О ВТОРОМ ИСХОДЕ (1881-1914):

Выписки из хроники

Второй еврейский Исход начался после взрыва бомбы 13 марта 1881 года. (Имеется в виду убийство царя Александра II).

«По приезде в Рулебен двери вагонов распахнулись, и грубые немецкие голоса приказали эмигрантам выходить. Охранники в белой форме отделили затем мужчин от женщин. Затем им было велено сдать свой багаж. Для многих путешественников, которые продали почти все свое имущество, чтобы уплатить за проезд, расставание с их вещами было пугающим. Мешки и чемоданы были свалены в огромную кучу и увезены на фумигацию. После этого эмигрантам приказали раздеться, а одежду сложить в еще одну кучу. Потом их отправили в душ, где они должны были вымыться специальным дезнфекционным мылом, после чего получили обратно уже обработанные вещи и багаж. Теперь их ждали поезда в Гамбург или Бремен, а оттуда пароходы должны были везти их в Англию или Соединенные Штаты» (1891).

Февраль 1902 года. Пароход Kronprinz Wilhelm привез в Нью-Йорк принца Генриха, сына германского кайзера, великосветская публика сбежалась поглядеть на знатного гостя, а тем временем бойкие катера перевозили на Эллис-Айленд, где были построены новые здания для приема иммигрантов, прибывших из России пассажиров третьего класса в количестве 750 человек, – тех самых претендентов на американское гостеприимство.

«Там их приводили на печально известную “разделительную лестницу; по левой стороне шли те, кто мог остаться в Нью-Йорке, тем, кто справа, предстояло отправиться по железной дороге в другие районы страны, а тех, кто оказывался в центре, задерживали для дальнейшего осмотра и возможной депортации.

Чиновник департамента здравоохранения отводил каждого из задержанных в сторону и прикреплял на их лацканы или платья следующие обозначения: ЕХ – продолжение осмотра; Х – возможная ненормальность; С – проблема с глазами. Трахома грозила автоматическим отказом; S – старческий маразм. Другими причинами для отказа были хромота, туберкулез, холера, эпилепсия и грибок (ногти и скальп)».

В этом материале о книге американского историка Стивена Юджифусы «Последние пароходы из Гамбурга» (The Last Ships from Hamburg: Business, Rivalry and the Race to Save Russia’s Jews on the Eve of World War I. By Steven Ujifusa / Harper. An Imprint of HarperCollinsPublishers, New York, 2023) мы постарались дать общее, хотя и фрагментарное представление о беспрецедентном по своим масштабам переселении евреев из Европы в Америку на рубеже 19-20 веков и о тех неординарных людях, – Юджифуса прямо так и называет их титанами, – которые сделали это возможным.

Итак – Альберт Баллин (1857-1918). Родился в Гамбурге. Семья была еврейской и многодетной, и он был последним ребенком. У его отца была маленькая фирма, занимавшаяся эмиграционными делами, и Альберт еще со школьных лет помогал отцу удерживаться на плаву. Их дом, служивший одновременно и конторой, был постоянно полон тех, кто пытался перебраться в Америку. До занятий ли ему было? Надо было и бухгалтерские книги вести, и по разным поручениям бегать, и уметь уговаривать отчаявшихся клиентов покупать билеты на путешествие у его отца, который покупал их в кредит у пароходств и на комиссионные, с которых перебивалась семья. Зато он многому научился.

«Хотя пароходы Баллину и нравились, но гораздо более занимало его общение с людьми. Нелегкое детство, выпавшее на его долю, выработало в нем способность к сочувствию, которое помогало смягчить страхи, обуревавшие эмигрантов. Это умение помогло ему добиваться успехов. Как выяснилось, он оказался прекрасным менеджером, оценивавшим людей, идеи и логистику лучше, чем кто бы то ни было в деловом мире Гамбурга, и сразу же обнаруживавший слабые места в броне конкурента, чтобы воспользоваться этим».

