Posted by (Продолжение. Начало в #622)
Она перевесилась через меня к окну водителя, слегка дотронулась своей рукой до руки полицейского и вкрадчивым актёрским голосом сообщила ему, что уже половина двенадцатого, а наша дочь после вручения призов футболистам «Файербёрдс», одиноко стоит одна в даунтауне города у центрального входа в арену и ждёт папу с мамой, которые, волнуясь за свою дочь, мчались по хайвэю с такой скоростью.
Полицейский остановился, внимательно посмотрел на нас обоих, потом медленно вернул мне мои документы и направился к своей машине. Я благодарно посмотрел на Людмилу и облегчённо вздохнул, но тут машина полицейского поравнялась прямо со мной, и он жестом показал мне следовать за ним. Я решил, что сейчас он повезёт нас в участок, чтобы уже там оформить на нас протокол по всем правилам. Он включил огни серены и помчался по хайвэю, я вслед за ним… Минут через семь-восемь мы вслед за полицейской машиной остановились у центрального входа спортивной арены и увидели нашу дочь в окружении нескольких высоких крепких молодых людей в спортивных костюмах. Мы с Людмилой выскочили из машины, полицейский вслед за нами и тут я увидел, что они ведут с нашей дочерью непринуждённую беседу, а она весело отвечает им и смеётся… Да, дорогой читатель, эти ребята оказались футболистами «Файербёрдс», которые, увидев, что за девушкой, участвующей в их награждении, никто не приехал, решили подождать вместе с ней её родителей… Я поблагодарил ребят за столь джентельменское поведение, «наш» полицейский стал брать у них автографы, потом мы все поблагодарив и нашу полицию и футбольную команду, разъехались по домам, а наша Юля после этого поближе познакомилась с одним из популярных игроков команды, защитником Джоном Криком, который даже начал за ней ухаживать.
Через какое-то время Джон Крик пригласил и нас с Людой на их игру, где мы с ним и познакомились поближе. Это был огромного роста широкоплечий, голубоглазый блондин, побритый наголо. Играл он ярко и самоотверженно, всегда был в гуще всех схваток, драк и свалок, в одном из сезонов был признан лучшим игроком лиги второго эшелона. И, скажу честно, я был очень удивлён, узнав, что у него очень серьёзная стадия сахарного диабета и перед каждой игрой в раздевалке он, как правило, проводил какое-то время под капельницей. Кроме того оказалось, что Джон очень религиозный католик и планирует после окончания спортивной карьеры окончить специальное церковное заведение и служить в какой-нибудь церкви в качестве пастыря. Он часто стал бывать у нас дома, и мы с ним очень подружились, мне кажется, даже больше, чем наша дочь, которая принимала его ухаживания, относилась к нему тепло и по-дружески, но, по-моему, не очень ему симпатизировала, как мужчине. Мне было очень интересно беседовать с ним, иногда спорить. Так меня очень озадачивала его философия, я бы сказал, толстовского «непротивления злу насилием», в частности он говорил, что если бы убили кого-то из его близких, а убийцу казнили, то он бы носил и на могилу убийцы живые цветы, молясь за его заблудшую душу.
Он был очень добрым, отзывчивым и бескорыстным молодым человеком, всегда готовым прийти на помощь любому и каждому. Так, когда я поехал на несколько дней в Минск, он дал мне пятьсот долларов и попросил отдать их кому-то из самых нуждающихся. По приезду я сказал друзьям Новиковым, у которых остановился, что в воскресенье подойду к церкви и раздам деньги нищим, сидящим на паперти, на что они в один голос сказали, что этого делать не надо, так как там сидят с протянутой рукой никакие не нищие и убогие, а представители, так называемой, мафии нищих, шарлатанов и аферистов. Новиковы сказали, что, поскольку мы завтра собираемся ехать по грибы куда-то в далёкую глухую деревню, они мне там покажут семью, которой, действительно, нужны эти деньги. После сбора грибов, они подвезли меня к какому-то ветхому, полуразвалившемуся дому, стоящему на краю деревеньки и сказали, что глава семьи недавно умер от пьянки, оставив на больную вдову четверых детей без средств к существованию. Я зашёл в избу. Встретила меня, вроде бы, молодая, но уже пожилого вида женщина с грустными и добрыми глазами. В «горнице», практически не было никакой мебели. Прямо на земляном полу игрались трое ребятишек мал, мала, меньше, девочка постарше хлопотала у печи, готовя какую-то нехитрую еду в большом чугунке. Друзья представили меня, сказали, что я приехал из Америки и, узнав о смерти кормильца, хочу им немного помочь, поддержать материально. В комнате наступила тишина. Я отдал женщине пять стодолларовых купюр, женщина дрожащей рукой взяла деньги, как-то недоверчиво и испуганно посмотрела на них, и вдруг заплакала, упала на колени и бросилась целовать мне руки и ноги, малыши ринулись ко мне вслед за нею. Я поднял женщину с колен, мы успокоили детишек и стали прощаться, но женщина остановила меня в дверях, обняла и снова сквозь слёзы спросила как меня зовут, за кого ей с детьми молиться. Я очень громко и внятно сказал ей, что молиться надо за Джона Крика и так как у меня у самого комок подступил к горлу, чтобы самому не заплакать от жалости к этой семье, к этим несчастным людям, я побыстрей вышел на улицу.
