ПОСЛЕДСТВИЯ ПОБЕДЫ

В западных столицах озабоченность последствиями поражения России привела к тому, что никто не хочет потратить немного времени на размышления о последствиях победы Украины.

В конце концов, украинцы ведь не единственные, кто надеется, что их успех может поддержать цивилизационные изменения. Россия в том виде, в каком она есть на сегодняшний день, является источником нестабильности не только в Украине, а и по всему миру. Российские наёмники огнём поддерживают африканские диктатуры; российские хакеры превращают в фарс и обман политические дебаты и выборы в демократических странах. Инвестиции российских компаний удерживают у власти диктаторов в Минске, Каракасе, Тегеране, Дамаске. Победа Украины немедленно вдохновила бы людей, которые борются за свои права, за верховенство закона, где бы они ни были. В недавнем разговоре в Вашингтоне один белорусский активист рассказывал про планы своей организации по реактивации белорусского оппозиционного движения. В данный момент, по его словам, оно работает тайно, подпольно. «Все ожидают контрнаступления» – сообщил он. Не сказал, правда, что украинского – но это и так понятно: не ожидать же всерьёз белорусского либо российского оппозиционного «контрнаступления». Некоторые тамошние оппозиционеры уже даже не скрывают, что ждут, когда украинцы «сделают им красиво»: тот же Виктор Шендерович, эмигрировавший в Израиль, но почему-то застрявший в Варшаве, высказался недавно в том смысле, что, мол, вот уберут украинцы для нас Путина, а потом пусть катятся куда подальше (ну, он выразился дипломатичнее: «наши пути разойдутся»), оставив нам очищенную, светлую и сияющую Россию «в кормление» …

О судьбах мира

Так или иначе, но этот самый белорусский оппозиционер прав (Шендерович не прав, но ему не втолкуешь – он слишком любит втолковывать сам). Украинцы ждут контрнаступления. Европейцы, Запад и Восток ждут контрнаступления. Жители стран Центральной Азии ждут контрнаступления. Белорусы, венесуэльцы, иранцы, куча людей по всему миру, где диктатуры поддерживаются российскими деньгами и российскими штыками – ждут украинского контрнаступления. Так уж получилось, что Вооруженные силы Украины вдруг стали основной политической силой для доброй половины планеты. Уникальная ситуация в мировой истории, кстати. Никогда от украинцев не зависели судьбы мира – а вот поди ж ты, как оно получилось… Этой весной или этим летом, или этой осенью Украина получит шанс изменить мировую политику на целое поколение.

Потому что, хотя война с Россией и не проиграна – она и не выиграна. Херсон свободен, но его постоянно обстреливают. Рестораны Киева открыты, но беженцы ещё долго не смогут вернуться домой – в основном, потому, что дома тупо нет, разбит российской ракетой, раздавлен российским танком, подожжён чёртовым «Солнцепёком» или как-нибудь ещё уничтожен, разграблен, испоганен самозваными «освободителями от фашизма». Российское зимнее наступление выдохлось, не принеся результатов, но на момент написания этой статьи, в первых числах мая, непонятно, когда начнётся летнее наступление Украины (вам, дорогие читатели, повезло: вы, читая эти строки, уже знаете – началось ли?). Пока оно не начнётся – а точнее, пока оно не завершится, переговоры о будущем Украины, о её границах, отношениях с Россией и Европой, окончательном статусе Крыма – также не могут начаться, как бы ни призывали к немедленным переговорам Ангела Меркель, Си Цзиньпин, Папа Римский и куча африканских президентов с премьер-министрами, которым Кремль за посредничество в остановке украинского наступления пообещал денег и пшеницы – причём, что характерно, и то, и другое попросту украдено в Украине. Прямо сейчас Путину чудится, он всё ещё верит, что долгая, затяжная война на истощение, в конце концов, вернёт ему империю: беспомощные западные союзники Украины утомятся и сдадутся; возможно, Дональд Трамп выиграет выборы и объединится с Кремлём, как обещал; украинцы отступят, разбегутся, будут подавлены огромным количеством российского «пушечного мяса», каким бы плохо вооружённым и ещё хуже обученным оно ни было…