Из письма Якоба Генриха Шиффа (1847-1920), отправленного из Германии другу его отца в Сент-Луисе, когда ему было 19 лет: «Я провел несколько лет, работая учеником в одном из лучших торговых домов Франкфурта, а потом перешел в банковский бизнес, в котором занят до сих пор. Таким образом я могу проявить себя в любой из этих профессий. Я отдаю себе отчет в том, что главная моя трудность будет связана с шаббатом, но, вероятно, вы сможете найти для меня такую должность, где мне не надо будет работать в этот день, ибо я принципиально настроен на соблюдение религиозных обычаев».

Джейкоб Шифф прибыл в Нью-Йорк 6 августа 1865 года. «Здесь огромные возможности, – писал он своей матери два года спустя. – Предстоящее увеличение территории страны, будущее железных дорог и все остальное – этого настолько много… Более чем достаточно, чтобы нам оставаться здесь». Шифф как в воду глядел, и энергии у него было хоть отбавляй. В 1873 году он получил место младшего партнера в инвестиционном банке Kuhn, Loeb & Co. Кстати пришлась и женитьба на дочери сооснователя этого банка Соломона Лоба – Терезе. Шифф привлек несколько крупнейших железных дорог в Америке, в том числе Union Pacific, в качестве клиентов Kuhn, Loeb & Co., что позволило тем получать средства для расширения и модернизации. Ну и вклады в этот банк росли пропорционально, равно как и прибыли.

Главную роль в трансатлантических морских перевозках из Германии играла фирма Hamburg-Amerikanische Packetfahre-Aktien-Gesellschaft, известная в Гамбурге под аббревиатурой HAPAG, а в США попроще – как Hamburg-America Line. В 1886 году Альберт Баллин был приглашен войти в совет ее директоров и возглавить отдел, отвечающий за пассажирские перевозки. Несмотря на молодость, он уже был тогда авторитетной фигурой в бизнесе и добился значительных успехов, выведя фирму Carr Line на первое место в перевозке эмигрантов из Германии через Англию в Америку. В 26 лет он уже завел семью. Его избранницей стала Марианне Раутер, дочь преуспевающего торговца тканями. Стивен Юджифуса пишет: «Тремя годами старше Баллина, Марианне была блондинкой, статной и на голову выше, чем её муж. Их сочетали браком в лютеранской церкви, при этом Баллин отказался принять религию своей жены… Презрев расовую неприязнь, которую христиане питали в Гамбурге к евреям, Марианне увидела в Баллине замечательного молодого человека на подъеме его карьеры и на протяжении всей жизни поддерживала его во всех его начинаниях, хотя никогда не чувствовала себя комфортно на тех высотах, которые ему удалось покорить».

На данный момент будущее представлялось Баллину многообещающим. Но для евреев в России, особенно для бедных, условия становились невыносимыми настолько, что тысячи и тысячи из них были готовы на любой риск, чтобы бежать из неё и уплыть в Америку. Это означало, что надо будет пересечь Германию и добраться до любого большого порта Северной Европы, а там уже садиться на пароходы – и вперед к Статуе Свободы. Именно эти пароходы и намеревался предоставить Баллин. А тем временем в России царь Александр III возложил на евреев вину за убийство его отца. После этого участью их стали погромы, изгнания, огульные запреты.

Еще в 1880-х годах Джейкоб Шифф начал жертвовать большие суммы денег практически всем еврейским благотворительным организациям в Нью-Йорке. Согласно традиционной еврейской концепции Tsedakah (даяния ради справедливости), он жертвовал на это десять процентов своего дохода. «Джейкоб Шифф, – подчеркивает Стивен Юджифуса, – подходил к этому вопросу так же, как к железнодорожному бизнесу. Он проверил сеть соответствующих организаций и нашел, что они разрознены, недостаточно финансируются и плохо готовы для того, чтобы обеспечивать потребности тысяч неимущих евреев из России, ежемесячно прибывающих в Нью-Йорк». В 1874 году в нем проживали 60 тысяч евреев, преимущественно немецкого и сефардского происхождения. Через 15 лет их количество уже приближалось к 500 тысячам, в основном из России, Румынии, Польши и Австро-Венгрии.

