Posted by Чем яснее становится, что Россия уже попросту не в состоянии победить – ни технически, ни морально, ни физически – тем активнее в ЕС становятся «миротворцы», призывающие свои правительства к «оказанию давления» на Украину (не на Россию!), чтобы та срочно пошла на мирные переговоры – иными словами, сдалась сама, добровольно отдав русским захваченные ими территории.
Почему так происходит? Можно допустить, что часть этих людей действует по заданию и/или за деньги Кремля. Не зря в своём вдруг резко прорезавшемся стремлении к миру любой ценой (точнее – за счёт украинских жизней и украинских территорий) так удивительно дружно сотрудничают ультралевые и ультраправые партии в странах Европы: и те, и другие давным-давно (левые – так вообще со времён СССР) сидят на «подсосе» у Кремля. Но нельзя отрицать при этом, что иная часть действует, грубо говоря, бесплатно, в силу собственных убеждений и по совершенно иным причинам – как, скажем, известная на весь мир немецкая феминистка Алисе Шварцер, икона мирового феминизма. Нет, искренней заботы о несчастных украинцах, гибнущих в этой войне, у неё тоже искать не приходится – по крайней мере, об изнасилованных и убитых в Буче, Ирпене, Мариуполе, Бердянске женщинах она до сих пор не упомянула ни единым феминистским словечком. Постаревшей и давно пропавшей со страниц центральных газет иконе просто очень понравился шанс возглавить новое движение за мир и вновь прославиться. Именно поэтому она теперь красуется на трибуне во время «мирных» митингов рядом с «левой» знаменитостью – депутатом Бундестага Сарой Вагенкнехт, известной своими теснейшими связями с Россией – настолько тесными, что немецкая пресса однажды поймала её на том, что свои СМС подчинённым с указаниями, как им конкретно бороться за мир, она рассылала с телефона… с российским номером.
Но есть и те, кто в самом деле искренне не понимает, почему бы украинцам просто спокойненько не сдаться России, не стать её колонией (или, как они говорят – составной частью) и не успокоиться на этом. В конце концов, сотни лет было именно так, так чего ж огород городить? Вы же украинцы – а значит, вы русские…
Скромное обаяние Толстоевских
На самом деле, это весьма интересный парадокс. Ни один европеец не задастся вопросом, почему та или иная страна сопротивляется экспансионистским устремлениям Китая или, скажем, афганских талибов. Он знает, почему лично он, вот этот вот европеец, ну никак не желал бы становиться «составной частью» китайского коммунизма или афганского исламизма, ему это совершенно не надо разжёвывать. У него в голове существует живой образ китайца/талиба, он хорошо представляет себе, что они с ним сделают и во что превратят его жизнь. Существует огромное количество контента, который ему это поясняет – от газетных статей до художественных фильмов.
Но, когда речь заходит об экспансии России, у европейца сразу на лице появляется идиотская улыбка: “Ну и что?”. А заодно – вечные воспоминания типа: “О, я там был, водку пил, там все круто, все такие приветливые” или “У моего соседа жена русская, о-ля-ля, шарман, шарман…”. Вопреки стереотипам, он не представляет себе среднестатистического россиянина, как Распутина с бочкой водки верхом на медведе. Он видел их достаточно, этих русских, на учебе, по работе, на отдыхе. По виду/поведению они не особо отличаются от местных. Серьезных проблем не создают. Чего их бояться-то?
Я читал множество интервью с европейцами, которые достаточно долго живут в России. Им все нравится. От произвола властей они защищены своими паспортами. Местные их в попу целуют – за валюту, естественно. Хамства они не замечают из-за языкового барьера. Их не корчит от Того Самого чиновничьего хамства, которое вызывает конвульсии у хлебнувших совка. С простым народом они не сталкиваются, поскольку сами, разумеется – люди не простые.
Местный нарратив они потребляют избирательно. Каждый хвастается, что читал братьев-писателей Гоголя и Моголя Толстоевских и страшно обогатился духовно. Но хоть бы кто прочитал Салтыкова-Щедрина, Довлатова или Сорокина. Впрочем, не думаю, что им бы что-то сказали эти авторы. Они описывают ту часть реальности, которая является слепым пятном не только у европейцев, но и у самих привилегированных местных. Ведь местных аристократов-то послушать, так кругом Святая Русь, неопалимая купина… окромя опричников, да те ведь для холопов.
Украинцы умирают, чтобы не жить в этой Святой Гнуси, потому что жизнь в ней хуже смерти. А европейцы, как трехлетки, глазенки таращат: “Чем вы от них отличаетесь? Если по картинке, так извините, вы отличаетесь лишь косметически”. И это действительно так. Если идти по улице в крупном российском городе, то не сразу определишь, что в этой стране не то. Ярко выраженного криминала нет. Навязчивой уличной грубости тоже. Нищета преодолена (по крайней мере, была преодолена до войны). Видимого произвола властей тоже не наблюдается. Нет расслабона и радости, все вечно недовольны и часто агрессивны, но в каких-то разумных рамках. Что не так?
Объяснить, ЧТО, иностранцу практически невозможно. Не объяснит француженке, преподающей в Питере, ее коллега из российских дворян, у которой в четвертом поколении фобия шагов в подъезде. Или таксист, у которого недавно бизнес был. Или недавно рожавшая подруга, которая, несмотря на все деньги и перестраховки, нарвалась на совковую акушерку. Нет, не смогут. Француженка глазками хлопнет – ну, бывает. Случаются трагедии. И невозможно объяснить, что это не случайная трагедия, это несущая конструкция. Это Левиафан. Его дыхание всегда слышно. Он покусывает каждый день. Никто не знает, кого он сожрет следующим. Никакой защиты от него нет, доброжелатели аккуратно подтолкнут в пасть, чтобы в этот раз съели не их. Центр жизни – это страх перед ним и поддержание психозащиты, что его нет.
