Posted by (Продолжение. Начало в #622)
ОТДЕЛ СТРОЙКОНСТРУКЦИЙ
Со временем, после нескольких лет проживания в Америке мы всё больше стали ощущать дефицит общения. В разговорах с некоторыми местными соотечественниками выяснилось, что у многих из них точно такие же ощущения некоторой разобщённости. И тогда в один прекрасный день мы собрались и решили организовать Русский Клуб, назвав его, не мудрствуя лукаво, доступным всем именем «Спутник». Мы с Людмилой приняли самое активное участие в создании этого клуба. Президентом был избран архитектор киевлянин Ян Бабиченко, я же вошёл в президиум как ответственный за культурно-художественную часть. Мне поручили, и я разработал Программу клуба. Моя программа была принята единогласно.
Для начала было решено устроить вечер открытия нашего Русского Клуба, куда были приглашены многочисленные представители русской общины города и даже американцы, члены общества Олбани – Тула. С 1993 года Олбани и Тула города побратимы. Я написал сценарий вечера, составил программу концерта из местных талантов. Всё, действительно, начиналось очень здорово, но, как это часто бывает, к сожалению, почти ничего из задуманного выполнить так и не удалось, и деятельность клуба свелась лишь к концертам заезжих бардов и слётам любителей бардовской песни. Один из членов нашего клуба пошутил:
– Несколько тысяч любителей бардовской песни собрались на поляне попеть водки.
А лично мне стало уже как-то неинтересно, и вскоре мы с Людмилой покинули этот клуб.
Как я уже писал, по окончании стройки в Мелоне в районе Лэйк Плэйсида, меня, уже учитывая мой опыт практической работы по строительству этого исправительного заведения, перевели назад в Олбани в «Offis of General Services» или что-то вроде Офиса Генерального Менеджмента штата, в департамент, который занимался проектированием, строительством и реконструкцией тюрем в штате Нью-Йорк. Этот департамент располагался на 4-х (с 32 по 35) этажах 41-этажного здания, сконструированного, как я уже говорил, и построенного по точной копии проекта башен-близнецов в Нью-Йорке, только меньшей этажности. Департамент состоял из двух отделов – дизайнерского и строительного. Как я уже писал, за не имением другого свободного места, меня перевели не по моей прямой специальности, а в отдел дизайна металлических и железобетонных конструкций, который располагался на 33 этаже. На этом этаже работали несколько групп разных специальностей, общей численностью человек 70, большинство из них работали на штат, и человек восемь, включая меня, были закреплены за частными консалтинговыми компаниями, выигравшими тендер на выполнение данных работ. Я с ещё одним инженером состояли в штате компании «Project Solutions». Хозяином компании, как я уже писал, был афроамериканец Эрл.
И вот, после перевода в Олбани мне пришлось осваивать новую для меня специальность по проектированию и монтажу строительных конструкций, что поначалу, признаюсь, было нелегко. Но радовало то, что я живу дома, с семьёй, работаю, в основном, в офисе и к тому же, при переводе, как я уже говорил, мне опять прибавили зарплату. Всё это заставляло меня вникать в новую работу с удвоенной силой. Начальником отдела стройконструкций был инженер Боб Пальмер, с которым я ранее сталкивался на стройке, и который принял меня очень хорошо. Вход в нашу башню был по специальным пропускам с фотографией. Пропускной режим соблюдался строго и неукоснительно. Первое время я носил этот пропуск в нагрудном кармане сорочки до тех пор, пока однажды, доставая его оттуда, случайно не выронил, лежащее там кольцо с бриллиантом, купленное в этот день для подарка супруге.
Мои обращения к охране на входе никакого результата не дали, никто не принёс это кольцо. Много случаев, когда американцы возвращали владельцам найденные ими даже очень большие суммы. Но в моём случае, увы, никто ничего мне так и не возвратил. С тех пор я стал носить этот пропуск на металлической цепочке на шее.