Шифф давал благотворителям деньги при условии непременного контроля с его стороны, на что они станут их расходовать. Для него было важно, чтобы они строго придерживались еврейских традиций, а также побуждали новых иммигрантов изучать английский язык и поддерживать чистоту. Образование и здравоохранение были ключевыми критериями, на основании которых он выделял пожертвования. Наряду с благотворительностью Шифф стал заниматься политикой, поддерживая Республиканскую партию. Его прежде всего интересовало то, чтобы двери для иммиграции в Америку, учитывая гонения на евреев в России, оставались открытыми. Здесь его позиция коренным образом расходилась с высказываниями влиятельного республиканского сенатора Генри Кэбота Лоджа. «Опасность лежит теперь у врат в нашу страну, – говорил он, – это волна неограниченной иммиграции. Пришло время если не остановить, то по крайней мере проверять этих иммигрантов, отфильтровывать их и снижать их число».

В 1892 году в Гамбурге вспыхнула холера. Немецкие газеты поспешили возложить ответственность за нее на иммигрантов, в большинстве своем евреев из России. Эту тему подхватили и в Америке. Летом 1892 года газета The New York Times поместила статью, предупреждавшую, что все, происходящее в Гамбурге, скоро станет явью и в Нью-Йорке. «В связи с опасностью холеры очевидно, что Соединенные Штаты будут в гораздо лучшем положении, если откажут в прибежище невежественным русским евреям и венграм… Эти люди и так достаточно агрессивны; в нынешних обстоятельствах они представляют собой прямую угрозу здоровью страны. Даже если они будут допущены служащими карантинной службы, сам образ их жизни, когда они поселятся здесь, станет источником опасности: холера – и об этом следует помнить – возникает в домах этих отбросов человечества».

В 1893 году Альберт Баллин предъявил гамбургскому сенату ультиматум. Его компания HAPAG обязывалась за свой счет построить новые бараки для приема эмигрантов, которые будут находиться далеко от центра города. Все прибывающие будут проходить осмотр на предмет наличия у них инфекционных заболеваний. Те, кто его пройдут, будут переправлены на специально выделенных для них поезде или судне на пароходы, ожидающие их на новом пирсе в Куксхафене в устье Эльбы. И дальше следовало предупреждение: если сенат отвергнет предложение Баллина, HAPAG переедет в Бремен и сольется со своим конкурентом North German Lloyd. Отцам города стало ясно, что потеря крупнейшего пароходства окажется для Гамбурга экономической катастрофой, и они дали Баллину свое согласие. Однако в Берлине его ожидали новые препятствия.

«Правительство Германии опасалось трансмигрантов, – говорит Стивен Юджифуса. – и не представляло себе, как обезопасить пористую границу между Пруссией и Российской империей. Маленькие городки, такие как Броды в Австрии [сейчас в Львовской области Украины] и Тильзит в Польше [сейчас Советск в Калининиградской области РФ], были не в состоянии справиться с тысячами людей, которые временно ютились в пансионах и всяких неприглядных домишках». И тогда Баллин договорился с главным менеджером North German Lloyd о том, чтобы оба пароходства содержали пограничные переходы за свой счет, сами вели тщательный санитарный контроль и не пропускали никого, кто хотел бы остаться в Германии. Это предложение было послано в Берлин, и там его приняли. Благодаря реформам Баллина, еврейская эмиграция выросла. В 1895 году пароходы HAPAG перевезли в Америку только в помещениях третьего класса (самых дешевых) 55097 эмигрантов, из которых 19461 были из России, а к 1899 году их количество выросло до 64214 (из России – 30941). И в 1899 году Альберт Баллин был назначен генеральным директором HAPAG. Девизом пароходства стало «Мое поле – весь мир».

