ВРЕМЯ ЧУДЕС

Праздник Ханука, совмещает в себе чудо победы Маккавеев и чудо с освящением храмовой меноры. В этом предпраздничном номере вы найдете рассказы, связанные с чудесами или с этим замечательным праздником.

Споемте, друзья!

Первая история произошла в далеком 1948 году в Нью-Йорке. Её главного героя звали Бен Стонхиль, который был большим любителем языка идиш и собирателем еврейского фольклора. Нужно сказать, что в том году Европа ещё не залечила раны Второй мировой войны, ну а у евреев они, понятно, были совсем свежи и кровоточили.

Спустя три с лишним года после разгрома нацизма в Германии и странах Восточной Европы всё ещё продолжали решать, что делать с бывшими узниками гетто и лагерей. Часть из них предпочитала вернуться на прежнее место жительства, часть выбирала для этого новосозданное Государство Израиль, а часть – Соединенные Штаты. Вот так и получилось, что к 1948 году в Нью-Йорке скопилось довольно большое число беженцев из Европы. Часть из них поселили в дешевых гостиницах, и узнав об этом, Стонхиль направился в один из таких отелей, чтобы расспросить его обитателей, праздновали ли они Хануку в дни Катастрофы, и если праздновали, то как? Человек он был серьезный, а потому озаботился тем, чтобы все свидетельства были задокументированы на магнитофонную ленту, а потому явился в отель с громоздким звукозаписывающим оборудованием.

Там, как оказалось, в буквальном смысле слова яблоку негде было упасть – не только комнаты, но и коридоры, лобби, и другие помещения гостиницы кишели еврейскими беженцами. Взрослые и дети спали на стульях, на брошенных на полу одеялах, да и просто на полу в любом укромном уголке. Так что не удивительно, что Бена поначалу приняли не очень дружелюбно, и ему пришлось повозиться, чтобы разместить привезенное с собой оборудование под сердитые взгляды жертв Катастрофы.

Но когда он стал расспрашивать их о Хануке, евреи начали оттаивать. Почти все вспоминали, что отмечали Хануку и в лагерях, и в гетто, и в тайных убежищах, мастеря ханукальные светильники и волчки из любого подручного материала, и используя для свечей всё, что подворачивалось под руку – маргарин, растительное масло, говяжий жир и сало. Да, и сало, хотя это было уже вообще против всяких правил!

Начав вспоминать, евреи вдруг запели ханукальные песни – и их оказалось много. Очень много. В том числе, и те, о каких Стонхиль как собиратель еврейского фольклора никогда прежде не слышал. Часть из них, видимо, была написана уже в лагерях и гетто. Большинство песен было, разумеется, на идиш. Но были и песни на иврите, польском и даже русском.

К примеру, 9-летний мальчик по имени Меир, потерявший в Катастрофе всех близких, рос в семье убежденных сионистов, и спел песню на иврите, написанную в подмандатной Палестине Мордехом Брисманом на стихи Левина Кипниса:

Симу шемен, шемен зайт,

Нерот идлику, ихье ор ба байт!

(Налейте масло, оливковое масло,

Чтобы в нашем доме стало светло и ясно).

18-летний юноша, выживший в гетто Лодзи, спел песню, которая была написана на польском языке поэтом Ицхаком Каценельсоном, и положена на музыку Авраамом-Цви Давидовичем. Песня рассказывала вкратце всю историю Хануки, и зачин её в вольном переводе автора этих строк звучал так:

Жил на свете царь-злодей,

Царь-злодей, царь-злодей!

Думал он, что всех сильней,

Всех сильней, всех сильней!

Звался царь тот Антиох,

Антиох, Антиох.

Чтобы он скорей подох!

Да, подох! Да, подох!

40 часов непрерывной аудиозаписи, сделанной Беном Стонхилем в той гостинице, включает в себя больше 1000 песен о Хануке. Большая часть из них, к сожалению, в наши дни забыта и стала достоянием архивов. И это, согласитесь, очень и очень жаль.

Крутись, волчок, крутись!

Среди множества историй о том, что пережили израильские солдаты, оказавшиеся в 1973 году, есть и история Йоси Тура. Сегодня он известен как один из самых выдающихся резчиков Израиля по дереву, мастер изготовления шкафов для свитков Торы, футляров для мезуз, указок для чтения свитков Торы и многих других религиозных атрибутов, а в 1973 году ему было 19 лет, и 10 октября, в день, когда началась Война Судного дня он оказался в числе тех солдат, которые защищали форпост ЦАХАЛа на Хермоне.

