МАРАФОН АНДРЕЯ КУЗНЕЦОВА

Андрей Кузнецов из Мэриленда – один из немногих в мире легкоатлетов, которому удалось дважды победить в знаменитом Бостонском марафоне – пусть даже не в общем зачете, а среди ветеранов. В интервью он рассказал, как пришел к этим и другим победам, и каким образом занятия спортом до сих пор помогают ему по жизни.

– Андрей, Вы по жизни скромный человек и не любите говорить о себе. Даже на это интервью я уговорил Вас с трудом. В спортивной карьере скромность Вам помогала, или наоборот, на беговой дорожке нужно быть эгоистом?

– Я думаю, пробивным человеком, даже не эгоистом, нужно быть на самих соревнованиях. А так, зачем руками махать? Надо делом все доказывать. Я так воспитан. Говорить можно много, но, когда выходишь на дорожку – там и доказываешь, кто ты есть на самом деле.

– И как Вы считаете, на дорожке Вам много удалось доказать?

– Я бы сказал, нет. Сейчас оглядываюсь на свою жизнь и понимаю, что достиг, наверное, только трети того, чего мог бы добиться. Так все сложилось, но я не жалею об этом. Жизнь у меня интересная, есть что вспомнить – боевая такая жизнь.

– Боевая?!

– Ну да. В детстве, в конце 1960-х и в начале 1970-х годов, тренер водил нас в военные походы, когда приходилось выживать. Это было в Магаданской области. Однажды мы заблудились и вместо двух дней ходили неделю. Делились едой – кроме хлеба у нас не много что было. Но мы были подростками, по 14-15 лет, поэтому все нормально перенесли. Сейчас вспоминаешь – здорово было.

– В Магаданской области же холодно.

– Мы ходили летом. Да, в горах прохладно. Спали, прижавшись друг к другу. У нас не было палаток – собирались же ненадолго сбегать. Но был густой туман, и мы ушли в другое ущелье.

– Такой экстремальный детский опыт хорошо помог в жизни?

– Очень здорово помог. У нас еще были походы. Уже перед армией, в 17 лет, сплавлялись по горной реке пятой категории сложности в Амурской области. Маршрут сложный, мы на резиновых лодках, все школьники. Вода там быстро поднимается, за несколько часов. Было сильное наводнение, и мы в него попали, да еще ночью. Как не утонули – я не знаю. Течение очень сильное, мимо нас проносились бревна. В итоге мы напоролись на остров, который полностью залило: раньше была земля, а тут – вода. Но все закончилось благополучно.

И вообще, мы хорошо ориентировались, ходили в тайге, не боялись. Все получалось хорошо.

В дальнейшей карьере мне это очень помогло. Когда я выходил на соревнования, особенно, когда в США бегал марафоны, то видел, как ребята из Африки, кенийцы, эфиопы, начинали дрожать перед стартом. Соперники сильные, высокие результаты, и они говорят: «О, куда мы приехали?». У меня же была обратная реакция: как учил нас тренер, чем ситуация хуже, тем лучше для тебя. Это подстегивает психологически, ты можешь показать себя. Когда детство прошло в таких условиях, это помогает психологически.

– Теперь я понимаю, почему Вы не испугались стать марафонцем. После недели в магаданской тайге да таких экстремальных сплавов, Вам марафон, наверное, семечками казался?

– Я бы так не сказал, конечно. Марафон – серьезный вид спорта, я к нему готовился.

Если начинать с самого начала, в легкую атлетику я пришел очень поздно, в 25 лет, в 1983 году. Наверное, в мире очень немного тех, кто начинал в таком возрасте и чего-то добился. В мое время ребята, которые хорошо выступали, занимались с 10-12, самое позднее, с 14 лет.

У меня слабой стороной была техника, которая как раз ставится в детстве. Долгое время я занимался лыжами, а этот вид подразумевает, что мышцы становятся не такими эластичными, как у бегунов. У них они должны быть очень гибкими, а стопа – сильной. Лыжникам это совсем необязательно.

В общем, в легкую атлетику я пришел в 25 лет, и чего добился – того добился.

– А какие у Вас были успехи в лыжах, и почему решили сменить их на легкую атлетику?

– Я начал заниматься в 14 лет в Магаданской области. У нас культивировался бокс, борьба, гимнастика и лыжи. Тренер пришел к нам в школу на окраине Магадана набирать группу. А куда еще идти? Я думал про бокс, но в итоге выбрал лыжи. И потом не пожалел об этом.