Эта война – за фундаментальное определение не только демократии, но и цивилизации, битва за то, чтобы показать всем остальным, включая Россию, что такое уважение к суверенитету, к правам человека, к территориальной целостности страны; как уважать людей, не убивать людей, не насиловать женщин и детей, не убивать животных, не мародёрствовать, не хватать вшивыми лапами то, что тебе не принадлежит. Это война за то, чтобы вонючие гопники знали своё место и не чувствовали себя не то, что пупом Вселенной, а вообще – хоть чуточку сильными. Если Украина, верящая в верховенство права и в права человека, сможет одержать победу над гораздо более многочисленным, намного более авторитарным обществом, если она сможет сделать это, сохранив свои собственные свободы – то аналогичные открытые общества и движения по всему миру тоже могут рассчитывать на успех. После российского вторжения в Украину венесуэльское оппозиционное движение вывесило украинский флаг перед зданием посольства своей страны в Вашингтоне. Парламент Тайваня восторженно приветствовал украинских активистов в прошлом году. Не всех на свете волнует эта война, но для всех, кто пытается победить своего диктатора, она имеет огромное значение.

«Какие-то там украинцы»

Необычный характер этой «низовой» боевой силы, наравне с её ещё более необычным набором физических и технологических возможностей, помогает пояснить, почему украинцев в начале конфликта недооценивали и почему их возможности так трудно оценить теперь западным экспертам. Вашингтон и Брюссель в самом деле считали, что в этой войне, по словам украинского министра обороны Резника, «большая советская армия будет бороться с маленькой советской армией» и что большая советская армия, естественно, победит: суворовский принцип наоборот – не умением, а числом. Но после российского вторжения в Крым в 2014 году, как отметил он же, «первыми людьми, вставшими на защиту, были добровольцы с Майдана. Они взяли автоматы и пошли на восток». В том же году патриотически настроенные молодые украинцы пошли ещё и работать в оборонную промышленность, создали неправительственные организации, поддерживающие военных, организовали совершенно уникальное массовое волонтёрское движение, которое, кстати, пыталось поставить под контроль и правительство Порошенко, и правительство Зеленского – но это оказалось совершенно невозможным делом: волонтёры просто не слушают никаких команд сверху и не вписываются ни в какие официальные рамки.

Старая украинская армия формировалась годами негативного отбора, привлекая наиболее малообразованных и наименее амбициозных людей. Новую украинскую армию вот уже почти 10 лет формируют самые образованные и самые амбициозные. За месяцы полномасштабной российской агрессии эта армия эволюционирует вообще почти невозможными темпами. Опять же – парадоксальным образом, самостоятельно, даже можно сказать – наперекор беспомощным и подчас даже вредоносным действиям политического руководства страны.

Иногда эту войну описывают, как битву между автократией и демократией или между диктатурой и свободой. Правду сказать, разница между двумя нынешними противниками – не только идеологическая, но и социологическая. Борьба Украины против России противопоставляет гетерархию (координация управления – прим. ред.) иерархии. Открытое, сетевое, гибкое общество – которое одновременно является более сильным на низовом уровне, более приспособляемым благодаря своим горизонтальным связям, да ещё и глубже интегрированным с Вашингтоном, Брюсселем, да чёрт побери – хоть с Кремниевой долиной, чем кто-либо догадывался, – борется с очень большой, очень коррумпированной державой, управляемой по принципу пресловутой путинской «вертикали власти». С одной стороны украинские фермеры защищают свою землю, а двадцатилетние инженеры с потрясающей скоростью разрабатывают новые боевые дроны, используя инструменты, собранные по принципу «из говна и палок». С противоположной стороны командиры посылают на убой волну за волной плохо вооружённых, ещё хуже экипированных и совсем уж хреново обученных (если вообще обученных!) призывников – точно так же, как когда-то Сталин посылал против нацистов штрафные батальоны: вот тебе стальной дрын вместо винтовки и ни шагу назад – оружие добудешь в бою, если не сдохнешь в первые же секунды во славу диктатора, одержимого древними костями и ностальгическими воспоминаниями о том, как «нас все боялись».

Как расшифровать «победу»?

