ЦИРК САЛАМОНСКОГО

«Застенчивая синенькая будка,
Поёживаясь, зябнет на ветру…
Кассирша улыбается, – как будто,
Раздаривает пропуски в Весну…

…Довольно вам завистливо коситься,
И если счастьем вы обделены,
Купите на полтинник у кассирши
Совсем немного цирка и весны…»

Эти поэтические строки Леонида Филатова вспоминаются в связи со 185-летием со дня рождения потомственного еврейского артиста и предпринимателя, основателя и директора нескольких цирков, Альберта Саламонского.

На свет герой нашего повествования появился у супругов Вильгельма Саламонского и Юлии Каре, евреев, живших в Германии, актеров цирка, во время гастролей труппы в Италии. И выбирать профессию Альберту не пришлось: она сама выбрала его. С самого детства мальчик стал приобщаться к премудростям циркового искусства, и вскоре начал преуспевать в нем. А искусство это, как известно, достигается не только с помощью таланта, но еще и требует, в большинстве случаев, точного расчета и бесстрашия, без чего успех недостижим. Отец Альберта был дрессировщиком лошадей и замечательным наездником, так что сыну было, что перенять у родителя, и надо сказать, что учеником Саламонский-младший оказался достойным. И продолжателем семенного дела – тоже. Такое бывает, чему есть примеры, но далеко не всегда. Но данный случай был, действительно, счастливым. Альберт дебютировал, как наездник, в 1862 году в берлинском цирке Ренца. Саламонский стал первым исполнителем сальто-мортале на неосёдланной лошади. На глазах у изумленной публики он демонстрировал свой коронный номер – проезд верхом по бревну, на высоте 5-ти метров над ареной.

Лиха беда начало: в 1873 Альберт открыл свой цирк в германской столице, на Фридрихштадтпаласт, на месте бывшего крытого рынка, переоборудованного в грандиозную, и не только по тем временам, цирковую арену. Выступления там труппы Саламонского проходили с неизменным успехом в течение семи лет. Но пришло время задуматься о будущем своего дела, и не видя его в Германии, Альберт, а было ему в ту пору 39 лет, решил обрести новых зрителей в Российской империи. Начал Саламонский с Одессы, приобретя там за немалые деньги участок земли, где стал устраивать конные представления – в надежде построить здание цирка и собрать под его сводами актеров разных жанров. Но уже вскоре Альберт понял, что аудитории, достаточной для того, чтобы расходы на содержание цирка, хотя бы, окупались, не говоря уже об извлечении прибыли, в Одессе собрать ему не удастся. Попытавшись, что называется, «раскрутиться» в Прибалтике, Саламонский затем отправился в Москву. Денег к тому времени у него почти не осталось. Но приехал он не просто с мечтой, а с реально осуществимой идеей, которой сразу же проникся купец Данилов – знакомство с ним стало для Альберта большой удачей. Данилов, без особых колебаний, согласился приобрести землю и профинансировать строительство цирка для Саламонского. Поверившего в Альберта купца не остановил тот факт, что цирковой коллектив в то время в Москве уже существовал: на Воздвиженке устраивал представления филиал столичного, Петербургского цирка Чинизелли. Им управлял шурин Чинизелли, Чарльз Гинне, а потому цирк этот так и называли – «Цирком Гинне». Расширению репертуара, в отсутствие реальных конкурентов, Гинне особого значения не придавал. Более того, от случая к случаю, он сдавал помещение в аренду гастролировавшим балаганам. Саламонский же, при поддержке Данилова, пошел по иному пути: место для нового цирка было выбрано как нельзя более удачное – на Цветном бульваре, неподалеку от цветочного рынка, где постоянно демонстрировали свое искусство заезжие циркачи, а строительство, подогревавшееся практически интересом Альберта и самого Данилова, заняло менее года. Оно привлекло внимание москвичей, и немалое их число с нетерпением ожидало того дня, когда цирк гостеприимно распахнет двери и порадует любителей этого вида искусства. И ожидания полностью оправдались.