Натиск сирийцев оказался таким сильным, что спустя несколько часов форпост пал, большинство его защитников погибли, а те, кто выжил спустился в расположенный под ним туннель, о котором сирийцы не знали.

Шесть дней бойцы прятались в этом туннеле без воды и еды, и для Йоси это было особенно тяжело, так как, будучи уроженцем религиозного кибуца Тират-Цви, он в Судный день постился. На седьмой день часть оставшихся в живых защитников форпоста решили попытаться бежать через один из выходов из туннеля, но сирийцы расставили по всему периметру снайперов, и все беглецы были убиты. Йоси и еще трое его товарищей, оставшиеся в туннеле, были обнаружены и взяты в плен.

Шатающихся от голода их пешком погнали на сирийский опорный пункт на Хермоне, где раздев донага (трусы, правда, оставили) подвергли жесточайшим пыткам и избиению кожаным хлыстом, в который были зашиты железные шарики. Били по всему телу, но особенно много по пяткам – чтобы превратить в пожизненных инвалидов. Все это время Йоси вспоминал родителей, которые смогли выжить в “марше смерти” из концлагеря, и твердил себе, что если они смогли выжить в аду Катастрофы и затем вернуться к жизни, то и он тоже сможет.

Допросы с пытками и побои продолжились в расположенной неподалеку от Дамаска тюрьме “Альмааз”, где в крохотной камере разместили несколько десятков пленников. По словам Йоси, пыткой было и само ожидание допроса, так как каждый знал, что его там ждет…

Будучи религиозным евреем, Йоси продолжал молиться и в камере, и через какое-то время светские сокамерники стали упрашивать его научить молиться и их, так что вскоре там образовался миньян. Узники потеряли счет времени, никто не знал, какое сейчас число на календаре, но, оказывается, один из них, Биньямин Мазуз вел про себя этот счет, и в один из дней он объявил, что скоро Ханука. И вот тогда Йоси решил сделать ханукальный волчок.

Раз в неделю сирийцы выдавали пленным большой кусок хозяйственного мыла, и Йоси упросил товарищей не расходовать его, а отдать весь кусок ему. Из него он и вырезал довольно большой волчок, в который ставил найденную в камере щепку – что бы его запускать. Так как они находились за пределами Израиля, то по бокам волчка оси вырезал буквы “нун”, “гимел”, “хей” и “шин” – вместе они образовывали акростих “нес гадоль хая шам” – “великое чудо было там”.

Теперь надо было придумать, как бы эти буквы закрасить, чтобы они были видны. А надо сказать, что в это время в тюрьме уже стоял адский холод, и уборные в тюрьме отапливались печками на угле, сажа от которого потом оседала толстым жирным слоем на стенах. Собрав эту сажу пальцами, Йоси Тур и закрасил эти буквы.

Как раз в то утро на камеру выдали 300 г куриного жира, который и решили использовать для ханукального светильника. А фитили сделали из ниток, надерганных из одеяла.

Так что все восемь дней Хануки в камере зажигали ханукию и играли в волчок, который для Йоси стал символом того, что человек, конечно, может упасть, но затем должен заставить себя подняться, как поднимается эта забавная игрушка.

Всего Йоси Тур провел в плену восемь месяцев. Понятно, что никаких следов той тюремной ханукийи не осталось. Но вот волчок из мыла с Йоси Туром до сих пор, и он с удовольствием демонстрирует его на своих лекциях.

Сейчас он, как и вся страна, переживает за судьбу заложников, но верит, что многим из них удастся по возвращении из плена вернуться к полноценной жизни. На своем опыте он знает, что ресурсы человеческого организма поистине неисчерпаемы…

Ханукальный побег

В организации “Яд ле-ахим”, занимающейся борьбой с христианскими миссионерами и спасением еврейских женщин, вышедших замуж за арабов и ставших жертвами насилия с их стороны, есть свои ханукальные истории.

Одна из них произошла совсем недавно – в дни эпидемии коронавируса.

Героиня этой истории Дина сама позвонила в “Яд ле-ахим”, рассказала, что уже полтора года живет с арабом, который вместе с остальной семьей всячески над ней издевается, так что она подумывает о побеге.

Соцработница организации условилась с Диной о времени выхода на связь, и уже начала готовить операцию по спасению 19-летней женщины, но в назначенный час Дина на связь не вышла. Не вышла ни через неделю, ни через месяц, и в “Яд ле-ахим” появились понятные опасения, что ее могли убить.