В то время как Джейкоб Шифф и его сторонники стремились, и небезуспешно, перевоспитать иммигрантов в американском духе, немалое количество последних подпало все же под влияние левых и ультралевых идеологов. В Америке конца 19 века притчей во языцех стало имя анархистки Эммы Голдман, поднимавшей рабочий люд на борьбу с экплуататорами. Ее соратник Александр Беркман в 1892 году перешел красную черту, когда выстрелом из пистолета тяжело ранил менеджера Carnegie’s Steel Homestead Utyhb Генри Клэя Фрика. В 1903 году президент Теодор Рузвельт – кстати, и сам занявший свой пост после убийства анархистом президента Уильяма Маккинли – подписал закон, известный как Акт об исключении анархистов. Согласно этому закону, четырем категориям иммигрантов был запрещен въезд в Соединенные Штаты: анархистам, эпилептикам, нищим и импортерам проституток. Хотя в тексте Акта это и не было выражено открыто, но в понимании Конгресса, а затем и широкой публики евреи стали воплощением радикализма, неприемлемого для Америки, и необходимость ограничений на их допуск в страну постепенно получала признание масс.

Апрельский 1903 года погром в Кишиневе всколыхнул общественное мнение в разных странах и естественным образом отразился на эмиграции евреев, а точнее их бегстве, из России. Благотворительная организация The United Hebrew Charities, одним из главных доноров которой был Джейкоб Шифф, в своем годовом отчете указала, что «1903/1904 год войдет в историю, потому что именно тогда в Нью-Йорк прибыло наибольшее количество иммигрантов со времени открытия Бюро иммиграции. Всего через Эллис-Айлэнд с октября 1903 по 30 сентября 1904 года прошли 89442 еврейских мужчин, женщин и детей». Из них очевидное большинство было из России (66536), 16507 из Галиции (Австро-Венгрия) и 4856 из Румынии. «Кишиневский погром, – отмечает Стивен Юджифуса, – подтвердил для Джейкоба Шиффа две вещи. Во-первых, он уничтожил даже малейшие надежды на сотрудничество Шиффа с царским режимом либо как защитника прав евреев, либо как финансиста. И во-вторых, ему было ясно, что Россия находится на пороге войны с Японией за контроль над западной частью Тихого океана. А как только она начнется, еврейские мужчины и юноши будут среди первых, кого призовут в царскую армию. Вот тогда еврейская эмиграция в Америку взорвется по-настоящему».

Из письма Джейкоба Шиффа главе Jewish Telegraphic Agency Соломону Шехтеру (1907): «Высказываясь как американец, я не могу даже на минуту допустить, что один и тот же человек может быть одновременно патриотическим американцем и честным сторонником сионистского движения… Ни на минуту не должен еврей чувствовать, будто эта страна для него всего лишь “убежище”; он не должен чувствовать, что он в изгнании и что его проживание здесь только временное или преходящее».

Как воспринимал Джейкоб Шифф Альберта Баллина, – не очень понятно. Дочь банкира Фрида Варбург, которая, разумеется, была в курсе размышлений отца, в своих воспоминаниях называла Баллина гением. Под его руководством HAPAG, писала она, был «огромным фактором в жизни Германии не только в деловом плане, но и как пропаганда Германии в её лучших качествах». Что безусловно, это то, что Шифф рассматривал иммиграционный бизнес HAPAG (и в меньшей степени North German Lloyd) как незаменимый для исхода еврейского народа из Российской империи, особенно после русско-японской войны 1904-1905 годов. Даже если Шифф и осуждал Баллина за несоблюдение им еврейских обычаев, он не мог не согласиться с тем, что ни одно другое пароходство в мире не создало столь эффективную сеть для транспортировки евреев из России в порты Западной Европы. И поэтому он был нужен Шиффу, взвалившему на свои плечи функции главного ходатая за прием и обустройство еврейских беженцев в Америке.

