ЭПИДЕМИЯ: ПОДВЕДЕНИЕ ИТОГОВ

В минувшем феврале исполнилось ровно три года со времени начала эпидемии коронавируса. Похоже, эпидемия коронавируса как мировая проблема осталась позади, хотя, конечно, правы те, кто говорит, что вирус никуда не делся, и будет с нами еще долго, а возможно, и навечно. Вместе с тем показатели заболеваемости и смертности от коронавируса и в Израиле, и в большинстве стран мира вполне умеренные; жизнь на планете в целом вернулась в обычное русло (если, конечно, забыть о войне в Украине), и самое время подвести итоги того, что мы пережили. С этой целью мы решили задать пятерым нашим читателям разного возраста пять одинаковых вопросов о том, через что им довелось пройти в дни эпидемии, как они оценивают работу правительства и различных ведомств в этот период, и какими оказались последствия эпидемии для мира. Так как вопросы невольно затрагивали те или иные моменты их частной жизни, то мы гарантировали им полную секретность.

1 Как вы узнали об эпидемии и какой была ваша первая реакция на это сообщение?

Михаил М., 55 лет, работник хай-тека:

– О том, что появился такой коронавирус и есть опасность вспышки эпидемии я узнал из новостных сайтов, но поначалу не придал значения этой информации. Подумалось, что опасность эпидемии явно преувеличивают, что до Израиля она, вероятнее, всего не дойдет и все такое. В начале 2020 года отправились с женой на десять дней отдохнуть в Грецию, и, помню, в аэропорту я обратил внимание на то, что некоторые люди были в масках, да и в самолете таких было человек пять, хотя никакого указания на этот счет на тот момент не было. Помнится, раздраженно подумал: и чего люди паникуют?! В Греции тогда еще тоже никаких ограничений, связанных с эпидемией, не было. Но вот когда мы вернулись уже прозвучали призывы соблюдать в очередях дистанции, и я снова не воспринял это всерьез, откровенно над этим посмеивался. Понял, что все это не шутки, уже после того, как был введен «масочный режим» и начались локдауны.

Лилия Т., 52 года, работник торговли:

– Об эпидемии я узнала, разумеется, из СМИ. До сих пор помню, как на экране телевизора появился Биньямин Нетаниягу и начал вещать о том, что скоро мы все умрем. Но пусть не все, но десятки, а то и сотни тысяч – именно так он тогда сказал, хотя не все это помнят. Я сразу же подумала о том, что нас откровенно запугивают с какими-то грязными целями, и все, что происходило потом, лишь подтвердило эти мои предположения. Да и в интернете начали появляться статьи, которые открывали людям глаза. Знаете, это как в детективе: в первую очередь надо задаться вопросом: кому это выгодно? Так вот, я убеждена, что за мифом о пандемии коронавируса стояли фармацевтические компании, которые заработали на нем миллиарды долларов, а также те силы в мире, которые считают, что человечество стало слишком многочисленным и рост его численности надо остановить. Последняя цель достигается с помощью вакцины, которая влияет на фертильную функцию как мужчин, так и женщин. Вы, к примеру, знаете, что у наших харедим сейчас не принято жениться на девушках, получивших прививку от коронавируса? И вакцинированных женихов вроде тоже бракуют. Уверена, что это не случайно. «Досы» знают, что-то такое, чего не знает все остальное общество.

Рената К., 47 лет, медсестра:

– Признаюсь, я уже толком не помню, как и когда именно услышала о коронавирусе. Хорошо помню первые рабочие совещания, в ходе которых было ясно одно: мы имеем дело с вирусом и заболеванием, о котором практически ничего не знаем, так что учиться надо будет на ходу и готовиться к самому худшему. Помню, как резко увеличилась нагрузка в связи с тем, что значительная часть медперсонала больниц была переведена в отделения коронавируса. Помню, какие ужасы рассказывали девочки, работавшие в этом отделении. Ну а затем стало ясно, что самое страшное в коронавирусе – это не он сам, а его последствия.

Анатолий Д., 71 год, пенсионер:

– Узнал, как все – из телевизионных новостей. Я из Одессы, я был там и в 1970 году, так что мне не надо рассказывать, что такое эпидемия, какие меры во время нее предпринимаются и как она распространяется. И еще: в прошлом я какое-то время работал в Китае, и хорошо знаю, какие тесные связи у Израиля с этой страной. Так что мне с самого начала было ясно, что эта дрянь до нас довольно быстро дойдет.