Первое время после непредсказуемого, бурного распорядка дня стройки я никак не мог привыкнуть к спокойному размеренному распорядку дня правительственного офиса штата Нью-Йорк. У всех работников штата был неполный, семь с половиной часов, рабочий день с часовым перерывом на ланч и с двумя перерывами в течение рабочего времени по 15 минут. Мы же, так называемые «консультанты», таких привилегий не имели и должны были работать полные восемь часов. К тому же, в отличие от штатных работников мы выходили на работу во все федеральные и штатовские праздники, для чего на эти дни надо было заказывать специальный пропуск для входа в здание-башню.
Самая бурная работа – совещания, планёрки, учёба, деловые митинги, проходили в первой половине дня, потом в 12 часов ланч, а потом до конца дня, в основном, самостоятельная работа над своим проектом. Кафетерий для работников башни находился на 29 этаже, а внизу, под самым центром города и под площадью, где находился комплекс правительственных зданий штата, расположился целый подземный город, о котором я уже рассказывал, и который назывался «Конкорс», где располагались десятки различных магазинчиков, бутиков, кафетериев, отделений банков и даже почта, химчистка, сапожная и ювелирная мастерские. Если читатель помнит, то, приехав в гости в Америку, в город Олбани, я бродил по этому Конкорсу и даже представить себе не мог, что в скором времени я буду здесь работать и бродить по всем этим точкам в свой обеденный перерыв.
Если с Конкорса подняться по эскалатору на один этаж вверх, то есть, на первый этаж, то, пройдя мимо огромной статуи, как сказал Райкин, «средневекового» рыцаря на коне, выполненной из сваренных между собой автомобильных бамперов, можно выйти на «Плазу» штата, с огромной сценой, где проходят многочисленные праздничные концерты под открытым небом, с двумя огромными декоративными бассейнами, фонтанами, с проходом к Музею штата Нью-Йорк, в котором располагается экспозиция истории штата и отдельный зал теракта 11 сентября 2001 года. Можно также пройти к знаменитому зданию театра, как я уже говорил, единственного в мире выполненного в форме обычного яйца.
Летом на этой плазе разворачивается целая ярмарка с различными закусками, товарами, овощами, фруктами и сувенирами. В обеденный перерыв, если, конечно, погода позволяет, все работники штата высыпают на эту плазу, занимают все многочисленные столики для принятия пищи, а кому не хватило места, располагаются прямо на траве.
Плаза и Конкорс под землёй соединяют остальную часть учреждений штата с резиденцией Губернатора и Правительства штата, Капитолия, куда с моим пропуском проход был разрешён, правда, приходилось каждый раз проходить сквозь рамку металл-детектора. Здесь я неоднократно встречал многих известных конгрессменов, сенаторов, в частности многолетнего сенатора США Чарлза Шуммера, губернаторов Штата Нью-Йорк Джоржа Патаки, Элиса Спитцера, Эндрю Куомо, бывшего вице-президента Альберта Гора, а также бывшего сенатора, госсекретаря США и кандидата на пост президента Хилари Клинтон и супруга Президента Билла Клинтона.
На самом верхнем 41-м этаже башни располагалась смотровая площадка, куда экскурсантов в определённые дни поднимал скоростной лифт. Оттуда я не раз в обеденный перерыв рассматривал окрестности нашего города и даже части нашего графства во всех четырёх направлениях. Скажу честно, что, работая на 33 этаже, после терактов 11 сентября, я всегда с некоторой опаской смотрел на пролетающие мимо, почти рядом с окнами, самолёты.
Иногда администрация устраивала учения по эвакуации по тревоге всех служащих башни, лифты отключали и приходилось спускаться пешком с 33 этажа, а ведь кто-то из наших коллег работал и на 40-м. Скажу честно, по приходу на желанный первый этаж ноги таки давали о себе знать.
А вообще-то в башне находится 12 скоростных лифтов, рассчитанных на человек двадцать пять пассажиров, каждый. Несмотря на то, что лифты действительно скоростные, один Бог знает, сколько я в них провёл времени, сигая каждый день по нескольку раз то вверх, то вниз. Однажды, помню, случилась в нём неловкая ситуация. Так на первом этаже после ланча в один из них набился полный комплект. И одна молодая женщина, когда лифт уже тронулся, решив нажать на кнопку своего этажа, слегка дотронулась рукой до моего плеча и тут же очень испуганно довольно громко попросила у меня прощения. Тут уж я, бывалый КВНщик, не смог пропустить этот случай, чтобы так же громко, шутя ответить:
– Ничего, ничего, мне даже приятно.