Кайзер Вильгельм II любил корабли и высоко ценил деятельность Альберта Баллина по развитию HAPAG. Он также бравировал своими тесными отношениями с некоторыми другими евреями при условии, что они были богатыми и лояльными короне. Начиная еще с 1880-х годов, он положил за правило принимать у себя видных немецких евреев для обсуждения важных вопросов, связанных с ростом империи. Их так и называли в Германии – «евреи кайзера». Это нисколько не отменяло того обстоятельства, что при общении с аристократами Вильгельм не чурался антисемитских шуточек, подыгрывая среде, для которой высокое происхождение было барьером, отгораживающим их от инородных нуворишей. И тем не менее Баллина он выделял и относился к нему как к своему конфиденту. Апогеем доверия к Баллину стало сделанное в 1908 году ему, когда-то бедному еврейскому мальчику из Гамбурга, предложение кайзера занять пост канцлера Германии. Принятие этого предложения требовало от Баллина трех тяжелейших жертв. Первая – это расставание со взращенной им компанией HAPAG. Вторая – переезд в Берлин, город, который он не любил и в котором чувствовал себя чужим. Третья – неизбежный переход в лютеранство, ибо евреям было формально запрещено служить дипломатами и тем более занимать пост главы правительства. Баллин был женат на христианке, его приемная дочь Ирмгард воспитывалась как лютеранка, и все же официально креститься было для него неприемлемо. Стивен Юджифуса пишет: «Как бы Баллин ни любил свой фатерлянд, он знал свои пределы и не хотел играть в берлинские игры. С пароходами все было ясно – это были цифры и жесткая честность. В том, что касается HAPAG, он сам правил бал. В Берлине же ему пришлось бы играть вторую скрипку перед монархом и его двором, и вся жизнь превратилась бы в лесть и целование перстней тех, кого он не уважал. И Баллин отказался».

По всем расчетам выходило, что 1914 год будет рекордным для эмиграционного бизнеса – Эллис-Айлэнд должен был принять 878 тысяч новоприбывших, причем в большинстве своем пароходами HAPAG. Почему такой рост? Потому что все боялись возможной войны между Россией и Германией. Четыре миллиона евреев все еще жили в Польше, Украине, Беларуси и Галиции. Они знали, что в случае войны окажутся в центре битвы.

Джейкоб Шифф и Альберт Баллин делали все, что в их силах для предотвращения войны. Шифф понимал, что если она разгорится, то для иммигрантов золотая дверь в Америку захлопнется. Он все же верил, что ему удастся убедить кайзера не начинать войну – только бы попасть к нему на аудиенцию. В этом ему обещал помочь Баллин. Действительно, эта встреча состоялась (в июне 1911 года). Никакой информации о ее содержании в книге «Последние пароходы из Гамбурга» нет. По-видимому, и результатов не было никаких.

Баллин знал, что война на континенте, даже пусть малая, выведет из строя все его тонко рассчитанные маршруты перевозки эмигрантов и разрушит бизнес HAPAG. Он продолжал строить свои пароходы неприспособленными для военных целей, большими, комфортабельными, не особенно быстроходными. Между тем другие крупные морские перевозчики, такие как бременский North German Lloyd, стали предусмотрительно подготавливать свои суда для этих целей. Все же судовладельцы были солидарны в том, что им война не нужна и выгодный бизнес по перевозке эмигрантов следует сберечь. При поддержке Шиффа Баллин установил контакт с влиятельным английским банкиром сэром Эрнестом Касселем и через него пытался зондировать настроения в Лондоне. Он, естественно, беседовал на эту тему и с кайзером Вильгельмом, продвигая идею мирной конкуренции между Германией и Англией. Ведь именно так ведут дела пароходные компании и безо всякого бряцания саблями. Милитаристские настроения, однако, продолжали усиливаться, и когда 28 июня 1914 года в Сараево сербский националист убил наследника трона Австро-Венгрии, то Баллину, который только восемь дней назад отпраздновал спуск на воду своего очередного суперлайнера «Бисмарк» (всего в HAPAG числилось более 175 кораблей), оставалось только молиться, чтобы военные действия ограничились Австрией и Сербией. Он даже поспешил отплыть в Англию и встретился там с первым лордом адмиралтейства Уинстоном Черчиллем. В этот критический момент Черчилль надеялся, что Баллин использует весь свой талант переговорщика, чтобы убедить кайзера проявить сдержанность. «Дорогой мой друг, – чуть не плача, сказал Баллину Черчилль. – Давайте не допустим войну между нами». Увы, увы, увы!