Хана-Това А., 52 года, воспитательница детского сада:

– Как вы видите, я – религиозный человек, и потому верю, что эпидемия является проявлением воли Всевышнего, и мы можем только догадываться, для чего Он это сделал. В интернете есть очень много версий по этому поводу.

2. Переболели ли вы сами или кто-то из ваших близких коронавирусной инфекцией?

Михаил М., 55 лет, работник хай-тека:

– К сожалению, да. Причем я вроде бы берегся, соблюдал все указания Минздрава, и все же каким-то образом подхватил эту заразу, причем летом, когда никакой вакцины еще не было. Заболели мы с женой одновременно, поняли это, когда перестали ощущать вкусы и запахи, но если у жены это протекало относительно легко, то у меня очень быстро началось помутнение сознания, начались трудности с дыханием, и, в конце концов, я оказался в том самом коронавирусном отделении в Тель а-Шомер, о котором все с таким страхом рассказывают. До подключения меня к аппарату ИВЛ, слава Богу, дело не дошло, но теперь я знаю, что нет ничего страшнее смерти от удушья – когда хочешь вздохнуть и не можешь. Но самое страшное началось, когда вроде бы чуть полегчало. Я почему-то нигде об этом не читал, но точно знаю, что это было не только со мной: начались галлюцинации, причем совершенно жуткие. Сейчас это все воспринимается почти как приключение: отделение напоминало космический корабль, где лежат люди в капсулах и ты – один из них, а вокруг тебя снуют роботы в защитных костюмах. Время от времени одного из лежащих накрывают с головой простыней и куда-то увозят, но на его месте вскоре появляется новый… Но день, когда я начал нормально дышать и смог встать на ноги, был, наверное, одним из самых счастливых в моей жизни. Потом я, кстати, переболел еще раз, и тоже достаточно тяжело, хотя уже не настолько, как в первый. Но это и понятно: после первого раза у меня образовались антитела, и, вдобавок, я был к тому времени дважды вакцинирован.

Лилия Т., 52 года, работник торговли:

– Представьте себе, я не заболела! Хотя демонстративно игнорировала все ограничения всюду, где только можно. И мой пример ясно доказывает, что коронавирус – это фикция. То есть я не отрицаю, что такой вирус есть, но убеждена, что изначально он был не опаснее гриппа. У меня заболели и дочь, и родители, но у всех это прошло относительно легко. У родителей, возможно, достаточно тяжело, но они – пожилые люди; для них сейчас опасна любая болезнь.

Рената К., 47 лет, медсестра:

– Я сама не заболела, но в моей семье переболели почти все. Как медработник я получила право сделать прививку одной из первых, хотя не входила в группу риска. Но, если честно, у меня есть подозрения, что я все-таки переболела коронавирусом, так как были определенные симптомы, наводящие на такое подозрение. Прежде всего, повышенная слабость и сонливость. Но в то же время я регулярно делала тесты и делаю их до сих пор, и ни один из них не показал инфицированности. По моему профессиональному опыту, израильтяне делятся на три группы: те, кто изначально понял, что коронавирус – это не шутки; те, кто не верит в его существование, зато верит во всякие теории заговора; и те, кто поверил в серьезность коронавирусной инфекции после того, как ею переболел.

Анатолий Д., 71 год, пенсионер:

– Меня Бог, что называется, миловал. Но, к сожалению, двое мох товарищей, оба лет на пять-шесть младше меня, заразились и умерли. При том, что до этого они никакими особыми болезнями не страдали. Окончательно я понял, насколько опасен коронавирус после того, как у подруги жены в Москве скончалась дочь. Ей было всего 35 лет, она с детства занималась спортом, сделала карьеру, родила двух детей… Потом заразилась коронавирусом, вроде бы выздоровела, даже вышла на работу, а потом – отказ селезенки, реанимация и смерть, хотя ею занимались лучшие московские врачи. Они и пришли к выводу, что причиной смерти стало осложнение от коронавируса.

Хана-Това А., 52 года, воспитательница детского сада:

– То, что коронавирус – это реальность, я поняла только после того, как сама заболела и едва выкарабкалась. Еще два месяца у меня ушло на то, чтобы нормально дышать, но последствия и осложнения от болезни чувствуются до сих пор. А заболела я, кстати, после празднования Рош а-шана, в котором участвовало несколько десятков человек. Часть из них, как выяснилось, была уже заражена, но они не верили в коронавирус. Разумеется, никто из присутствующих не был привит. В итоге все участники того застолья заболели, но почти у всех болезнь прошла легко, а у меня кончилось аппаратом ИВЛ.