Раздался громкий смех, а через пару секунд в лифте наступила тишина и все, как мне показалось, несколько настороженно посмотрели на женщину, ожидая, как она эту мою шутку воспримет. А она улыбнулась и вышла, очевидно, на своём, 29 этаже, я же поехал дальше на свой 33-й, мысленно проклиная свой дурацкий склад ума, желающий пошутить в любой ситуации. Я просто в этот момент забыл, что мы находимся в американском лифте, где у людей совсем другая ментальность и где за любую, самую безобидную и невинную шутку можно быть судимым за сексуальное домогательство. Пару дней я ходил на работе несколько напряжённый, ожидая, что меня вот-вот вызовут в комиссию по этике и обвинят в этом самом домогательстве, однако никто меня не вызывал, а на третий день я случайно встретил в кафетерии ту самую молодую женщину. Я подошёл, поздоровался и попробовал извиниться за ту мою неудачную шутку, но она не дала мне договорить, улыбнулась и сказала, что моя шутка ей очень понравилась и она, потом рассказала об этом подругам и они от души посмеялись. Кто-то ей сказал, что я «русский» и она закончила фразу примерно так:
– Я так и думала, потому что только приезжие русские могут так остроумно и свободно шутить в нашем пуританском обществе.
Мы потом не раз встречались с ней на Конкорсе, здоровались и каждый раз она отвечала мне приветливой, доброй улыбкой. А я с тех пор перестал шутить с незнакомыми людьми, особенно с женщинами, в общественных местах и, может быть поэтому слава Богу, до сих пор за пресловутое сексуальное домогательство судим так и не был.
На этом же Конкорсе произошло ещё одно довольно приятное и памятное для меня событие. Был мой день рождения. Как я уже отмечал, на работе американцы день рождения, как правило, не отмечают и не поздравляют друг друга, правда, если не считать очень круглых дат и именин очень больших начальников. И вот, в свой день рождения, в ланч, я вышел прогуляться на этот Конкорс. Было немного грустновато, так как, кроме телефонных звонков родных, никто из сотрудников по работе, как это раньше бывало в Союзе, где дни рождения на работе отмечали громко и весело, меня не поздравил.
Я скромно перекусил, побродил по бутикам и уже возвращался к себе в сторону башни, как вдруг на отполированном бетонном полу у колонны я увидел свёрнутую раза в четыре зелёную купюру. Ну, вот, – подумал я, – кто-то доллар обронил, надо поднять, денежка всё-таки. Я наклонился и поднял, кончиками пальцев брезгливо развернул купюру и слегка встрепенулся. Это была аккуратно сложенная вчетверо стодолларовая банкнота. Наверняка, её обронил кто-то из многочисленных работников штата, прогуливающихся в обед по Конкорсу, но я инстинктивно посмотрел куда-то вверх и мысленно поблагодарил Бога за столь приятный подарок ко дню моего рождения. На душе стало немного веселей, и я помню тогда ещё подумал, что, может быть, я не такой уж плохой человек, раз судьба иногда дарит мне такие подарки. Вечером мы, как и собирались, пошли в ресторан, но платил я уже купюрой, подаренной мне в мой праздничный день самим провидением с неба.
Говоря о не отмечании американцами дней рождения, я должен честно сказать, что я был очень удивлён тому, что когда моя дочь Юля выходила замуж и они как-то об этом узнали, то накануне дня свадьбы, мой босс вручил мне в конверте открытку для неё и собранные всем отделом деньги, что-то около четырехсот пятидесяти долларов, которые я, разумеется, передал молодым прямо в руки.
А продолжая рассказ об этом чудесном подземном городке Конкорсе, упомяну, что, практически, каждый месяц на нём устраивались презентации десятков различных компаний и агентств, которые раздавали бесплатно ручки, блокноты, приспособления для компьютеров, детские игрушки, пробные духи, различные безалкогольные напитки, лекарства, печенье, конфеты. Чего только они не раздавали, даже, извините, презервативы. Скажу честно, на пенсию я ушёл пять лет назад, но до сих пользуюсь теми презентационными ручками и блокнотами, правда, всё остальное давно закончилось.