Правда, я там не был на первых ролях. Бежал, может быть, под мастером спорта, ну попадал в эстафеты. А летом, когда мы тренировали кросс, все время оказывался в лидерах. И тренеры мне говорили: ты легкоатлет, иди туда. Но у нас была своя команда, а я по натуре коллективный человек, и существовал определенный страх – как это куда-то уходить одному и где-то заниматься? Наверное, до 25 лет не был готов к этому психологически. А потом жизнь прижала: нужно было либо заканчивать, или попробовать себя в легкой атлетике, которая мне всегда нравилась. И я попробовал.

– Сейчас российских и белорусских спортсменов не пускают никуда, в том числе и на Олимпийские игры в Париже. Вы дважды «пролетали» мимо Олимпийских игр по неспортивным причинам. Если говорить только о спорте, не о политике, считаете ли Вы, что это справедливо, и почему?

– Когда занимаешься профессиональным спортом, посвящаешь ему все время, тренируешься с утра до вечера, когда ты готовишься-готовишься, и тебя вот так отцепляют – это очень трудно.

Допустим, когда я готовился к Олимпийским играм 1988 года в Сеуле, они были у меня единственной целью. Все шло хорошо, я находился в хорошей форме. Но скосила болезнь. Я очень сильно переживал.

Во второй раз, перед Играми в Атланте в 1996 году, я на отборочных соревнованиях показал второй результат. Меня должны были включать в состав сборной, но решили взять более молодых спортсменов. Если бы я показал бы более высокий результат, может быть, взяли бы меня.

Мне жаль спортсменов, которые отдают подготовке к Олимпийским играм несколько лет жизни и не попадают туда по независящим от них причинам. Ты готовишься четыре года, и вдруг тебя не пускают, запрещают – это тяжело. Ведь жизнь проходит, а когда ты тренируешься, то отказываешь себе во всем.

Скажем, в 1985 году я выиграл чемпионат СССР в Ленинграде. Мы туда ездили с женой. Она ходила по музеям, смотрела достопримечательности, а у меня не было на это времени: утром тренировка, днем отдых и сон, а вечером опять тренировка. И так почти каждый день. Очень редко получалось сходить куда-то вместе и прогуляться.

И так у всех спортсменов-профессионалов. А тут тебе еще и запрещают выступать. И что тебе делать? Ты же не можешь резко поменять жизнь, начать заниматься чем-то другим. Для этого требуется время, нужно переучиться и перестроиться.

Я считаю, что для спортсменов это трагедия. Такие политические решения, не имеющие отношения к спорту, разбивают спортсменам судьбу.

У меня еще был подобный опыт, когда я в 1987 году выиграл чемпионат СССР и отбирался на первенство мира по кроссу в Польше. Наша команда была настолько сплочена, мы все были так воодушевлены. Весь февраль и март готовились в Кисловодске. Думаю, я выступил бы на тех соревнованиях неплохо, поскольку был в хорошей форме. Но нас туда не пустили – просто взяли и не повезли.

– Почему?

– Руководители сказали, что на подготовительных стартах мы плохо бежали и не показали те результаты, которые от нас ждали. В наказание они отцепили нас от чемпионата мира. Все были очень огорчены, многие закончили со спортом и ушли.

В итоге я не знал, что делать, и мне предложили пробежать 20 километров на Кубке СССР в Алуште. Там собрались все сильнейшие марафонцы, которые готовились к чемпионату страны на своей дистанции, но мне удалось выиграть с отрывом.

– Вы сказали, что Сеул-88 пропустили из-за болезни. Реально ли было выиграть там медаль? И насколько обидно пропустить Игры по такой причине?

– Честно говоря, я не рассчитывал на медаль. Была мечта – выступить на Олимпийских играх за свою страну, я отбирался на дистанцию 10 000 метров. К тому времени уже было много спортсменов из Африки, и я вряд ли смог с ними конкурировать.

– А почему Вас отцепили от сборной в 1996 году?

– К тому времени я уже перешел на марафон. Нам сказали, что троих лучших возьмут на Игры. Отбор начался уже в январе. Раньше всех, кажется, 10 января, бежал Леонид Швецов из Саратова, который в Орландо показал результат 2 часа 10 минут. Ровно через две недели я соревновался в Марокко. Там хорошая быстрая трасса. Я надеялся пробежать самое большее за 2 часа 11 минут.

Но, во-первых, мы туда тяжело добирались. А во-вторых, нас перед стартом «переморозили». По традиции старт марафону там дает король, но он опоздал. И нас целый час держали раздетыми, в трусах и в майках. Это днем там припекает, а утром довольно прохладно. Мы стоим в небольшом загончике, всю одежду уже увезли к финишу, а нас все держат и держат. В общем, к тому моменту, когда монарх дал отмашку, мы уже основательно замерзли. В итоге я занял там четвертое место, чуть-чуть не дотянулся до пьедестала. Результат был 2 часа 12 минут.

– И этого не хватило для попадания в сборную?

