доброжелательно и, следует отдать ей должное, терпеливо ответила на все вопросы.

Итак, начнем с того, что церемония похорон в Израиле совершенно бесплатная, так как целиком оплачивается “Битуах Леуми”. Причем бесплатная она абсолютно для всех, вне зависимости от национальности, вероисповедания и от того был ли он гражданином Израиля или нет. Также бесплатными являются доставка на родину и захоронение израильтянина умершего за границей.

Понятие “бесплатно”, на первый взгляд, включает все: начиная от доставки тела из дома в морг, всех ритуальных услуг, связанных с подготовкой к похоронам и во время похорон – включая участие хазана и похоронной команды из не менее, чем двух человек.

Но вот дальше, как выясняется, начинаются нюансы. Оказывается, “Битуах леуми” оплачивает транспортировку тела в морг, только если, во-первых, она осуществлена специальной компанией по оказанию ритуальных услуг (если вы воспользовались частным перевозчиком, вам этих денег не вернут), а во-вторых, лишь в случае, если речь идет о перевозке в пределах одного города или округа, а в-третьих, если вы соглашаетесь похоронить усопшего на предлагаемом “Хевра кадишей” участке.

В случае, если требуется перевезти тело в морг другого города, то это уже будет стоить от 422 шекелей и выше – в зависимости от длительности поездки. Точно так же от семьи покойного потребуется заплатить (и порой немало), если она пожелает его захоронить на определенном участке кладбища – к примеру, в земле, а не в стене, как это принято сегодня на многих кладбищах. Дополнительная плата может потребоваться и в случае, если вы захотите на несколько дней отложить похороны, то есть арендовать место в холодильнике морга.

Кстати, не все знают, что как команда по подготовке тела к захоронению, так и те, кто сопровождает его к могиле и читает предусмотренные традицией в этом случае псалмы и молитвы, как правило берут на себя эти непростые обязанности на добровольных началах. Но они не будут возражать, если вы оставите им в качестве благодарности пару-другую сотен шекелей.

А вот оплата надгробия и его установка, как правило, целиком лежат на семье покойного, и “Битуах Леуми” в этот вопрос не вмешивается. Но, понятно, что если написано “как правило”, то из него должны быть исключения.

К таким относится случай, когда скончался совершенно одинокий человек, не имеющий родственников первого порядка (супруга, детей, родителей). Впрочем, государство возьмет на себя установку надгробия и в том случае, если дети или супруг/а покойного страдают тяжелым психическим заболеванием или не являются дееспособными по какой-либо другой причине.

Кроме того, государство выплачивает специальное пособие в 1872 шекеля на установку надгробного памятника вдове или вдовцу пережившего Холокост и получавшего при жизни компенсацию. Детям жертвы Катастрофы такое пособие автоматически уже не выплачивается – для этого надо подать специальную заявку.

Впрочем, пенять на государство особенно не стоит: если покойный получал пособие по прожиточному минимуму с социальной надбавкой, то его супругу или детям будет выплачено единоразовое пособие по смерти в размере 10 268 шекелей. Поверьте, этих денег вполне хватит на надгробный памятник.

Ну и напоследок про еще один часто возникающий вопрос: кто должен оплачивать долги покойного? Оказывается, пока близкие покойного не заявили о своих правах на его наследство, долги погашаются исключительно за счет имущества покойного. Но в тот момент, когда вы вступили в права наследования, обязанность выплатить все оставленные усопшим долги – ложится на ваши плечи.

ЗА НАШ ЕВРЕЙСКИЙ ШЕКЕЛЬ

Если у вас появится свободное время и вы окажетесь в Иерусалиме, постарайтесь заглянуть в музей Госбанка Израиля (он расположен в здании банка, но вход осуществляется по предварительной записи) и посетить открывшуюся там недавно выставку “Лама а-шекель а-хадаш?” (“Почему шекель новый?”), посвященную истории еврейских денег. Экспонатов на выставке, прямо скажем, немного, но вот сама стоящая за ними история действительно захватывающая.

Начнем с того, что (как, по меньшей мере, утверждают экскурсоводы) Израиль – единственная страна в мире, на территории которой денежная единица носит то же название, что и две тысячи и даже более лет назад. Первая часть экспозиции отсылает нас в 1800 год до н.э. – ведь шекель в качестве платежного средства впервые упоминается в Торе при покупке праотцем Авраамом пещеры Махпела за “400 шекелей серебра, ходящих у торговцев”. Да, шекель в тот период еще был не монетой, а мерой веса и оставался таковым на протяжении столетий. Впрочем, именно так обстояло дело и с куда более поздними денежными единицами – к примеру, английский фунт в своем первоначальном значении тоже не что иное, как мера веса. Да и “лира” в первоначальном значении не что иное как тройский фунт, служивший для взвешивания серебра.