А перед рождеством там устраивалась праздничная ярмарка, на которой, конечно, было полно всякого американского барахла, но что мне было приятно, что со всего штата в это время съезжались и русские бизнесы. Плаза пестрела от русских матрёшек, палехских шкатулок, ювелирных изделий из янтаря, самоваров и всего прочего. Особым спросом у американцев пользовались наши ёлочные украшения. Помню, я сам не мог удержаться, чтобы не накупить что-то из этих сувениров.
А летом, как я уже говорил, вся эта торговля выходила наверх, на плазу, к двум огромным бассейнам, где торговали фруктами, овощами, вином, солениями, сладостями и прочим подобным товаром. Благодаря этому мои обеденные перерывы проходили, как правило, разнообразно и занимательно.
Конечно, для работников штата режим был вполне вольготный. К тому же они не могли быть уволены и даже серьёзно наказаны без санкции профсоюза. Поэтому многие работники злоупотребляли своими привилегиями. Кто-то мог часами болтаться по бутикам того самого Конкорса, кто-то мог отъехать на пол дня по своим делам, не заполняя рапортичку на использование своего отпускного или лечебного времени. Как кто-то из наших сотрудников остроумно пошутил, иллюстрируя отношение некоторых работников штата к своей работе:
– Один ходит, притворяется умным, чтобы больше платили, второй дурачком, чтобы меньше работать.
Надо сказать, что некоторые вообще наглели и, козыряя тем, что они свою работу выполняют в срок, могли в то же рабочее время расслабляться с помощью «зелёного змия». Так, рядом с театром-яйцом на втором этаже находился очень хороший уютный и «вкусный» ресторан, где я пару раз устраивал с женой и дочкой наши праздничные ланчи. Я часто встречал в нём сидящих за стойкой бара двух моих коллег, как я потом узнал, они пропадали там часами в рабочее время. Кстати, один из них – Майк, когда-то встретил меня флагом Советского Союза на моём столе, потом наши рабочие места долго были рядом, и он всегда относился ко мне очень доброжелательно и даже подсказывал кое-что по работе.
Второй по имени Дэйв был хроническим алкоголиком, и только его грамотность в вопросах водопровода и канализации, позволяла ему сохранять своё рабочее место. Однако, постепенно их вольготное времяпровождение стало известно вышестоящему начальству и к ним обоим приняли меры. Майку, уже с согласия профсоюза, объявили строгий выговор и сократили его рабочий день наполовину, с соответствующим сокращением оклада, а Дэйва вообще уволили с условием возможного восстановления на работе после прохождения длительного антиалкогольного лечения.
Этот, из ряда вон выходящий, случай со штатными работниками даже освещался в центральной газете штата «Таймс Юнион» с фотографиями обоих. После этого нас всех собирала офицер по этике и рассказывала, что нужно говорить корреспондентам, если они будут брать у нас интервью по этому поводу. Разумеется, нужно было твердить, что этот случай у нас единичный и такого раньше никогда не было, хотя я знал, что кое-кто в другом департаменте штата, когда не было ещё даже понятия об пандемии и работе на удалёнке, ставил себе рабочие дни, вообще, не показываясь на работе. А дочь одного из сенаторов штата, получающая 85 тысяч в год, показывалась на работе два раза в месяц, в день получения зарплаты, о чём писала та же газета.
Дэйва я потом встретил один раз в городе, он выглядел неважно, конечно, никуда не лёг на излечение, а подрабатывал в какой-то частной фирме. Майк же вскоре скоропостижно скончался, мы с шефом были на его похоронах, где я познакомился с его женой, афро-американкой, которая была намного младше его и выглядела не очень горюющей, думаю потому, что как вдове работающего штатовского служащего, скончавшегося не на заслуженном отдыхе, а активно работавшего, ей причиталась часть его пенсии и единовременная выплата в размере, примерно, 75 тысяч долларов.