Стивен Юджифуса пишет: «Буйство революции в России и наивные надежды, которые она пробудила в Америке, наконец-то убедили Джейкоба Шиффа, что сионизм был уже не такой плохой идеей. Он также осознал, что Соединенные Штаты, спустя тридцать лет неограниченной иммиграции, вот-вот станут уже не такими гостеприимными для евреев. Германия тоже доказала, что и она превратится в ненадежный и все более враждебный для них дом». Выступая 22 апреля с речью перед League of the Jewish Youth in America, он сказал: «Размышляя о событиях недавних недель, я пришел к выводу – и это заявление может удивить многих, – что еврейскому народу следовало бы наконец иметь собственную родину… Я верю в еврейский народ, верю и в миссию еврея, и верю, что где-то там должен быть огромный резервуар еврейской учености, в которой еврейская культура сможет улучшаться и развиваться без препятствий со стороны мирового материализма и распространять для всего мира свои самые прекрасные идеалы. И, естественно, этой землей будет Палестина».

Из мемориальной речи на похоронах Альберта Баллина, произнесенной его другом Максом Варбургом: «Неуемный, всегда стремящийся вперед, он ставил перед собой все более высокие цели. Собственная выгода его не интересовала. Как часто он отвергал должности, которые принесли бы ему еще больше власти, но все равно оставался верен поставленной задаче и своей вере, которую никогда не отрицал, невзирая на враждебность, с которой сталкивался. То, как он боролся за важность HAPAG для Германии и для блага Гамбурга, можно описать только как бесстрашие, и на этом пути он преодолевал все трудности. Он заранее видел печальное окончание войны… За последние четыре года его жизни ничто не огорчало его больше, чем бессилие и продолжение далее жертвовать собой на службе своей профессии и своему фатерлянду. И это было не ущемленное самолюбие. Его мучило невнимание к его предостережениям. Чем дальше, тем больше видел он, как исчезало то, что он помогал построить, – старый германский рейх и его свобода путешествовать по морям… Он все сильнее чувствовал себя одиноким, и тревоги о том, каким окажется будущее немецкого народа, воздвигнутое на руинах войны, тяжело угнетали его».

Во время Второго Исхода с 1881 по 1914 год полтора миллиона евреев бежали из царской России в Америку. Еще несколько сот тысяч покинули Румынию и Австро-Венгрию. Из всех них пароходы HAPAG перевезли по меньшей мере половину.

В день смерти Баллина, 9 ноября 1918 года, кайзер Вильгельм II отрекся от прстола и бежал в Голландию. Вскоре после этого он возложил вину за разгром Германии на евреев. Достойным воздаянием за их предательство, писал он, «был бы международный, всемирный погром a la Russe… Я полагаю, лучше всего применить газ».

Далеко вправо сдвинулся и прежний покровитель иммигрантов, бывший американский президент Теодор Рузвельт. Он отметился похвалой в адрес расистского бестселлера Мэдисона Гранта «Конец великой расы» (1916), в котором утверждалось превосходство нордической расы, а что касается евреев, то их ассимиляцию в США автор назвал преступлением против указанной высшей расы. По словам же Рузвельта, «все американцы должны быть искренне благодарны вам [Гранту] за ее [книги] написание».

И в заключение – любопытный факт. В 1922 году HAPAG построил океанский лайнер, названный Albert Ballin. В 1935 году нацистские власти переименовали его, и он стал Hansa. В 1945 году Hansa подорвался на мине в Балтийском море и затонул. Но в 1949 году советские военные моряки подняли его, и после большого восстановительного ремонта он получил название «Советский Союз» и с 1955 года стал нормально эксплуатироваться. Длительное время он являлся самым крупным пассажирским судном в СССР.