Я уже не раз говорил, что с детства был заядлым грибником, от сбора грибов всегда получал огромное удовольствие, но в этот раз, хоть и возвращались мы назад с полными кошёлками лисичек, подосиновиков и даже боровиков, на душе у меня было грустно и очень печально….
Когда я по возвращении рассказывал Джону о выполнении его поручения, по щеке этого огромного парня, больше двух метров роста, медленно и тихо текла слеза.
Как я уже говорил, Джон физически был очень силён и накачан, но сахарный диабет порой всё-таки давал о себе знать. Так он переезжал на новую квартиру и, хоть всю основную мебель перевозила специализированная бригада грузчиков, я помогал ему перевозить кое-что из домашней утвари, которую он временно хранил в нашем сарае. Мы спустились в подвал, я вынес какие-то коробки и вдруг увидел, как мой друг Джон медленно оседает и плашмя падает на бетонный пол подвала. Я едва успел подхватить его за плечи, чтобы он не ударился головой, он был без сознания. Я схватился за свой сотовый телефон, вызвал скорую, которая, узнав, что это приступ сахарного диабета у известного игрока «Файербёрдс», тут же примчалась, ворвавшись всей бригадой прямо в наш подвал. Они сделали ему какой-то укол, и он начал постепенно приходить в себя. Люда принесла апельсиновый сок, он выпил сразу два стакана, лицо начало оживать. Оказалось, что из-за переезда он не успел толком поесть, резко упал уровень сахара в крови, врачи сказали, что ему повезло, что отделался обмороком и что рядом оказался я, могла произойти и глубокая кома и даже смерть… Я вообще не представлял как с таким заболеванием можно играть и даже быть одним из самых лучших игроков в команде, а в 2000 году, как я уже отмечал, он был признан лучшим игроком профессиональной футбольной лиги второго эшелона.
Хочу сказать, что Джон единственный из моих американских знакомых, кто, общаясь с нами, начал всерьёз изучать русский язык. Так, он был у нас в гостях, мы вместе поужинали и Люда прошла на кухню, чтобы зарядить посудомойку. Джон ринулся за ней помогать, но Люда никак не могла найти губку-мочалку, которая куда-то запропастилась. Тогда он стал в позу римского императора и с пафосом по-русски произнёс:
– Я поел мочалка!
Он любил и пошутить, и разыграть кого угодно. Так как-то он услышал, как я шутя выговаривал своим домашним, что у них средь бела дня повсюду горит свет и мы платим этой чёртовой энергоснабжающей компании деньги ни за что. И вот, однажды вечером я ехал с работы, позвонил Людмиле и сообщил, что подъезжаю. Когда я вошёл в квартиру, то увидел, что вся семья сидит в полной темноте. Оказалось, что это он, узнав, что я еду домой, прошёлся по всем комнатам и выключил абсолютно везде свет.
Он разузнал, что где-то в Бостоне есть русский экстрасенс Ефим, который лечит все страхи и фобии и избавляет от никотиновой зависимости и повёз мою жену Людмилу и дочку Юлю в Бостон. К слову сказать, этот экстрасенс не помог ни дочке с клаустрофобией, ни жене с бросанием курить, но через пару дней Джон привёз этого экстрасенса на свой футбольный матч и сообщил всей команде, что сегодня на стадионе его знакомый экстрасенс, который поможет им обязательно выиграть. Точно не знаю, была ли это заслуга экстрасенса Ефима или просто эта новость воодушевила и настроила позитивно всю команду, но ту, важную для себя, встречу они действительно выиграли.