Но я забежал несколько вперёд. А пока моего шефа отдела строительных конструкций, Боба Пальмера, назначили начальником всего строительного департамента штата, он «поднялся» в отдельный кабинет на 35-й этаж, где сидело всё руководство.
СНОВА ТЕПЛОСНАБЖЕНИЕ И ВЕНТИЛЯЦИЯ
Я зашёл его поздравить с новым назначением, он предложил мне присесть и неожиданно говорит:
– Слушай, Сэм, может хватит тебе уже заниматься не своей специальностью, в теплотехническом отделе место освобождается, человек уходит на пенсию, так я уже переговорил с моим коллегой, руководителем «дизайна», мистером Дэвисом, давай переходи туда, будешь заниматься тем, чем всю жизнь занимался, только теперь будешь обогревать не своих русских коммунистов, а американских заключённых, и заодно будешь подавать им в камеры свежий воздух.
Что говорить, я, конечно, с радостью согласился, уж очень надоели мне за год все эти железобетонные балки, швеллера (п-образные металлические балки – прим. ред.), двутавры (н-образные металлические балки – прим. ред.) и всякие другие их чёртовы металлические конструкции.
Напоминаю, что я не являлся штатным сотрудником или чиновником Нью-Йорк штата, а имел статус консультанта, и с этим статусом был приписан к частной компании Project Solutions. Каждые две недели бухгалтерия этой компании, получая какую-то сумму от штата, часть, разумеется, забирала себе, а мою зарплату, согласно трудового договора, присылала мне в виде чека. Как правило, чек приходил в пятницу.
Как-то мы с Людмилой собирались на отдых в Мексику и я, зная, что в пятницу мне на счёт придёт чек, перед отъездом отправил платежи за моргидж и за все коммунальные услуги. Из Мексики позвонил в банк, чтобы проверить свой счёт и удивился – у меня там впервые за долгие годы был отрицательный баланс. Оказалось, что чек, который мне пришёл, как и положено, в пятницу, оказался без покрытия. За это мой банк обложил меня штрафом, да ещё за каждый, посланный мой банковский чек, вернувшийся неоплаченным назад. Я позвонил своему темнокожему «хозяину» Эрлу, в компании которого числился. Тот очень извинялся, сказал, что что-то не прошло там у них по бухгалтерии и он завтра же вышлет мне чек на причитающуюся сумму, да ещё и компенсацию на содранные с меня банком штрафы. Действительно, через три дня мне пришёл чек со всеми компенсациями, по приезду я радостно занёс его в банк и положил на счёт, а через два дня оказалось, что и этот чек без покрытия.
Назавтра я пошел к тому самому начальнику строительного отдела, который раньше был моим шефом по строительным конструкциям, рассказал ему про истории с чеками и через пару часов я уже числился на зарплате в другой компании с французским названием «Ле Чейз», где я проработал, а вернее сказать «прочислился», так как работал я, как читатель знает, не в этой компании, а в здании штата, ещё пару лет.
Однако с этим моим Эрлом у меня оставалась ещё одна проблема. Дело в том, что согласно законодательству, за время моей у него работы, он обязан был постоянно с каждого моего платежа откладывать определённую сумму в мой пенсионный фонд. Я решил, а я имел на это право, забрать эти свои деньги, заплатив некоторый размер «пенальти», то есть, штрафа. Когда я обратился в соответствующую организацию, ведающую моим пенсионным фондом, оказалось, что уже несколько месяцев Эрл не вносил туда ни копейки, дефицит составлял около девяти тысяч долларов. Я снова позвонил своему бывшему шефу, он опять извинялся и обещал, что в течение месяца поправит свои финансовые дела и компенсирует недостачу. Прошёл месяц, никаких денег на тот счёт не поступило. Я опять позвонил Эрлу и тут он заговорил несколько по-другому:
– Ты знаешь, Сэм, финансовые дела мои очень плохи, у меня уже забрали за долги тот мой шикарный дом, где ты бывал, мы с женой живём в дешевых апартментах. Я тебя прошу, сделай мне такую услугу, я тебе сейчас выплачу тысячи четыре, а остальные позже за два раза по две с половиной.