А вот перед нами предстают на выставке и первые гири для торговцев, вес которых измерялся в шекелях. Правда, самые ранние из найденных археологами таких гирь датируются уже 8 в. до н.э., то есть эпохой Первого Иерусалимского Храма. И уже затем вы видите шекелевые монеты, удивительно похожие на современные. Вот только выпущены они были в 66-70 году уже нашей эры, в дни Великого восстания против римлян, когда евреи жили надеждой восстановить свою независимость. Монеты эти легко опознаются как еврейские по вычеканенной на ней лилии и храмовой меноре.

Лилия на монетах, как разъясняется на стенде, появилась не случайно – это тоже исконно еврейский символ, который постоянно использовался в декоре как Первого, так и Второго Храма, а также на каменных саркофагах, в которых хранились кости членов той или иной семьи. Цветок лилии, оказывается, был одновременно и символом подлинной, безупречной красоты, и еврейского народа в целом – сами слова “Песни песней” “как лилия среди цветов, так и любимая моя среди дев” трактовался комментаторами как знак того, что Бог считает евреев самым прекрасным среди других народов мира. То, что современные израильские монеты так напоминают древние, безусловно, тоже не случайно – именно по их образцу они и отчеканены.

Ну и портрет Теодора Герцля, а также первое издание его книги-утопии “Альтнойлед” (“Старая новая родина”) тоже появились в экспозиции, безусловно, не случайно.

Нет, дело не в том, что Герцль является провозвестником возрождения еврейского государства. Дело в том, что в своей книге, вышедшей в 1902 году, Герцль приводит одного из героев в Хайфу, где тот решает купить пару перчаток. И торговец просит от него плату в шекелях, так как именно так, в продолжение древней традиции, называются деньги в будущем еврейском государстве.

Это тоже оказалось пророчеством, вот только исполнилось оно не сразу. Ходившие в Израиле после его возрождения деньги назывались в силу устоявшейся традиции “израильскими лирами”. И лишь в конце 1970-х годов в Госбанке и правительстве задумались: а почему, собственно говоря, будучи уже тридцать лет независимым государством, деньги у нас называются так же, как в Турции – словно мы все еще часть Османской империи (хотя на самих купюрах стояло английское слово “фунт”)?

В 1978 году было решено, что израильская денежная единица, как и в древности, будет называться шекелем.

Так началась подготовка к денежной реформе, но новое название израильской валюты долго держалось в строжайшей тайне, в которую было посвящено всего несколько человек. Даже в переписке между руководством Госбанка и главой монетного двора Израиля Шмуэлем Авиэзером (она тоже представлена на выставке) будущая валюта обозначалась словом “цофен”, так что переход в 1980 году с израильской лиры на израильский шекель стало полной неожиданностью не только для израильских обывателей, но и для чиновников Госбанка.

Кстати, выставка знакомит и с тем, какое это непростое дело – денежная реформа: множество эскизов будущих денег было отвергнуто, прежде чем были утверждены их окончательные варианты.

Но затем, как известно, в стране грянула гиперинфляция, завершившаяся обменом денег 1985 года. Именно тогда и появился нынешний “новый шекель” – чтобы его не путали со “старым”, введенным за пять дет до того: купюра в 1000 шекелей менялась на современную монету в 1 “новый шекель”, и в соответствующей пропорции менялись и банкноты. К примеру, банкнота в 50 000 шекелей с изображением Шмуэля-Йосефа Агнона менялась на внешне точно такую же, но уже с достоинством в 50 шекелей. Многим из приехавших в Израиль наверняка еще памятны те купюры, а вот их предшественников, с номиналом в 1000 раз больше, помнят уже немногие. Кстати, тогда же появился и международный символ нового шекеля “₪”, придуманный известным графиком Моше Прагом, и его появлению тоже предшествовали сотни набросков.

Кстати, немногие знают, что современные израильские деньги считаются одними из самых красивых в мире, и получили множество наград на международных выставках. Но они не только самые красивые, но и одни из самых дорогих по себестоимости: к примеру, монеты с достоинством в 1 и 5 шекелей делаются из мельхиора (сплава, 75% которого составляет медь и 25% никель); 10-шекелевая монета сделана из бронзы, которую обрамляет стальное кольцо.

Словом, выставка, приуроченная к 70-летию создания Госбанка Израиля, это – прекрасный экскурс в историю и еврейского государства, и еврейского народа. Да и можно ли придумать более убедительный исторический артефакт, чем деньги?!