Первых посетителей цирк Саламонского принял в Москве 20 октября 1880 года. Кроме мест в партере с креслами, в зале оборудованы были деревянные скамьи и «стоячая» галерка, куда можно было попасть по чисто символической цене. Короче говоря, ставка делалась на привлечение публики – с помощью вполне доступной для разных слоев населения стоимости входных билетов. Иными словами, это был цирк для всех, и туда москвичи, тогда еще не сильно избалованные разного рода зрелищами, валили толпами. К тому времени Альберт женился – на наезднице Лине Шварц, и у него появился приемный сын – Евгений. На цирковую арену со своими номерами выходили все члены семейства. У Евгения лошадь, вы только представьте себе, шла по канату. На конный аттракцион в цирке Саламонского делалась главная ставка, но работал Альберт и с другими животными, в том числе для Москвы, экзотическими: на Ходынском поле им проводились театрализованные скачки на верблюдах, гонки на римских колесницах, а клоуны, забавляя зрителей, скакали на пони.

Саламонский находился в постоянных творческих поисках, и фантазия его была поистине неистощима. «Водяная королева», которую представляли, как «мисс Паула», плавала в большом аквариуме среди крокодилов и змей, укротительница Маргарита грациозно танцевала среди львов, как будто были это безобидные домашние кошки. А что вытворяли под куполом воздушные велосипедисты, – вообще трудно описать словами – это нужно было видеть. Не удивительно, что именно к труппе Саламонского присоединились на время артисты американского цирка «Дикий Запад», с ковбоями и индейцами в аттракционе на необъезженных лошадях. С 1887 года в цирке Альберта Саламонского начал выступать дрессировщик Владимир Дуров. Овации у зрителей вызывали наездник Вильямс Труцци, участники комического дуэта «Бим-Бом» и многие другие. Саламонский охотно приглашал на свою арену певцов, музыкантов, хоры – он стремился соединить цирк с народными гуляниями. Альберт, кроме всего прочего, придумывал развлекательные пантомимы и осуществлял их постановку, прекрасно понимая, что цирк должен быть многоликим, и каждое представление – разнообразным, содержательным и динамичным.

Не секрет, что Саламонский рассчитывал в первую очередь на платёжеспособное купечество, которое обожало цирк и приобретало дорогие места в первых рядах. И платили купцы не только за билеты. Куда больше денег они оставляли в буфете.
Буфет, при цирке, по сути, являлся клубом, где артисты и почтенные зрители, после представления, весело проводили время – в кутежах и карточных играх. А на арене, честно говоря, обеспеченную часть публики привлекали не столько сами акробатические трюки, сколько миленькие акробатки, в облегающих трико и ярких коротких юбочках.
И артисты цирка проводили в буфете немало времени. Заглядывали перед репетициями, чтобы перекусить и заодно заправиться горячительными напитками. А после представления возвращались туда с теми же целями. Расходились, частенько, лишь под утро. Но Саламонский практиковал проверки на утренних репетициях: если кто-либо из артистов опаздывал или оказывался недееспособным после ночной попойки, его штрафовали на изрядную сумму. Однако и сам директор частенько засиживался с коммерсантами в этом буфете. Туда, к слову, можно было зайти, не приобретая билета на представление – прямо с улицы. И был это, своего рода, рекламный трюк: ведь случайный посетитель, видя счастливые лица людей, побывавших или собирающихся на представление, часто загорался желанием купить билет в цирк. Что же касается нравов московского купечества, то приводится такой вот факт: однажды один из купцов уговорил продать ему «учёную» свинью, которая являлась тогда «гвоздём» программы, за две тысячи рублей. Огромная по тем временам сумма! Выложив деньги, новый владелец животного приказал немедленно зажарить цирковую артистку, и подать её на стол. Комментарии здесь излишни.

