СМУТНОЕ ВРЕМЯ ИЗРАИЛЯ

«Иностранец, приезжающий сегодня в Израиль, наверняка будет ошарашен тем, что там происходит. Процветающая страна, роскошная вилла среди джунглей Ближнего Востока, вдруг пробудилась и без всякой видимой причины решилась на самоуничтожение. Все это ясно видно по экономическим показателям: растущий дефицит и падающие доходы от налогов, резкий спад иностранных инвестиций в хай-тек, утечка мозгов, обесценивание шекеля. Этот диагноз подтверждается и ситуацией в области безопасности: позиции Израиля ухудшились на всех направлениях, и возникла явная и непосредственная опасность эскалации вплоть до вероятной войны. И это еще до того, как мы заговорим о беспокоящих темпах, которыми Иран продвигает свою ядерную программу. С дипломатией тоже все плохо: Израилю угрожают растущая изоляция и отчуждение в иностранных столицах и арабских государствах, и самое тревожное – охлаждение Вашингтона с далеко идущими последствиями».

И самое очевидное доказательство нашего коллективного сумасшествия, завершает свою мысль колумнист газеты Israel Hayom Иоав Лимор (Yoav Limor), это социальный раскол, поляризация, раздробленность и враждебность, ощущаемые повсюду.

Это верно, что Израиль оставляет впечатление хаоса у приезжающих (и уезжающих), особенно в последние дни, когда противники судебной реформы блокировали не только дороги, но и международный аэропорт Бен-Гурион, стремясь помешать его нормальной работе. Какие разумные люди будут вытворять подобное? Но говорить, как это делает Лимор, «о коллективном сумасшествии», далеко не точно. За истерической дезорганизацией общественного порядка стоят четкий план, умелые организаторы и огромные деньги.

Движение «сопротивления» в Израиле, пишет в интернет-журнале The Tablet историк и публицист, преподаватель Еврейского Университета в Иерусалиме Гади Тауб (Gadi Taub), не является народным восстанием. Это восстание израильских элит, защищаюших специфическое олигархическое устройство управления Израилем. Верховный Суд, который в Израиле обладает большей властью, чем любой суд в любой западной демократии, позволяет израильским либеральным элитам править с его скамьи, даже если они будут проигрывать выборы. И элиты эти не уступят своего без боя.

Гади Тауб объясняет, что, как и в других западных демократиях, в Израиле идет «классовая» борьба за власть между прогрессистскими элитами и остальным населением. И, так же, как и всюду, элиты в Израиле составляют численное меньшинство, и поэтому они пытаются, прикидываясь защитниками демократии, на деле подорвать ее и используют для продвижения своей повестки дня суды, международные институты и административное государство.

Но в случае Израиля имеется определенная уникальность – здесь «классовая» принадлежность перекликается с расовой. Избиратели Нетаниягу – это обычно смуглые мизрахи, восточные евреи, и потому прогрессисты играют на этнических и расовых стереотипах, выражая свое неприятие правых, а заодно и «необразованных орд», которые их поддерживают.

Не успел министр юстиции Ярив Левин обнародовать свой план судебной реформы, как на него посыпались петиции несогласия. Сначала топнул ногой хай-тек, за ним последовали врачи, университетская профессура, пилоты гражданской авиации, лидеры промышленности, бывшие судьи Верховного суда, бывшие генеральные прокуроры. Хуже стало, когда в бой вступили бывшие силовики – полицейские начальники, армейские генералы, руководители разведслужб. Подчиняться криминальной «диктатуре» – то есть демократически выбранному правительству! – преступление. Если в стране кризис, то силовые структуры должны подчиняться «власти закона». А кто «власть закона»? Конечно, судьи. И так противники реформ пустили в ход оруэлловский новояз – обычный парламентский процесс по рассмотрению новых законов они превратили в «государственный переворот», а призыв к реальному перевороту, на который очень прозрачно намекнули силовики, – в благородную защиту «власти закона».