3 Как отразилась эпидемия на вашей повседневной жизни?

Михаил М., 55 лет, работник хай-тека:

– Странный вопрос. Плохо, конечно, отразилась. После болезни я еще месяц приходил в себя. Затем вернулся к работе – дистанционно, разумеется. Впрочем, я и сейчас появляюсь в офисе компании не чаще двух раз в неделю, а недавно месяц с женой жили в Греции – фирма разрешила нам с женой все это время работать на удаленке. Убивало то, что закрылись спортзал (и кстати, я так и не вернулся к регулярным занятиям спортом, хотя мы купили тренажеры для дома) и бассейн; что никуда нельзя выехать. Наша семья, по сути, только-только приходит в себя.

Лилия Т., 52 года, работник торговли:

– И вы еще спрашиваете?! Я почти год была в ХАЛАТе (увольнение – прим. ред.). Все планы на будущее рухнули, но самое главное – я очень спортивный человек, для меня жизнь без полутора часов в день на тренажерах просто немыслима, а тут были закрыты все спортзалы. И совершенно, как вы понимаете безосновательно. Вообще все эти локдауны и прочие ограничения были излишними и нанесли лишь ущерб людям.

Рената К., 47 лет, медсестра:

– Как я уже сказала, из-за эпидемии у нас заметно прибавилось работы; график стал еще более плотным, хотя до того казалось, что дальше некуда, а пациенты, кстати, более нервными. Что меня больше всего выводило из себя в этот период, так это большое количество людей в магазинах, автобусах и других людных местах, которые демонстративно отказывались надевать маски, не желая понять, что с их помощью они защищают не себя, а прежде всего окружающих. Я устала делать в автобусах замечание по этому поводу, предлагать людям маски, запас которых всегда таскала в сумке, и нарываться в ответ на хамство. Устала от «антипрививочников», от того, что вдруг выяснилось, что представления большинства населения о гигиене, инфекции, вакцинации находятся на уровне средневековья. Оказалось, что по улицам ходят люди с уровнем мышления и образования на уровне 12 века!

Анатолий Д., 71 год, пенсионер:

– Ну как сказалась?.. До того мы с женой постоянно ходили на все мероприятия в нашем доме культуры, иногда выбирались в театр или на экскурсию, и вдруг все это как отрубило – и мы оказались запертыми дома. Даже дети стали навещать реже…

Хана-Това А., 49 лет, воспитательница детского сада:

– Это было мучительно и для нас, и для детей, и для родителей. Детский сад лихорадило, соответственно, и нашу семью тоже, поскольку мужа отослали в ХАЛАТ, и наши доходы резко уменьшились. Но зато появилось больше времени на чтение, на прослушивание интересных лекций, на занятия и общение с детьми. И это, безусловно, был большой плюс. Так что порой я хочу, чтобы эти времена вернулись.

4 Как вы оцениваете деятельность правительства на пике эпидемии?

Михаил М., 55 лет, работник хай-тека:

– Лично я – достаточно высоко. Может быть, по той причине, что хорошо знаю опасность этой заразы. Вакцину мы получили первыми в мире, помощь и бизнесам, и тем, кто из-за эпидемии потерял работу, оказывалась. Понятно, что недостаточно, потому что такая помощь никогда достаточной не бывает. В общем, я думаю, что властные структуры у нас в этот период действовали куда лучше, чем в большинстве стран мира.

Лилия Т., 52 года, работник торговли:

– Ужасно, разумеется. Правительство сознательно сеяло панику, вредило населению и откровенно попирало все базовые права человека: свободу передвижения, свободу собраний, свободу занятости и т.д. Была, по сути дела, принудительная вакцинация: помните, как без «теудат хисун» (“Зеленый пропуск”. Те, кто были вакцинированы или выздоровели, имеют право на “Зеленый пропуск”) не только не разрешали выехать за границу, пойти в спортзал, но и посидеть в кафе. Вакцина была совершенно непроверенной; по сути дела, граждане Израиля стали объектами гигантского преступного эксперимента на людях. Надеюсь, когда-нибудь Нетаниягу призовут к ответу и за этот устроенный им беспредел.