Что есть победа? Этот вопрос постоянно задают каждому американскому и европейскому чиновнику, каждому эксперту, на всех публичных дебатах, посвящённых Украине, часто раздражённым, требовательным тоном, словно на этот вопрос так уж тяжко ответить. В самой Украине этот вопрос сложным вообще не считается.

Победа означает, во-первых, что Украина сохраняет суверенный контроль над всей территорией, которая принадлежит ей в рамках международно-признанных границ, включая земли, захваченные Россией с 2014 года: Донецк, Луганск, Мелитополь, Мариуполь, Крым. И нечего вякать про «сакральность» и «подарки Хрущёва», об этом обо всём можно скулить с той стороны Керченского пролива, хорошенько получив по морде и уползая восвояси зализывать раны, если победитель позволит. Вернуть, по выражению украинского министра иностранных дел Кулебы, «каждый сантиметр из наших 603 550 квадратных километров». Украинцы считают, что именно захват Крыма в 2014 году натолкнул Путина на идею, что он может прихватить и побольше, так что не желают повторять эту ошибку. Вместо того, чтобы положить конец конфликту, «прекращение огня», к которому призывает «товарищ Си», о котором распевает немецкая коммунистка Сара Вагенкнехт и которого обещает легко и просто добиться Дональд Трамп, оставив обширные украинские территории под контролем России, даст ей стимул и возможность перегруппироваться, перевооружиться и попытаться отхватить следующий кусок. До следующего «перемирия». А потом ещё. И ещё. Как говаривал когда-то сам Путин: «Товарищ волк слушает да кушает».

Кроме того, украинцы напоминают, что территория, попавшая под контроль Кремля – это место, где совершаются беспрерывные преступления, пространство, где репрессии, террор и нарушение прав человека происходят ежедневно и ежечасно. Это увеличенные в сотни раз Буча и Ирпень. Украинцы, оставшиеся на оккупированных территориях, подвергаются постоянному риску потерять собственность, идентичность и жизнь. Ни один украинский лидер, не может отказаться от идеи их спасения.

Во-вторых, победа означает, что украинцы – в безопасности. В безопасности от терактов, от обстрелов, от ракет, выпущенных по автостоянкам супермаркетов и больницам, по жилым домам и школам. Безопасность означает, что аэропорты снова откроются, беженцы вернутся, иностранные инвестиции возобновятся, а дома можно будет отстраивать, не опасаясь, что их уничтожит очередная российская ракета. Чтобы добиться такой безопасности, Украине опять-таки понадобится нечто большее, чем прекращение огня и лживые обещания толпы абсолютно безответственных западных «миротворцев». Страна должна быть интегрирована в некую структуру безопасности, достаточно надёжную, чтобы ей можно было доверять – вроде НАТО, если не в саму НАТО. Украине также придётся переосмыслить себя, как прифронтовое государство, подобное Израилю или Южной Корее, с оборонной промышленностью мирового уровня и большой постоянной армией. Вполне возможно – с ядерным оружием. Сдерживание по-прежнему является наиболее важной и действенной гарантией мира.

В-третьих, победа означает справедливость. Справедливость для жертв войны, для людей, потерявших свои жилища или свои конечности, для детей, которых украли у их родителей. Правосудие может быть восстановлено различными способами: в виде репараций, в виде передачи конфискованных или подсанкционных российских активов или через Международный уголовный суд, выдавший недавно ордер на арест Путина за похищение украинских детей и депортацию их в Россию. Более важным, чем способы отправления правосудия, является восприятие справедливости – ни Путин, ни Россия не могут наслаждаться безнаказанностью. Жертвы требуют признания того, что они стали мишенью для несправедливости. Пока такая справедливость не будет достигнута, миллионы людей не почувствуют, что война закончилась, и не оставят попыток добиться репараций или просто мести за убитых, покалеченных и ограбленных.

Победу можно определить. Но можно ли её достичь? Часть ответа – военная, техническая, логистическая, в конце концов. Однако, частично ответ на этот вопрос – политического и даже психологического характера. Украинская «теория победы» включает в себя все эти элементы.

«Можем повторить»?