Особая заслуга Саламонского состоит в том, что благодаря его стараниям, цирк наполнился голосами и смехом детей. Дело в том, что цирковое искусство тогда было развлечением, исключительно, для взрослых. Чтобы изменить ситуацию, Альберт подал московским властям ходатайство с просьбой дать «добро» на проведение воскресных спектаклей для юных зрителей. Разрешение было выдано, и в 1895 году в цирке на Цветном бульваре было показано первое детское представление «Фея кукол». Стали устраиваться и елочные представления, и уже вскоре клоуны и артисты других жанров освоили навыки работы с детской аудиторией, чего им не приходилось делать раньше. Сегодня нам трудно себе представить, что был когда-то цирк без детей, ибо нас самих с юных лет папы и мамы водили на представления, которые вспоминаются нами до сих пор. Цирк Саламонского процветал, а первый серебряный рубль, полученный за продажу билетов, Альберт поместил в рамку под стекло, и повесил на стену, выставив на обозрение.

Но и конкуренты у Саламонского, неизбежно, должны были появиться, ибо жизнь не стоит на месте. Цирк Чинизелли-Гинне оставался в стороне, но в цирковое искусство пришли молодые и энергичные братья Никитины, которые с детства участвовали в выступлениях своего отца – бродячего шарманщика. В 1886 году они выкупили пустовавшее здание, находившееся буквально вплотную с цирком Альберта Саламонского. «Русский цирк братьев Никитиных» – на это название народ пошел валом. Трудно сказать, что сыграло главную роль: дух патриотизма или просто желание посмотреть на что-то новое, чего люди еще не видели. К тому же, в противовес лошадям Саламонского, братья Никитины начали выступать с дрессированными слонами, которых они, кстати говоря, заполучили у Чинизелли. Дальше – больше. Посещаемость представлений в цирке Саламонского стала снижаться – полупустые залы были для него и всей его труппы – зрелищем печальным. Что же можно было сделать в такой ситуации? Альберт решился на отчаянный шаг – он предложил братьям Никитиным за огромные деньги продать свой бизнес. Предложение это братьями было принято. Стороны подписали договор, согласно которому Никитины обязались отбыть из Москвы и не открывать впредь «никаких цирков». Но, как говорится, гладко было на бумаге. Уже через год двое из братьев (а было их три) вернулись в Москву и открыли цирк на Воздвиженке, взяв в аренду помещение бывшего уже цирка Чинизелли. Казалось бы, у Саламонского были все основания подать в суд, что он и сделал. Но проиграл, поскольку к тому времени старший из братьев, с которым Альберт и подписывал договор, вышел из семейного бизнеса, и юридической ответственности за решения двух своих братьев не нес. А о том, чтобы под договором стояли подписи всех троих Никитиных, Саламонский не позаботился, понадеявшись на их честность и порядочность.

Но рук Альберт Саламонский не опустил. Он продолжил устраивать феерические представления, и снова перетянул зрителей от Никитиных, на свою сторону. В честной конкуренции Саламонский вышел победителем. Выразилось это в том, что Никитины, фактически, сбежали из Москвы, и вернулись туда лишь в 1911 году, когда у Саламонского не было уже физической возможности работать дальше. Тогда управление цирком приняла супруга Альберта – Лина Шварц. Надо сказать, что у Альберта были еще два адреса, где он основал цирк: Рига и Дубулты. Но пик у него, безусловно, пришелся на московский период жизни и творческой деятельности.  