Рената К., 47 лет, медсестра:

– Думаю, что в целом все делалось правильно. Если и были какие-то ошибки, то исключительно из-за того, что мы и в самом деле не знали, с чем имеем дело. Признаюсь, хотя я с 1997 года работаю в Израиле медсестрой, я не ожидала, что наша система будет работать так четко. Одна кампания по вакцинации чего стоила!

Анатолий Д., 71 год, пенсионер:

– У меня осталось в Одессе много родни. Есть также друзья и родственники в России, Канаде, Штатах. И мы, естественно, все это время сидели в скайпе и рассказывали, что у кого происходит. Так вот, наши проявили себя как большие молодцы.

Хана-Това А., 52 года, воспитательница детского сада:

– Я – человек маленький, так что мое мнение особого значения не имеет. Раньше я очень злилась на локдауны, считала их бессмысленными и лишь мешающими людям жить. Но после того, как переболела, то стала думать, что, может, так было правильнее…

5 Как, на ваш взгляд, эпидемия изменила мир, и считаете ли вы, что эти перемены – к лучшему?

Михаил М., 55 лет, работник хай-тека:

– То, что мир изменился, сомнений не вызывает. Главное изменение, на мой взгляд, в том, что весь хай-тек – а эта отрасль определяет будущее человечества – в значительной степени перешел на работу «на удаленке», и возврата назад, как мне кажется, не будет. Да ведь и не только хай-тек: стало ясно, что для того, чтобы проконсультироваться с врачом или получить рецепт на лекарство, не обязательно ходить к врачу – можно сделать это по телефону или просто в режиме видеоконференции. То же самое стало с банковскими и другими услугами. Хорошо это или плохо? Если честно, я пока не нашел для себя ответа на этот вопрос.

Лилия Т., 52 года, работник торговли:

– На самом деле мы еще не знаем всех последствий того, что назвали «эпидемией коронавируса». В интернете сейчас появилась масса статей, в которых рассказывается о тех страшных осложнениях, которые вызывает вакцина коронавируса. И думаю, это – только начало. Последствия вакцинации будут проявляться постепенно; это может занять годы, а то и десятилетия. И доказать, что это – следствие прививки будет очень нелегко. Механизм уменьшения численности человечества уже запущен, так что ничего хорошего нас не ждет. Цены выросли и будут расти и дальше; выживать становится все тяжелее. Но зато немало и тех, кто на этой т.н. «пандемии» уже очень хорошо заработал и продолжает зарабатывать.

Рената К., 47 лет, медсестра:

– Прежде всего, изменилась наша медицина. Она стала гибридной, то есть совмещающей непосредственный контакт с больным с контактом по телефону. И этот процесс продолжается и дальше будет развиваться по нарастающей. Уже сегодня в случае многих заболеваний можно обойтись без госпитализации, а в будущем больницы постепенно будут сворачивать свою деятельность; госпитализация будет проходить на дому, на дому можно будет сделать все необходимые анализы и проверки; первичный диагноз будет ставиться искусственным интеллектом. В итоге и многие операции будут делаться дистанционно… Негативным в этом процессе, думаю, является то, что людям все реже нужно выходить из дома, и в результате у многих развивается агарофобия – боязнь открытых пространств и большого скопления людей.

Анатолий Д., 71 год, пенсионер:

– По-моему, в итоге все стало хуже. Вся эта дигитализация, или как это там называется, не по мне. Да и многие мои знакомые чувствуют себя очень неуютно от того, что все надо делать через компьютер, а вот добиться очной встречи с сотрудником банка, социальными службами и т.д. превращается в проблему. Да и почтовые отделения закрылись, а для того, чтобы назначить очередь в те, что остались, снова надо лезть в компьютер или мобильник.

Хана-Това А., 52 года, воспитательница детского сада:

– С Божьей помощью все образуется и все будет хорошо.

Они были первыми…

Мы взяли интервью у четверых израильтян, которые в силу обстоятельств одними из первых узнали, что это такое – коронавирус.

Меир Коэн, владелец магазина «Красный пират» в Ор-Иегуда – первый израильтянин, заболевший коронавирусом в Израиле.

– Ко мне до сих пор подходят на улице и говорят: «А это ты привез «корону» в Израиль! – словно я специально привез ее с собой в чемодане, – рассказывает Коэн. – Так получилось, что 24 февраля я вернулся из Италии, где проходила «Неделя моды». Разумеется, когда я направлялся в Рим, я слышал о том, что в Китае появился какой-то новый вирус, но никто тогда не представлял, насколько он опасен. Но спустя два дня после возвращения на родину, у меня вдруг температура зашкалила за сорок градусов, возникла жуткая слабость, появились трудности с дыханием. После того, как анализ показал, что я инфицирован коронавирусом, прибыли одетые, как инопланетяне, парамедики «скорой помощи» и доставили в больницу, где я пролежал три недели.