«После своего создания Израиль стал плавильным котлом для евреев из более 70 стран. У них были разные культуры и разные языки, но «они собрались на нашей общей родине и объявлены ее гражданами, – говорит в своем блоге на вебсайте газеты The Times of Israel бывший посол Израиля в США Михаэль Орен (Michael Oren). – У всех у них были единые паспорта, они салютовали одному флагу и общались на разговорном иврите. Еврейская армия, объединенная впервые после Маккавеев, побеждала общих врагов».

Казалось, былая вражда между коленами Израилевыми осталась в прошлом. Увы, так только казалось. В 2015 году тогдашний президент Израиля Реувен Ривлин сделал примечательное заявление, которое приводит в своем блоге Орен. Израильское общество стало разделенным на четыре племени, сказал Ривлин. Это светские евреи, национально-религиозные ортодоксальные евреи, ультраортодоксальные евреи-харедим и арабы. Между ними, предупредил Ривлин, нарастают «напряженность, страх и враждебность», идея единой судьбы слабеет. Даже армия теряет свою историческую роль плавильного котла, ибо в нее призывается сейчас менее половины населения. Можно даже представить себе, печально фантазирует Михаэль Орен, что охранники на мосту Бнот Яаков (Мост дочерей Иакова) над Иорданом остановят вас и спросят: «Судебная реформа» или «Судебный переворот». И бывший дипломат заключает: «Мы и в самом деле разные от природы. Детям Израилевым была поставлена задача – преодолеть эти различия и бороться за единение… И, дабы помочь нам достичь этой цели, Б-г дал нам общую веру, общий закон и общий язык. Именно они… сохранили нас на протяжение тысячелетий». И вывод – признать наши различия и найти точки соприкосновения.

Легче сказать, чем выполнить. Гади Тауб тоже поднимает тему «плавильного котла», но без флера его идеализации. Ведь мизрахи было куда сложнее вписаться в новую реальность после возвращения, а точнее бегства, на историческую родину. Их участью на долгое время стали дискриминация и отчуждение, частично из-за того, что существующая в стране социально-экономическая среда была им чужда, а частично, потому что устоявшиеся элиты относились к ним предвзято. «В конце концов, – указывает Тауб, – избиратели-мизрахи потянулись к “Ликуду” Менахема Бегина, который был куда более толерантен в отношении религии и традиций, куда более ястребиный во внешней политике, а еще был привержен рыночной экономике, обещавшей больше простора для социальной мобильности. И после шока Войны Судного дня, ослабившей народное доверие к находившейся много лет у власти Партии труда, “Ликуд” в 1977 году выиграл выборы, благодаря тому что апеллировал к голосам мизрахи».

«Ашкеназийские элиты были сражены наповал. Мне, – переходит на личное Гади Тауб, – было тогда 12 лет, и когда наутро, после того как закончился ночной подсчет голосов, я спустился из своей комнаты, мама посмотрела на меня широко открытыми глазами и сказала: «Бегин выиграл выборы». Я сел на ступеньки и зарыдал. Я же слышал от взрослых, что Бегин – это катастрофа, это фашизм. Что с того, что Бегин потом заключил мир с Египтом? Ни элиты, ни родители Гади его все равно не приняли. Как же так получилось – мы, хорошие люди, пионеры, фермеры, солдаты, интеллектуалы допустили этих восточных неучей в цивилизованную страну и получили в ответ такое»…