В Олбани приехали его родители и он пригласил всех нас на игру. Отец у него был полицейским, а мать домохозяйкой, вырастившая и воспитавшая шестерых детей. Когда в пылу схватки, Джон упал на газон футбольного поля и не мог подняться от боли, отец остался невозмутимо сидеть, как и сидел, а его мама вскочила и побежала на поле к своему гиганту сыночку. Её с трудом остановила и успокоила охрана стадиона. После игры нас всех пригласили на традиционный послеигровой ужин команды в ресторан отеля «Краун Плаза». На столах было пиво. Но футболисты его не употребляли. Еда была обильная, но не очень изысканная. Салаты, супы, индейка, куриные крылышки, кофе, чай, фрукты. За обедом мать Джона рассказывала, как уже имея двоих годовалых детей, у неё опять родилась двойня (Джон с братом), а отцу, полицейскому, как назло приходилось дежурить по городу именно в ночную смену, за которую он очень уставал и потом пол дня отсыпался. Так что все заботы по уходу за детьми, практически, и днём и ночью ложились на её плечи. Однажды, везя старших детей в садик, она на бензозаправочной станции встретила начальника своего мужа, лейтенанта их полицейского участка. Она обратилась к нему, мол, как же так, у мужа совсем маленькие дети, двое из них новорожденные, а вы всё время ставите его в самую трудную ночную смену, после чего ему надо отдыхать ещё пол дня. Лейтенант ответил:
– А что же я могу сделать, если он сам всё время в ночную просится…
Через какое-то время, в 2001 году, Джона пригласили в команду высшего эшелона в известный футбольный клуб «Green Bay Packers» – профессиональный футбольный клуб из города Грин-Бей, штата Висконсин, выступающий в Северном Дивизионе Национальной Футбольной Лиги. Команда была основана в 1919 году и является вторым по возрасту клубом в НФЛ. Джен успешно отыграл там два сезона, но к концу второго получил серьёзную травму позвоночника и закончил спортивную карьеру. В настоящее время он живёт в Лос-Анжелесе, служит пастором в католической церкви, женат на русской женщине – послушнице религиозной православной церкви, они растят четверых детей.
ЭМИГРАЦИЯ И БРАК
Надо сказать, что в тот период во время моих частых поездок в Минск я не раз выполнял мелкие поручения своих друзей и приятелей по передаче подарков и денег родственникам в Минске. Все, кому я передавал гостинцы из Америки, как правило, были очень благодарны, радушно принимали меня, зазывали в гости, пытались напоить и накормить, от чего я, конечно, чаще всего, отказывался. И только раз в моей практике был случай, когда реакция была несколько другой. Так, во время посещения у себя в Олбани зубного врача, я познакомился с работающей там медсестрой Марьяной, родом из Кишинёва. Мы разговорились, и она сообщила, что приехал сюда с дочкой и здесь вышла замуж за минчанина, компьютерщика по имени Лёня. Узнав, что я часто бываю в Минске и вскоре собираюсь туда опять, она сказала, что её новый муж наверняка захочет со мной познакомиться. Они прямо перед моим отъездом пришли к нам, и Лёня попросил меня передать его бывшей жене для их совместной дочери деньги, кажется, что-то около шестисот долларов. Приехав в Минск, я позвонил его бывшей жене, и мы встретились с ней у главпочтамта. Она пришла с дочкой, девочкой лет семи. Меня несколько удивило, что она не расспросила даже, как там в Америке живёт её бывший муж, а сразу, как-то довольно сухо спросила, что он просил ей передать. Я отсчитал нужную сумму и протянул женщине, однако она деньги не взяла. Она попросила девочку пойти посмотреть открытки в киоске, а когда та отошла, довольно резко и сурово произнесла:
– Вы знаете, я понимаю, что вы всего лишь передаточное звено и мне бы не хотелось вас обижать, но этих денег я взять не могу. Да, мы с моим мужем в разводе, но он уехал от нас, даже толком не попрощавшись, ну, ладно бы, со мной, но даже с дочкой. Три года от него не было ни слуху, ни духу. Допустим, пусть он не интересовался как живу я, но судьба его единственной дочери его должна была интересовать, её жизнь, её здоровье, в конце концов. Как мы с ней здесь выживаем в такое трудное время. А теперь я узнаю, что он, оказывается там ещё и женился и у него появилась приёмная дочь, о которой ему надо заботиться. Ну, что ж, я желаю ему счастья, а мы с Леночкой как-нибудь проживём и без его подачек. Я работаю на двух работах и добрые люди помогают. Так что, передайте ему большое спасибо и пусть он эти деньги засунет себе…
Она не досказала куда, позвала девочку, и они быстрым шагом пошли к остановке троллейбуса, а я ошарашенный стоял с протянутой в их сторону рукой, сжимая в ладони шесть сотенных купюр.