Главное, что я помню из тех дней – это страх. Никто из врачей не мог объяснить мне, чем, собственно говоря, я болен; чем это чревато; каковы шансы на выживание и т.д. Как следствие коронавируса у меня развилось сильное воспаление легких. К тому времени по телевизору уже постоянно показывали, как в Китае люди умирают прямо на улицах. Врачи ничего не говорили, но я чувствовал, что они считают меня кандидатом в покойники.

– Но зато ты стал знаменитым!

– Ну да! – не было ни одного человека на улице, который не считал бы своим долгом подойти ко мне и начать забрасывать вопросами: «Слушай, Меир, как это ты так попал?! А ты знаешь, от кого ты заразился? А может ты чего-то не то съел? Или выпил?.. Ну, а сейчас как?». Телефон опять-таки звонил, не переставая, пока я не перевел его в «режим полета». Все это жутко бесило. Сейчас я к таким расспросам отношусь спокойно, улыбаюсь и отвечаю на вопросы. Да и случаются они не так часто – по-моему проблема коронавируса уже почти никого не волнует.

Саар Каханэ – первый ребенок в Израиле и в Европе, который заразился коронавирусом.

– В конце февраля Саар с отцом поехал в Мадрид на фестиваль «Супер классико», – рассказывает мать мальчика (сейчас Саару 11.5 лет) Айелет Каханэ. – В самом начале марта они вернулись, и уже тогда ко всем вернувшимся из-за рубежа нужно было пробыть неделю в карантине. Спустя два дня у сына поднялась температура, он вдруг стал себя плохо чувствовать, и я заподозрила, что он болен коронавирусом. Позвонила в «скорую помощь», попросила сделать Саару анализ на коронавирус, и в ответ мне заявили, что в этом нет необходимости, так как дети коронавирусом не болеют. Между тем, Саару становилось все хуже, и мне пришлось два дня умолять диспетчера «скорой помощи», врачей поликлиники и т.д., чтобы сыну сделали проверку на коронавирус. Наконец, в наш поселок прибыла «скорая», из которой вылезли санитары в костюмах астронавтов. Жители всей улицы высыпали на улицу и следили за этим зрелищем, снимая его на камеры мобильников, словно речь шла о съемках какого-то фантастического фильма.

На следующий день мне позвонили и сообщили, что Саар стал первым ребенком в Европе, у которого диагностирована коронавирусная инфекция, и 66-м официально заболевшим ею израильтянином. Так одним махом Саар закрыл на карантин сначала свою школу, затем местный дом культуры, да и, по сути дела, весь поселок.

Разумеется, я все это время поддерживала связь с больницей. Температура держалась у Саара неделю, после чего спала, и он начал себя чувствовать резко лучше, хотя анализ показывал, что он по-прежнему инфицирован коронавирусом. Хуже всего было то, что меня к нему не допускали, и я даже не знала, правду говорят врачи, или нет. В то же время, из-за «уникальности» его случая, к нам стали заезжать инфекционисты из Германии, Франции и других стран Европы.

Спустя две недели после госпитализации я, наконец, смогла убедить врачей, что смогу в нашем семейном доме обеспечить Саару полную изоляцию – отдельную комнату, с отдельным туалетом и ванной, – и его выписали на «домашнюю госпитализацию». Но еще две недели анализ на вирус был положительным, и когда он, наконец, показал, что коронавируса в нем больше нет, мы устроили дома семейный праздник. Саар, кстати, никого не заразил, сумел оставить вирус при себе.

– Как заболевание сказалось на его и вашей жизни?

– Как сказать… Какое-то время его начали травить в школе, к нему приклеились клички «Корона» и «66-й». С другой стороны, на Пурим ему прислали множество «мишлоах манот» (подарок на Пурим – прим. ред.) и поздравлений. Находились и те, кто специально разыскивал Саара, чтобы сделать с ним “селфи”.

Супруги Шимон и Шалва Дахан – первые израильтяне, помещенные в больничный изолятор из-за коронавирусной инфекции.