И именно тогда были предприняты первые практические шаги к тому, чтобы ни при каких обстоятельствах «Ликуд» и его союзники не получили власть, чтобы результаты выборов фактически cводились на нет, а реальная власть все равно оставалась в руках судей. Этим переходом от демократии к юристократии руководил Ахарон Барак, будущий президент Верховного Суда. «Медленно и искусно судья Барак принялся расширять права суда и его сторонников в правохранительных органах – и что критически важно – в офисе генерального прокурора; последний является также юридическим советником кабинета министров и возглавляет иерархию юридических советников при каждом министерстве. Эти советники обладают правом вето на решения министров». И редкостная новация в истории юстиции – вместо юридического обоснования своих вердиктов Верховный Суд Израиля ввел понятие «разумности» действий исполнительной и законодательной власти. Получилось так, что над демократически избранными институтами управления государством встала наделенная правом дезавуировать любые их шаги и никому не подконтрольная юристократия. Потребность в реформировании судебной системы стала ощущаться давно, и наконец во время последних выборов соответствующий пункт вошел в победившую программу «Ликуда» и его сторонников. Ответ оппозиции известен.

Отдельной статьей в противостоянии политических группировок в Израиле проходит поддержка левых сил со стороны Вашингтона. Бывший высокопоставленный сотрудник государственного департамента и Совета национальной безопасности США Эллиот Абрамс (Elliott Abrams) в своем блоге Pressure Points подчеркивает, что администрация вмешивается в процессы, связанные с судебной реформой в Израиле «на протяжении месяцев». «Я очень этим обеспокоен» и «Они не могут продолжать идти по этой дороге» – это высказывания президента Байдена. И он же о премьер-министре Нетаниягу – «Надеюсь, что он отступится». Отчего администрация считает себя обязанной оказывать давление на суверенную внутреннюю политику своего ближайшего союзника? Оттого, по мнению Абрамса, что «израильские противники Нетаниягу постоянно ездят в США и практически ежедневно настаивают, чтобы это давление продолжалось». И со своей стороны многие американские еврейские группы и лидеры требуют того же.

Завершим сказанное цитатой из уже упоминашейся публикации Гади Тауба. «Израиль нуждается в том, чтобы разрушить монополию прогрессистов на принятие решений и сделать основой власти результаты выборов. И если левые хотят получить власть, то они должны завоевать симпатии граждан в ходе выборов, а не удерживать их вдалеке от нее».

ОТ РЕДАКЦИИ: У Джо Байдена свои проблемы с нашим Верховным Судом, в чем-то схожие с проблемами Нетаниягу. Так Верховный Суд заблокировал решение Байдена о частичном прощении студенческих долгов, да и многое другое. Порой начинает казаться, что некоторые члены Верховного суда США ставят во главу угла не закон и интересы США, а своим политические предпочтения. А ведь по нашей Конституции каждый должен заниматься своим делом: законодатели (Конгресс и Сенат) создают законы, президент и его Администрация – приводят их в исполнение, а Верховный суд следит за их исполнением.

В Израиле нет конституции. Отцы-основатели считали, что для этого у евреев есть Тора. И ещё в еврейской истории был длительный период, когда правили Судьи, но для того, чтобы создать государство, им понадобился мелех, в русском переводе его называют царём, в английском королём. Но мелех – это титул семитский, есть подобный титул у тюрков и армян. Мелех – это не тот, кто умеет вещать, а тот, кто выслушивает. История сохранила имена великих мелехов Израиля: Саула, Давида, Соломона. Такими, теми кто умел слушать, были и Бен-Гурион, и Голда Меир и Менахем Бегин. Смогут ли к ним добавить когда-либо Нетаниягу – покажет время.

Как бы не хотели политические оппоненты Джо Байдена «набросить тень на плетень», они слишком слабо аргументированы. «Надеюсь, что он отступится» – говорит о том, что Байден надеялся, что Нетаниягу не поставит страну на грань гражданской войны форсируя судебную реформу. Надежда Байдена сбылась, и не потому, что он на кого-то давил, а потому что, как и Байден, Нетаниягу – опытный политик и действует не в интересах той или иной группировки, а в интересах всей страны. Конечно, лучше бы было, если бы судьи не вмешивались в политику, а политики не влияли на решения суда. Но все мы люди, и вряд ли такое реально.