– В принципе, хватило. Но дело в том, что в команду взяли более молодых ребят, которые уже потом пробежали за 2 часа 13 минут. А меня не взяли.

– Обидно было?

– В то время – конечно, обидно. Но, с другой стороны, пробеги я на минуту быстрее, меня бы точно включили в состав. А так, я уже понимал, что это пойдет на усмотрение Спорткомитета, и будет очень сложно. Так и получилось.

– Могли бы завоевать медаль в Атланте?

– Нет. Это было бы очень сложно. Все наши ребята, которые туда попали, были далеко. В лидерах оказались кенийцы, эфиопы, американцы и европейцы бежали неплохо. Конкуренция просто огромная.

– Чем Вас привлекли марафоны? Почему Вы решили взять эту супер-дистанцию?

– Во-первых, я уже на лыжах пару раз бегал 50 километров – интересно было. В беге я сначала попробовал себя на более коротких дистанциях. Но потом все равно хочется посмотреть, насколько ты можешь выдержать марафон.

Я считаю, это творческая работа. Одно дело, когда ты выполняешь только то, что тебе говорит наставник. Но мне повезло: мы с тренером все обсуждали, у нас не было такого, что он сказал – и все, как в армии. Он спрашивал мое мнение. На мой взгляд, когда этот тандем тренер-ученик работает, результат получается лучше.

– Несмотря на непопадание на Игры в Атланте, Америка от Вас никуда не ушла, и Вы здесь живете уже много лет. Как Вы приехали сюда, и чем занимались поначалу, что делаете сейчас?

– Наверное, мой тренер в лыжах, Михаил Сергеевич Иващенко, меня в хорошем смысле слова «закодировал». Он очень хороший психолог и философ, и наставлял меня на то, чтобы не просто быстро «сгореть» в спорте, а именно выступать долго, подготовить опорно-двигательный аппарат так, чтобы не сломаться, выдерживать нагрузки и как можно дольше оставаться на дистанции. У меня так и получилось: я бегал до 40 лет на высоком уровне, а потом перешел в ветеранскую категорию и еще пять лет продолжал выступать и показывать хорошие результаты. Уверен, это удалось благодаря тому, что с детства в меня была заложена такая база.

В 1993-1996 годах я базировался в Бельгии и много бегал в Европе. Однажды на соревнованиях мы встретились с белорусским марафонцем Владимиром Котовым, который в свое время тоже входил в сборную СССР. Он рассказал, что хочет попробовать себя в Америке, поскольку там хорошая система для ветеранов старше 40 лет, собираются сильнейшие бегуны со всего мира – можно показать хороший результат, заключить контракт и заработать.

Незадолго до 40-летия я стал собирать информацию о том, как мне попасть в Америку. Знакомые ребята занимались в спортивном клубе во Владивостоке, а это город-побратим Сиэтла, где тоже был беговой клуб. Они ездили друг к другу в гости, и пригласили меня выступить у них на соревнованиях. Там я нашел себе агента и начал бегать.

– А чем, помимо бега, вы здесь занимались и занимаетесь?

– Дело в том, что еще перед армией и после нее я работал судовым столяром в Хабаровске на судостроительном заводе. Мы строили катера, небольшие кораблики. Мужики научили меня трудиться (смеется). Кроме того, срочную службу я проходил в стройбате. И мы там опять-таки много чего строили. Так что знание строительного дела в меня заложили с молодости.

Здесь же, когда начал заканчивать бегать, друзья пригласили меня помочь в строительстве один раз, другой – и я стал втягиваться. Мне это еще с молодости нравилось. И сейчас мы строим, у нас своя бригада, нанимаем людей – в общем, получается.

– Трудно было втянуться в американскую жизнь?

– В плане спорта – абсолютно не трудно, все было очень хорошо. Все время соревнования, ты ездишь, находишься на виду – особенно после Бостонского марафона, где я дважды выиграл. Было здорово, без проблем. А когда начался переходный период к неспортивной жизни, то пришлось сложновато. Но опять же, наше поколение так воспитано – и спорт нам в этом помогал – что нужно потерпеть, подождать, поднапрячься, набраться опыта, и потом все пойдет. Это и помогло.

– Вы только что упомянули, что дважды выигрывали в категории ветеранов знаменитый Бостонский марафон – может быть, самый престижный в мире. Причем оба раза Вы входили в число лучших и в общем зачете. Это, наверное, пик карьеры?

– У меня было два пика карьеры. Первый, когда я выиграл чемпионат СССР 1985 года в беге на 10 000 метров. Это было очень неожиданно для меня. Когда приехал домой в Хабаровск, меня приглашали и на телевидение, и на радио. Было ощущение, словно за один день оказался в какой-то совсем другой среде.