Что мне было ему сказать, мне стало его даже немного жалко, мужик он был хороший, ко мне относился всегда хорошо, я и согласился. Через несколько дней пришёл обещанный чек на четыре тысячи. Я с дрожью в коленках отнёс его в банк, и, как читатель уже догадался, он тоже оказался без покрытия. Я пошёл к юристу штата, рассказал ему всю историю и спросил совета, что же мне теперь делать, чтоб вернуть свои деньги.
Тот попросил два дня для выяснения ситуации, но когда я пришёл к нему через два дня, то ничего радостного от него не услышал. Мой дружище Эрл объявил банкротство, и теперь, если я подам на него в суд, после окончания всей судебной процедуры банкротства, которая может длиться и пару лет, будет выплачивать мне каждый месяц сумму около одного-двух долларов до конца своей жизни. Что сказать, я решил простить моего бывшего шефа, в суд на него не подавать и избавить его от выплаты мне ежемесячных алиментов в один доллар.
Правда, вскоре меня вызвал директор строительного департамента штата, тот самый Боб Пальмер и сообщил, что начальство, благодаря информации юриста, в курсе моих перипетий с потерей части пенсионного фонда, в связи с чем, с руководством компании «Ле Чейз», где я теперь числился, согласован вопрос о повышении мне зарплаты, чтобы компенсировать мои потери.
Чтобы читатель понял, почему я так подробно описываю все эти события, скажу, что мне хотелось бы создать полную картину личного опыта «Американца с Юбилейной Площади» и показать, что в Америке при добросовестном отношении к работе, а, очевидно, оно у меня всё-таки было, люди, в основном, тоже относятся с пониманием к твоим проблемам и заботам.
Далее Боб спросил меня, почему я, во избежание подобных случаев в будущем, не хочу сдать экзамен на позицию официального работника штата и получить все причитающиеся привилегии и бенефиты, вплоть до 99% вероятности защиты от потери работы, которая может случиться только, скажем, в случае глобального сокращения штата работников, связанного с проблемами в экономике штата. Далее он полушёпотом сообщил мне, что наверху, на уровне губернатора, в связи с большими расходами на оплату нашего брата – консультанта, да ещё и компаний, которые их содержат, принято решение о прекращении действия этого института консультантов и вскоре их, то есть, нас всех, постепенно начнут сокращать.
Я вышел из его кабинета и задумался. Скажу честно, так как и в школе и в институте я изучал французский, уровень моего «производственного» английского был уже довольно неплохой, но далеко не прекрасный. Правда за годы работы я нахватался знаний технического языка, но хватит ли мне этого опыта для прохождения шестичасового экзамена, в этом я не был уверен. И всё-таки я решил попытать счастья, подтвердил свой советский диплом инженера, заполнил необходимые анкеты и подал все соответствующие документы в экзаменационную комиссию штата. Так получилось, что экзамены были как раз через пару недель, и я толком не успел подготовиться, да если бы и успел, не думаю, что в 55 лет я смог бы успешно проштудировать все соответствующие тома всех строительных дисциплин на английском языке. Что сказать, на экзамен я всё-таки, пошёл.
А надо сказать, что экзамен этот был в субботу, а накануне, в пятницу, к нам приехали погостить друзья из Канады, Женя и Света Слуцкие, и как полагается, мы давно с ними не видевшись, посидели хорошо за полночь. Можно представить, с какой головой я шёл на экзамен, да ещё второпях забыл ланч, который Люда заранее приготовила мне для перекуса там, прямо на ходу, что разрешалось порядком проведения экзамена.
Короче, я получил на руки кучу листков с огромной кучей вопросов и, так сказать, «с бодуна» сразу «помчался» на них отвечать. Скажу честно, ответов на многие вопросы я не знал, некоторые из них, просто, не понял из-за их запутанного английского, на некоторые отвечал чисто интуитивно, а на ряд вопросов ответил вообще методом «тыка», мысленно проведя у себя в голове этакий жребий. Закончил я свою контрольную работу одним из первых в группе и с чувством выполненного долга и огромного облегчения вышел на улицу, где меня уже ждали Людмила с нашими канадскими друзьями, и мы весёлой гурьбой поехали догуливать дальше.
kackad.press 