По приезду назад, я заехал к Лёне, вернул деньги и без подробностей рассказал ему о моей неудавшейся миссии. Он очень расстроился, поблагодарил меня и ушёл в другую комнату. Больше он ко мне с подобной просьбой не обращался, а через пару месяцев я, будучи снова у зубного врача, узнал, что Марьяна скоропостижно умерла от разрыва сердца и я, в сердцах, пожалев эту совсем молодую женщину, подумал, как же теперь программист Лёня будет жить вдалеке и забвении от своей родной дочери, воспитывая эту несчастную не родную ему девочку, так рано оставшуюся без мамы…
Что говорить, эмиграция, как правило, является лакмусовой бумажкой, проверяющей отношения между родными людьми и особенно между супругами, чему я наблюдал немало разных примеров.
Так я уже писал, что нашими соседями была пара из Ленинграда и что у них была дочка, ровесница нашей Юли, и они между собой дружили. Мы тоже поддерживали с родителями девочки дружеские отношения. Супруг много времени проводил за компьютером и однажды он, блуждая в сетях, «встретил» там молодую женщину из Москвы, ныне вместе с дочкой, проживающую в Германии. Слово за слово и у них завязался такой, довольно обычный сегодня, интернетовский роман, который развивался, как правило, поздней ночью, когда жена нашего соседа засыпала. Прошло пару месяцев, и наш приятель засобирался в Германию. Жена его, конечно, тут же разобралась в чём дело и для нас с Людмилой начался сущий ад. Она звонила нам по ночам, говорила о тридцати годах совместной жизни. Об общей дочери, в слезах умоляла меня поговорить с Игорем, рассказать ему, как она его любит, и что если он её бросит, то у неё не будет медицинской страховки. Их дочка тоже просила меня передать папе, что если он это сделает, то она знать его больше не желает и даже на свадьбу не позовёт… Что делать, жалко женщин, я опять попытался с ним поговорить, а он мне объяснял, что такое с ним происходит в первый раз в жизни, и что никто, ни жена, ни дочь и даже ни я, не в силах противостоять его счастью. Собираясь в аэропорт, он попросил нас с Людмилой успокоить супругу и сказать, что он на работе о своей новой любви пока сообщать не будет и медицинская страховка пока у неё останется. Вернулся он через неделю, весь окрылённый, светящийся, показал фотографию женщины по внешнему виду и по возрасту, на мой взгляд, мало чем отличающуюся от его жены, и сказал, что всё оказалось намного лучше, чем он даже предполагал, и что секс у них начался прямо с прихожей, как только он переступил порог её съёмной квартиры, и что он прожил там лучшую неделю своей жизни, и что он собирается подавать на развод, и что в следующем месяце она прилетит к нему в Америку, и тогда они вместе решат, как быть дальше, и не могу ли я одолжить ему на месяц полторы тысячи, так как семейных денег он тратить не может. Мой вопрос, а куда он её привезёт его несколько озадачил, так как, окрылённый нахлынувшим на него чувством, он пока ещё, явно, об этом и не думал.
Его жена пыталась выяснить у меня результат его поездки в Германию, но я посоветовал ей обратиться с этими вопросами к мужу. Через месяц он уехал в Нью-Йорк, встречать в аэропорту свою новую возлюбленную, а дня через три вернулся оттуда мрачный и очень подавленный. Я пришёл его проведать и по тому, как аппетитно он уплетает борщ, поставленный перед ним его радостно хлопочущей возле стола женой, я понял, что «свадьбы не будет»… И только позже он мне рассказал, что его дама сердца прилетела не одна, а с его «будущей тёщей», и что им сразу не понравился скромный номер, забронированный им для них в Бруклине, и что они сразу потащили его в самые дорогие магазины города, Сакс, Абрахам и Страус и в Мэйсис, примеряли там норковые шубки, костюмы от Версачи и ювелирку, и что на обеды в дорогих ресторанах он потратил все деньги с кредитной карточки, и что его «Мазда» оказалась для них слишком тесной, и что они всё время спрашивали, когда наконец, они поедут к нему, и что мама всё время была при них и секса никакого не было, и что самым счастливым днём был день, когда он завёз их на такси в JFK, и что его Любаша его поняла и приняла назад и простила, и что он теперь самый счастливый человек на свете, и что какое счастье, что он сможет быть на свадьбе дочери, и что действительно, ничего не рассказал на работе, и жену так и не сняли с его медицинской страховки.