А второй пик – действительно, в Бостоне. Когда ты уже в возрасте и пробегаешь дистанцию за 2 часа 14 минут – это неплохой результат, это сильно, я считаю. Хотя можно было и быстрее.

– Какие ощущения от того, что Вы побеждаете в самом престижном марафоне мира?

– По молодости, хотелось бежать со всеми наравне. Но тут, конечно, нужно делать скидку на то, что у меня была ветеранская категория.

Я лучше рассажу историю о том, как там все получилось. Как только в ноябре 1997 года мне исполнилось 40 лет, я сразу же начал готовиться к Бостонскому марафону, который проводится в апреле. Сначала заложил хорошую базу в Кисловодске, а потом готовился во Флориде. Тогда у меня была одноразовая виза в США, и я не мог выехать – пришлось бы получать новую визу.

Но в начале февраля мой агент заявил меня на марафон на Ямайке. Соревнования сами по себе средненькие, но в качестве тренировки они мне были интересны. Я сказал, что меня с одноразовой визой в США обратно не пустят. Однако агент уверенно сказал: «Я тебе сделаю приглашение, ты пробежишь марафон, там же пойдешь посольство, получишь визу и опять приедешь”.

В общем, я согласился и поехал, легко там выиграл, даже рекорд трассы установил, денег подзаработал. Все было хорошо. Поскольку я базировался во Флориде и рассчитывал туда быстро вернуться, то оставил там всю основную одежду и приехал на Ямайку налегке. Но в посольстве мне отказали в визе. Получилось, что я так целенаправленно готовился к Бостону, чтобы показать высокий результат, а в итоге за два месяца до старта приходится ехать в Россию – в мороз, в шортах. В Москве меня встретили друзья, которые привезли теплую одежду И все! И что делать дальше?

Я поехал тренироваться в Кисловодск. Агент сказал, что сделает мне приглашение вместе с семьей. В начале апреля мы с женой и детьми приехали в Москву получать визу. Но в посольстве нам опять отказали (смеется). Я сижу в столице, холодно, особенно не тренируешься, начинаю терять форму, да и жить-то особо негде. И заболел там, и через день в посольство ходил, и бегал по снегу – тяжело было.

В итоге агент поднапрягся, и мне одному визу дали, хотя семье отказали. Это произошло буквально за три дня до старта. Гостиницу заказать не смог, пришлось в холле ночевать, на кресле. Перед марафоном.

Я подумал: вот здесь, в такой ситуации, покажу, на что способен. В итоге пробежал за 2 часа 15 минут. Это все равно хорошо, хотя у меня был план пробежать на две-три минуты быстрее. Но тем не менее, забег среди ветеранов выиграл.

Зато на следующий год уже все пошло хорошо. Я получил рабочую визу, чтобы уже на 100 процентов не возникло проблем. Серьезно подготовился и пробежал за 2 часа 14 минут, и снова победил.

В первый раз серьезных соперников не было, а во второй приехал сильный кениец, и мы с ним зарубились. Он отстал совсем ненамного, секунд на 20-30.

– Круто! И как запомнилась эта борьба?

– Я знал, что он серьезный парень, все время смотрел за ним, контролировал, чтобы тот далеко не убежал. Он пытался оторваться, но я все время держал его в поле зрения, и где-то после 30-го километра сам стал от него убегать. В итоге я не только победил среди ветеранов, но и занял 7-е место в общем зачете – это очень хорошо.

Думаю, если бы мне и в первый год удалось подготовиться также, как во второй раз, то я бы и тогда выступил лучше – не будь этих передряг с визами и перелетами.

– Высоцкий в песне про марафон пел: «Мне есть нельзя, Мне пить нельзя, Мне спать нельзя ни крошки». А Вам во время марафона удавалось думать о чем-то или что-то делать, кроме бега? Может, окрестности посмотреть?

– Нет, нет. В марафоне ты все время заряжен на тактическую борьбу. Нужно правильно настроиться психологически. И прежде всего, перед стартом важно выспаться. Многие не могут заснуть, настолько они боятся. Это проблема, нужно совладать со своими нервами.

А потом, на трассе, ты все время сконцентрирован на беге, на соперниках, смотришь, насколько они готовы, видишь, если кто-то начинает уставать – ты все это чувствуешь. И если понимаешь, что он бежит, но уже терпит, то можешь сделать пробное ускорение. Если он не отстал – еще одно ускорение делаешь, уже длиннее. Все время идет тактическая борьба.

– Занятия легкой атлетикой Вам по жизни помогают?

– Конечно, конечно, конечно. Во-первых, ты приучен к труду, монотонному, на выносливость. Сейчас у меня в строительстве бывает так, что нужно много и долго монотонно работать. Многие устают, а ты делаешь – и знаешь, что готов к этому, тебя ничто не сломает. Именно спорт в этом помогает.