Глас вопиющего в Европе
Художественного контента, описывающего Левиафана, до хрена, но он не востребован на Западе. В самой России, кстати, тоже. Если на загнивающем Западе чернушная литература пишется, чтобы достучаться до публики и что-то изменить, то в России она пишется, как вещь в себе, для грустно поржать – как Виктор Пелевин. Ее пишут прозревшие одиночки, которые чудом одолели стокгольмский синдром, обнаружили себя, как писал Игорь Губерман, в том месте, которое известно гинекологу, оценили положение, как безнадежное, ну, и описали это для самотерапии. И для терапии таких же бедолаг, как они, неудачно и непонятно зачем очнувшихся. Что делать? Да ничего уже, приехали. Можно удобно устроиться, оглянуться вокруг и сделать селфи, от которого внешний наблюдатель блеванет.
Контент, описывающий черную ордынскую дыру, с ее стиранием личности, абсолютностью любой власти, культом насилия, культом удовольствия от насилия, отсутствием смысла, отсутствием перспективы и осознанным согласием людей так жить, настолько страшен и отвратителен, что вызывает неверие и отталкивание. Так же, как в своё время евреи говорили о нацистской Германии: «Ну, что вы, это же немцы, цивилизованный народ, они просто не могут творить то, что им приписывают». Этот контент кажется бредом глубоко травмированного автора, который видит все через призму травмы. А у него нет травмы, вот в чём прикол. Он её как раз преодолел и видит все как есть. Он бы мог в красках рассказать европейцу, что с ним эти замечательные наследники Толстоевских сделают. Пошагово. Он через это все прошел. Да только ему не поверят. Такого не бывает, потому что не бывает никогда.
Европейцы, которых занесло куда-то в Сызрань, по делам, видели Левиафана своими глазами. Развидеть его невозможно, держать в себе ценное знание невозможно. Они, как девочка из анекдота, на которую упал кирпич – бегают, смеются и звонят в колокол. Как Киплинг с его The man who was, когда Левиафан неожиданно выпрыгнул прямо перед ним. На прозревших смотрят, как на блаженных. Им не верят так же, как везучие жены не верят битым. “Ты преувеличиваешь. Я вот пожил в центре Питера пять лет, по Суздалям да Калугам на экскурсии ездил. Сервис лучше нашего! Ну, была парочка моментов, но зачем искать пятна на солнце? Тебе просто не повезло”.
Нарративы битых в обоих случаях не просто неинтересны небитым – они раздражают. Их требуют убрать из эфира. В эфире – прилизанный Толстоевский и детский мультсериал «Маша и медведь», а Войнович – это чернуха. Ну и что, что бьющих мужей 30%, а чернушных существ на матушке 86%? Давайте сосредоточимся на позитиве.
Ну, давайте сосредоточимся. Давайте видеть мир как аристократы в 1917: в Святой Гнуси живет царская семья, Наташа Ростова, поручик Голицын с булкой и сотня миллионов какой-то черни, она же одновременно – святой народ-Богоносец, состоящий сплошь из “люди хаааарошие”. Все мы знаем цену этого безумного оксюморона чернь/святые. Современная аристократия унаследовала его и продвигает, как основной нарратив.
«Народ не виноват»
В этом вся проблема. Нет контента, который бы пошагово объяснял постороннему наблюдателю, что есть русские. У них нет определенного образа. Все другие антигерои его имеют. Нарисуйте аллюзию на черную форму с красной нарукавной повязкой – и все сразу поймут, о чем это. А как выглядит простой российский мародёр и насильник? Да никак. Он выглядит, как творение нейросети – внешность какая угодно, а из глаз смотрит пустота. И они вовсю используют это преимущество. Мы тут ждем, что европейцы прозреют после Бучи и Изюма. Ага, щас. Да этим былинным богатырям удалось ГУЛАГ прикопать, миллионы замученных ни за что. Они и после этого сохранили репутацию пусичек. Списали все на комми, ребрендились. Этавсёсталин. Все миллионы замучил своими ручками, пока наш святой народ, наши люди хаааарошие, сидели зайчиками, прижавши ушки…
На Украину (а на самом деле, на всю Европу) нападает маньяк, а окружающие его видят то ли грабителем, то ли пьянчужкой, то ли балеруном, который в пируэте случайно ударил ножом «и так восэм раз». В этом преимущество маньяка над идейным террористом или наркозависимым. Он обычный. Он ничем не отличается. Не за что уцепиться. Он не имеет формы, какого-то отличительного признака, по которому можно сказать – о, это маньяк. О том, кто он, знает только жертва, которая видела его в деле и смотрела в его счастливые глаза. Это ощущение ни с чем не спутать. Маньяк ходит от одной жертвы к другой, притворяясь то учителем музыки, то сантехником, жертвы кричат, а окружающие им: “Глупенькая, это же учитель музыки, это же сантехник. Чего ты боишься? Ой, он тебя убил? Так это, наверно, чем-то объяснить можно. Ты его, наверное, спровоцировала”. Маньяк поддакивает. Да-да, все можно объяснить. Он любую объяснялку принять готов, в любой костюм нарядиться. Ему не жалко, а наблюдатели и рады.
Я не знаю, что с этим можно сделать. Это прокатывает столетиями. И сейчас в Европе тысячи искренних идиотов пытаются сделать так, чтобы это прокатило опять.
kackad.press 