Анекдот.
Разводится супружеская пара. Ему 108 лет, ей – 96. Судья говорит:
– Столько лет прожили вместе и вдруг – на тебе! Вы что же раньше не могли развестись?
– Да, понимаете… Детей было жалко.
– А теперь?
– Так умерли они.
Как читатель мог убедиться, в нашем провинциальном Олбани жизнь всегда била ключом и никогда не давала соскучиться. Здесь я позволю себе сказать ещё пару слов о наших олбанских знакомых и приятелях. Так один наш новый знакомый, Рома, пригласил на свой день рождения своего приятеля Лёню с супругой и ещё человек пять-шесть друзей. Лёня одел свой новый очень дорогой, купленный в Нью-Йорке от самого Армани костюм, и отправился на день рождения. В разгар вечера жена виновника торжества, слегка перепив, и на этой почве, повздорила о чём-то с мужем и удалилась к себе наверх. А минут через десять в дом ворвалась группа полицейских с оружием и уложила всех гостей на пол. Оказалось, что перепившая жена Ромы, решив наказать, обидевшего её, мужа, позвонила в полицию и сообщила, что в дом ворвались какие-то незнакомые ей люди с оружием и собираются грабить и убивать хозяев. Наш приятель Лёня минут сорок в своём новом «Армани» пролежал на животе на полу и руками на затылке, после чего, разобравшись что к чему, полицейские всех гостей всё-таки отпустили, а Роме, в подарок на день рождения за ложный вызов выписали штраф в 970 долларов. Судя по всему, Рома, не простил жене такого унижения, так как через какое-то время они по этой, а, может быть, совсем по другой причине, развелись. Бывшая жена уехала на родину, а Рома женился во второй раз и теперь живёт счастливо и весело, вовсю приглашает в гости друзей, не опасаясь, что в его день рождения опять приедут полицейские и снова уложат его вместе с друзьями прямо на пол лицом вниз.
А как-то раз в одной весёлой компании мы встретили пару из Ленинграда. Боря был по образованию врач, а супруга его, молодая интересная женщина, в Союзе работала медсестрой. Он усиленно занимался с утра до вечера на каких-то специальных курсах, чтобы стать психиатром, а супруга его устроилась в госпиталь медсестрой и содержала будущего врача. Моей супруге эта женщина, почему-то сразу не понравилась и она мне сказала, что эта дама с двойным дном. Скажу честно, я в этот вечер в ней никакого второго дна не увидел, как не присматривался, а через какое-то время Боря окончил курсы, несколько раз неудачно сдавал экзамены на звание врача, и наконец, на четвёртый или пятый раз сдал. Ну, тут бы им вместе и зажить, наконец, в своё удовольствие, но так уж получилось, что пожить Боре с женой в своё удовольствие не получилось. У неё на работе в неё влюбился какой-то хирург, сделал ей предложение и она тут же его приняла. Боря нашёл работу психиатра в другом городе и уехал от нас, а я ещё раз убедился в прозорливости своей супруги и стал в этом плане её ещё больше побаиваться.
И расскажу, почему. Наша дочка, окончив местный колледж на звание бакалавра, поступила для получения диплома магистра в Пратт институт в Нью Йорке, прямо на Манхэттене, а поскольку, у неё не было водительской практики, я каждую неделю отвозил её из нашего города Олбани в город Нью Йорк, что составляло расстояние, примерно в 200 миль, на занятия, и потом, обычно, в конце недели, забирал её оттуда. И вот, в один из дней я собирался ехать забирать дочку из Нью-Йорка. За завтраком супруга мне и говорит:
– Будь осторожен сегодня там на Манхэттене.
– Это ещё почему, – спросил я, – я сотни раз туда ездил и всё было нормально.
– Плохой сон сегодня видела. Небоскрёбы там горят, взрываются, падают. Просто, будь осторожен.
Я поехал в Нью-Йорк, на Манхэттене забрал дочку из гостиницы, благополучно приехал домой, а назавтра, 11 сентября 2001 года самолёты врезались в башни-близнецы…
kackad.press 