Альберт Саламонский ушел из жизни 22 июня 1913 года в Москве. В последние годы помещения его цирка сдавались в аренду, а сама труппа перестала существовать после революции 1905-1907 годов. Жена и приемный сын умерли раньше самого Саламонского, прямых наследников у него не было, и всё состояние он оставил бывшей горничной своей жены Вильхемине Страупе. А потом началась Первая мировая война, за ней пришла революция. Цирк Саламонского был национализирован советской властью. Но вот, что примечательно: в 1919 году аттракцион братьев Никитиных стал 2-м Госцирком, а цирк Саламонского был переименован в Первый Государственный цирк, и к нему начала возвращаться былая популярность. Советская власть видела в цирковой публике важную, с ее точки зрения, аудиторию, и использовала манеж, как средство агитации и пропаганды. Известно, к примеру, что для знаменитого тогда клоуна Виталия Лазаренко острые политические тексты писал Владимир Маяковский. Маяковский не раз своим знаменитым «голосом-трубой» и сам читал стихи с арены Цирка на Цветном. Он сочинял и сценарии представлений. Одно из них являло собой поэтическую часть и пантомиму, изображавшую русских царей – от Петра I до Николая II, противостояние революционных и царских солдат, а в финале появлялись юные пионеры. Но зрители ожидали от цирка совсем иного – людям хотелось радости и веселого развлечения, а не идеологических «проповедей». И в 1930 году, усилиями дирекции, удалось прекратить попытки создать в цирке революционный репертуар.
А с 1936 года наступила новая эпоха – в труппе Первого Государственного цирка появился клоун Михаил Румянцев, получивший признание и известность как Карандаш. Этот выдающийся артист поднял советскую клоунаду на новый уровень. Теперь ковёрные не просто заполняли паузы между номерами, а стали полноценными актёрами, на которых ходила публика. Имена клоунов крупным шрифтом стали указывать на афишах.

Даже в военное время представления в цирке не прекращались. Многие члены труппы были мобилизованы, некоторые отправлялись на передовую прямо с арены. В 1946 начала работать студия клоунады, куда был принят будущий народный артист Юрий Никулин. В 1983 его назначили руководителем. Благодаря его инициативе сильно обветшавшее здание цирка решили перестроить. Заключительное выступление, после которого назначили снос, состоялось в 1985 году. Торжественное открытие нового здания происходило 29 сентября 1989 года. Внешний облик фасада и зрительного зала почти не изменился. С 1996 цирк стал носить имя Юрия Никулина.

Но и это еще не конец истории. Ни в бывшем Советском Союзе, ни в новой России, об основателе цирка – Альберте Саламонском никто толком не вспоминал. Никаких почестей ему не воздавали: кто он такой, что особенного сделал он для своих современников и для потомков? Но пришло время исправить эту ошибку – так решили в цирке Никулина. Даже могила Саламонского считалась затерявшейся. «Мы заинтересовались этим вопросом, – рассказывал Максим Никулин, гендиректор Московского цирка на Цветном. – Искали следы Саламонского в Ницце, поскольку он туда перед Первой мировой войной ездил, но потом вернулся в Москву. Умер в безвестности, и по воспоминаниям хоронила его, чуть ли не домработница. Печальный конец, особенно на фоне того, что оставил после себя этот незаурядный человек». Говорили, что вроде похоронен он на Введенском (Немецком) кладбище. И вот замдиректора Цирка на Цветном Лидия Самойлова отправилась туда. И что вы думаете: хотя прошло столько десятилетий, удалось, как об этом было сообщено в прессе, обнаружить архивные документы с указанием места захоронения Альберта Саламонского. Благим намерениям сам Бог помогает. «И у нас, и у Саламонского, – прокомментировал это событие Максим Никулин, – обнаружилась общая мистика с цифрой 13. Он умер в 1913 году, теперь выяснилось, что похоронен был в могиле на участке №13. У нас в цирке была программа «Кругом 13», манеж, как известно, у нас в диаметре составляет 13 метров, по Цветному бульвару ходил троллейбус №13, и у меня номер на машине тоже 013…». Появилась возможность привести могилу в порядок, соорудить памятник, или, по меньшей мере, достойное надгробье. Так вот возвращается историческая справедливость. Лучше поздно, чем никогда.