В российской истории военные победы часто укрепляли самодержавие. Завоевания Потёмкина укрепили Екатерину Вторую. Победа над Гитлером укрепила сталинский режим. И наоборот – военные неудачи часто приводили к политическим изменениям. Революция 1905 года стала прямым следствием поражения в японской войне. Поражения, нанесённые Германией во время Первой Мировой войны, помогли развязать российскую революцию 1917-го. Советские потери в Афганистане в 1980-х годах привели к запуску реформ горбачёвского периода, которые, в свою очередь, привели к распаду СССР.

Украинцам нужен подобный военный успех, который будет обладать достаточной символической силой, чтобы добиться перемен в России. Будущим российским (или пост-российским) лидерам придется признать Украину независимой страной, имеющей право на существование и самоопределение, признать теперешнюю войну одновременно российской ошибкой и российским преступлением. Иными словами, российская элита должна пережить внутренний сдвиг, подобный тому, который привёл французов к прекращению их колониального проекта в Алжире в начале 1960-х – перемена, которая сопровождалась крахом французского конституционного порядка, попытками политических убийств и провалившимся гос. переворотом. Более медленное, но столь же глубокое смещение произошло в Великобритании в начале XX века, когда британский правящий класс был вынужден прекратить говорить об ирландцах, как о тупых селюках, неспособных править собственной страной, и позволить им создать эту самую страну. Когда это произойдёт в России или в странах, возникших на её месте – вот тогда война закончится. Не остановится, не будет отложена на месяц, год или тридцать лет – а ЗАКОНЧИТСЯ.

Никто не знает, как и когда произойдут эти изменения – то ли на будущей неделе, а то ли в будущем десятилетии. Но украинцы полагают, что с помощью собственной армии и тех, кто её поддерживает, они смогут создать условия, при которых эти политические сдвиги и судьбоносные события смогут воплотиться в жизнь. Возможно, современный эквивалент Цусимского сражения, который состоится в Чёрном море. Возможно, освобождение Мариуполя – города, полностью разрушенного российскими агрессорами в марте прошлого года. Это разрушение установило новый стандарт жестокости и ужаса в Европе после Второй Мировой войны…

Но всё-таки, пожалуй, наиболее сильным символом по-прежнему является Крым. Аннексия Крыма, совершённая Российской империей в 1783 году, вдохновила Путина на любовь к Потемкину. Собственная, путинская оккупация и аннексия Крыма 2014 года «омолодила» его президентство. Пресловутый лозунг «Крым наш!» распространяется в России в порыве империалистических эмоций и советской ностальгии, воспроизводится на плакатах и футболках, расползается в виде мемов. В этом году Путин отметил годовщину аннексии посещением полуострова, манерно прогуливаясь по детскому центру и художественной школе в компании местных чиновников – пополам предателей из бывшей крымской администрации, назначенной ещё Януковичем, и пришлых гауляйтеров всех рангов.

Крым стал символом и для украинцев. Вторжение 2014 года ознаменовало начало войны России против Украины: дальнейшая аннексия предупредила украинцев, что международная правовая система их не защитит. История крымских татар, которые до прихода Потемкина составляло большинство населения полуострова, перекликается с историей всей Украины: татары были объектами репрессий, запугивания и этнических чисток как при царском, так и при советском режимах. В 1944 году Сталин попросту депортировал всех остававшихся под его властью крымских татар – около 200 тыс. человек! – в Центральную Азию. Многие из них вернулись лишь после 1989 года.

Зная, что Крым превращается в крепость, украинцы говорят о «военно-политическом» освобождении полуострова, а не о чисто военном контрнаступлении. Предполагается, что после того, как украинская армия перекроет дороги, железнодорожные и водные пути, ведущие в Крым, и нанесут удары по военной инфраструктуре с помощью дронов, многие россияне – особенно, приехавшие за чужим добром после русской аннексии полуострова, поймут, что им лучше убраться куда-нибудь в другое место, не с таким «жарким климатом». Сообщается, что после взрыва на Керченском мосту кое-кто из них уже сбежал.

А пока что – все ждут контрнаступления, все смотрят на украинцев. Кто – с надеждой, кто – с ужасом, а кто и с гнусным гыгыканьем, ибо по-прежнему твердокаменно уверен в «непобедимой и легендарной» армии российских мародёров.