Сотрудники службы безопасности организации, замаскировавшись под арабов, начали вести её поиск в кварталах Восточного Иерусалима, откуда вроде бы поступил звонок от Дины, но всё было тщетно. Обратились в полицию, но там объяснили, что по закону, пока нет никакого сигнала из семьи пропавшей, розыск начинать нельзя. Проблема заключалась ещё и в том, что Дина не назвала ни своей еврейской фамилии, ни адреса своих родителей – возможно, просто не успела.

И вдруг в канун Хануки 2020 года в “Яд ле-ахим” раздался звонок с обычного телефона. На другом конце провода была Дина – и это почти три с половиной года после первого звонка! Она рассказала, что за это время её заставили перейти в ислам, и она сочеталась с мужем браком по законам шариата. Поскольку она так и не смогла родить детей, то отношение к ней только ухудшилось, и муж почти ежедневно жестоко её избивает и держит взаперти. Однако около месяца назад она очень тяжело заболела коронавирусом и оказалась в одной из иерусалимских больниц. Никто её здесь ни разу не навестил, но так как в отделение никого не пускают, то муж уверен, что она никуда не убежит.

За время пребывания в больнице она окончательно поняла, что так дальше жить невозможно, и решила порвать со своей арабской семьей. Но как это сделать, она не знает, поскольку сейчас почти выздоровела, и мужу уже сообщили, когда он может забрать ее из больницы…

Соцработница “Яд ле-ахим” немедленно связалась с коронавирусным отделением и попросила его сотрудников позвонить мужу Дины и сообщить, что её выписка на два дня откладывается. Так что, когда муж пришел за Диной, её в больнице не оказалось – она в это время уже находилась в одной из квартир-убежищ “Яд ле-ахим”, и впервые за много лет праздновала Хануку.

Узнав об этом, муж начал дебоширить и даже ударил одного из врачей приемного отделения, за что был доставлен в полицию. К этому времени туда позвонили и сотрудники “Яд ле-ахим”, подав от имени Дины жалобу на насилие в семье.

Так что будем считать, что у этой истории счастливый конец.

Год великих чудес

– У меня нет никакой истории про ханукальное чудо, но у меня есть собственная история, доказывающая, что Всевышний, несмотря ни на что, хранит наш народ и каждого из нас, и время от времени являет нам настоящие чудеса, – говорит член горсовета Бат-Яма Тали Асияг. – Эта моя история произошла в ночь 8 октября 2023 года, когда на страну из сектора обрушились сотни ракет.

У нас с мужем четверо детей, и наша старшая дочь Шай, которой сейчас 16 лет – тяжелый инвалид; передвигается в инвалидной коляске. Когда в прошлом были ракетные обстрелы, мы выходили на лестничную площадку, так как “мамада” (безопасная комната в квартире – прим. ред.) у нас нет. Если обстрел был ночью, то мы просто не успевали разбудить Шай, одеть её и усадить в коляску, а потому переносили в нашу супружескую спальню, и один из нас оставался с ней, а другой с детьми выходил на лестничную клетку. Но в ту ночь, когда зазвучала сирена, Шай так сладко спала, что будить её мне не хотелось. Я сказала мужу, чтобы он вышел с детьми на лестницу, а сама осталась рядом с дочерью в её комнате.

Сирена продолжала звучать, но ведь все мы думаем, что с нами лично ничего не случится. Я утешала себя мыслью, что у нас есть “Железный купол”, который собьет все ракеты; что мы живем на севере Бат-Яма, а так как стреляют с юга, то если ракеты и долетят, то в южную часть города и т.д.

И тут раздался грохот такой силы, что в комнате Шай рассыпались все жалюзи, но стекла, как ни странно, выдержали, хотя я явственно услышала звук битого стекла. Спустя несколько минут сирена смолкла, а когда я вышла из комнаты, то увидела, что наша квартира “удостоилась чести” прямого попадания ракеты. Взрыв разворотил все комнаты, включая нашу спальню, куда мы обычно переносили Шай. Все стёкла в квартире были выбиты, мебель порушена. Как оказалось не только у нас – взрывной волной стёкла выбило и у соседей. Вокруг дома валялись осколки ракеты. Но при этом комната Шай осталась совершенно целёхонькой – разве что за исключением жалюзей. И никак иначе как чудом я всё случившееся назвать не могу. Этому просто нет другого объяснения.

Правда, сразу после этого взрыва я настояла на том, чтобы мы переехали на Север – ведь чудеса случаются нечасто, и даже наши мудрецы говорили, что полагаться на них человек не должен.