– Вот уже третий год в последних числах февраля племянница посылает нам фотографию, на которой мы с Шалвой запечатлены на круизном лайнере «Дэймонд Принсесс», который больше известен как «Пароход Корона», – вспоминает Шимон Дахан. – Мы отправились на «Дэймонд Принсессе» в двухнедельный круиз, чтобы отпраздновать годовщину нашей свадьбы. Помимо нас на судне было еще 14 израильтян. И вдруг сначала у одного пассажира, затем и у некоторых других, включая меня, наблюдаются все признаки коронавирусной инфекции. Судно в это время находилось в территориальных водах Японии, и нас всех чуть ли не в барокамерах доставили в военный госпиталь в Токио и поместили в изоляторы. То есть я две недели был полностью отрезан от мира; даже еду мне передавали через специальное окошко, устроенное по принципу шлюза. Но я вообще позитивно мыслящий человек, а потому сказал себе: «Все могло быть и гораздо хуже!» – и относился к происходящему спокойно. Чего, кстати, не скажешь о наших детях и других членах семьи. Я остался в госпитале еще на какое-то время, а жену тем временем отправили в Израиль.

– Нас доставили домой на самолете, нанятом страховой компанией, – вспоминает Шалва Дахан. – Сразу из аэропорта повезли на специальном автобусе в больницу «Тель а-Шомер», там сделали анализы, у меня он оказался положительным, а у всех остальных – отрицательным. Поэтому остальных моих попутчиков поместили в специально созданный общий изолятор, а меня – в индивидуальный, то есть в отдельную палату, куда всем, кроме специально экипированных врача и медсестры, вход был заказан. При этом мне с гордостью сообщили, что я – первая в стране, кого поместили в такие условия. Через неделю ко мне присоединили Шимона.

Вообще, всё, что происходило тогда было более, чем странно. К примеру, у меня один день анализ оказывался отрицательным, а на следующий день – снова положительным. Врачи были совершенно растерянными и признавались, что не знают, с чем имеют дело, и как нас лечить. Но, слава Богу, в итоге мы через это прошли, и второй раз больше не болели. Недавно в качестве компенсации за тот сорванный отдых круизная компания подарила нам круиз на «Дэймонд Принсесс» вокруг берегов США и Канады.

– Вы чувствуете, какие-то последствия коронавируса?

– По большому счету, нет, – говорит Шимон. – Разве что стали чувствовать усталость от тех усилий, которые раньше такого не вызывали. Но, с другой стороны, может, просто дает о себе знать возраст. Как-никак, мне – 72, а Шалве – 67.

– Вы вкусили свои минуты славы?

– Ну, славой это назвать сложно, но время от времени нас до сих пор останавливают на улице и говорят: «Что-то ваши лица мне знакомы. Кого вы мне напоминаете? Ой, а не вы ли были на корабле «Корона»?!

Профессор Гади Сегаль, глава первого в стране отделения коронавируса:

– До начала эпидемии возглавлял 9-е отделение внутренних болезней в больнице «Шиба», – рассказывает проф. Сегаль. – После вспышки эпидемии на судне «Дэймонд Принсесс» мне было поручено принять с него пассажиров, и на базе своего отделения я создал изолятор. Затем стало ясно, что эпидемия этими пациентами не ограничится, и мы расширили отделение, создали в нем реанимацию, пополнили кадры за счет врачей из других отделений. Поначалу мы думали, что имеем дело с вирусом не менее, а то и более смертоносным, чем эбола. К счастью, это оказалось не совсем так, но все равно на первом этапе коронавирус был очень опасен, а мы совершенно не знали, как его лечить. Очень многие решения приходилось принимать в буквальном смысле слова на ходу и в условиях цейтнота.

Несколько пациентов умерли буквально у меня на руках. Многих я лично вводил в состояние искусственной комы и подключал к аппарату ИВЛ. Те слова, которые они при этом мне говорили, часто были их последними словами, и я хорошо их помню. Помню и ощущение тех дней, в которых были и страх, и отчаяние, и вместе с тем нечто авантюрное, так что внутренний голос время от времени нашептывал: «Это – главное и самое страшное приключение в твоей жизни!».

– Вы считаете, Израиль готов к новым эпидемиям такого масштаба?

– Я считаю, что Израиль в силу многих факторов должен быть готов к любому развитию событий. Успех действий в любой ситуации будет решать достаточное количество высококвалифицированных кадров. Именно поэтому большую часть своего времени я сейчас посвящаю педагогической деятельности.