Posted by (Продолжение. Начало в #622)
РАБОТА В ГОСПИТАЛЕ
Люда понемногу пришла в себя и пошла учиться на курсы медсестёр, после окончания которых, устроилась работать в госпиталь Сант-Питерс, один из лучших госпиталей в нашем городе, где отработала 4 года.
Чего только она не насмотрелась за эти 4 года. Однажды она работала с рентгеновскими снимками, отобранными для завтрашних операций и вдруг, её опытный телевизионный взгляд заметил в рентгеновском снимке некоего мистера Смитта расхождения в первом имени, указанном на этом снимке и в предписании для операции. Она пошла к начальству, указала на неточность и их шефа чуть инфаркт не хватил. Оказалось, что к плану операции приложен снимок совсем другого Смитта, совсем с другим дефектом и тому первому Смитту могли без всякой надобности отрезать совершенно здоровую ногу. Было долгое разбирательство, но виновного, который перепутал имена и снимки, так и не нашли и списали всё на особенности фамилии, так как в Америке этих Смиттов, как в России Ивановых.
В этом же госпитале, кроме Людиной основной работы её иногда привлекали в качестве переводчицы для пожилых русскоязычных пациентов, не говорящих по-английски. Так однажды она помогла разобраться с медицинскими проблемами одной милой очень старенькой ленинградке, и её муж, не зная, как Людмилу благодарить, сказал, что они с женой могут прийти к нам домой и сделать уборку. Трудно даже сосчитать, сколько больных пожилых бывших соотечественников прошли «через её руки», а некоторых, к сожалению, ей даже довелось «провожать» из реанимации в их последний путь. Однажды её пригласили в отделение интенсивной терапии, где лежала пожилая женщина из России. Люда переводила ей разговор с врачом, а когда врач ушёл, она взяла Люду за руку и попросила не уходить, а посидеть с ней немного. Она сказала, что у неё два сына – один в Бостоне, другой во Флориде. Она жила с сыном Феликсом и его семьёй, а он уехал во Флориду, у него там успешный страховой бизнес, а она осталась здесь, заболела, и в больницу прийти некому. По фамилии Люда поняла, что это наш знакомый Феликс, о котом я уже писал и с которым мы когда-то общались. И хоть не все воспоминания об этом Феликсе были для нас приятными, Люда сказала, что она знает и его и жену и дочек, и что это очень хорошая, дружная семья. Женщина с тёплой улыбкой выслушала Люду, по её щеке потекла слеза, она благодарно сжала Людину руку и… умерла. И это был уже совсем последнее напоминание о нашем знакомом Феликсе и его семье.
Ещё мы поддерживали отношения с одной молодой семьёй из Киева и одна из супругов по имени Наташа, оказалась в этом госпитале со страшным диагнозом рака мозга. Они совсем недавно приехали, английского, практически, не знали и Люду приглашали переводить. В один из таких визитов в раковое отделение, лечащий врач с весёлой фамилией Мастрояни попросил Люду в присутствии мужа этой Наташи, перевести, что ей осталось жить два-три месяца. У Люды язык не перевернулся это сказать, и она перевела, что болезнь очень серьёзная и врачи будут делать всё возможное, чтобы её спасти. Мастрояни очень внимательно посмотрел на Наташу, на её мужа и попросил Люду перевести всё, что он только что сказал, буквально дословно. Люда, скрепя сердцем, перевела и муж Наташи, Лёня, упал в обморок… Люда потом часто навещала эту Наташу, старалась её поддерживать, ободрять, и так получилось, что она оказалась рядом с Наташей в один из последних дней её жизни. Она уже была на морфии, понимала, что умирает и попросила Люду дать ей покурить. Люда закрыла дверь палаты на стул, посадила её на кровати, открыла окно и дала сигарету. Та закурила, заплакала навзрыд, опустилась на кровать и умиротворённо уснула. Люда сняла с себя крестик на золотой цепочке, повесила его Наташе на шею и вышла. Через два дня Наташи не стало. Мы оба были на похоронах и на поминках, в конце которых подвыпивший муж покойной подошёл к нам и сказал, что он очень благодарен Людмиле, за то, что она скрасила последние месяцы пребывания Наташи на этой земле, и ещё сказал, что, если, вдруг, у нас на примете есть какая-нибудь хорошая русская женщина, познакомить его с ней, так как ему «ещё надо и надо»… Люда смутилась, я буркнул в ответ что-то неопределённое и мы удалились. Домой ехали молча. А через год Лёня женился на моложавой симпатичной женщине тоже из Киева по имени Галя. Он пригласил нас на свадьбу, но мы не пошли…
Похожий случай я наблюдал в Минске, когда один из знакомых конферансье, для которого мы писали, и у которого от рака умерла жена, падал в могилу, на только что опущенный гроб, крича, чтобы его закопали вместе с женой, а через месяц я встретил его в городе с молодой женщиной и он представил её, как свою невесту.
Конечно, все эти госпитальные события и трагедии не могли не подействовать на Людмилу, на её нервную и эмоциональную систему. В один из дней я пришёл к ней на работу, завёл её к шефу департамента и «уволил» её по собственному желанию. И ни уговоры, ни обещание максимально увеличить зарплату не изменили моего решения. Единственное, о чём я жалел, так это о том, что не сделал этого раньше.
МИНСКАЯ КВАРТИРА
Мой минский арендатор платил исправно, но постепенно стал всячески уговаривать продать ему квартиру. Люда тоже постоянно твердила мне, что назад мы не поедим и нам эта квартира не нужна, а то ещё белорусские власти заберут её у нас как у американцев к чёртовой матери. Ну, я и поддался давлению с двух сторон, хотя, честно говоря, теперь об этом немного сожалею хотя бы потому, что теперь она стоит в полтора, а то и в два раза дороже, и к тому же это была как бы последняя ниточка, связывающая меня с городом, где я родился. Ну, да что теперь говорить, что сделано, то сделано.
Чтобы не искать покупателя, я решил продать эту квартиру моему арендатору. По приезду я выяснил рыночную стоимость квартиры, и он без торгов и разговоров её купил. Так как он принёс к нотариусу всю сумму в долларах наличными, а я знал реалии происходящих там событий в девяностых годах, то я попросил своего приятеля Колю, подполковника милиции, прийти туда для подстраховки. Коля пришёл с… заряженным служебным пистолетом. Сделка прошла без проблем и без применения оружия. Мы вышли с этим дипломатом с несколькими десятками тысяч долларов, и я стал думать, как мне переправить их в Америку без лишних потерь.
И тут мне надо будет вкратце рассказать о ещё одном эпизоде моей жизнедеятельности. Дело в том, что мой родственник Миша Берковский завяз в Белоруссии с некоторой крупной суммой долга его компании за поставки туда некой сельскохозяйственной продукции из России. Он, зная, что я минчанин, однажды позвонил мне и спросил, знаю ли я кого-то на нужном ему уровне в Минске. Я, порасспросив его, в каком вопросе ему нужна помощь, сказал, что, наверное, смогу ему в этом помочь. Накануне у него была встреча с руководством республики, которую ему помог организовать известный хоккейный вратарь Владислав Третьяк, и они, сославшись на то, что сейчас у них трудно с наличными в таком объёме, предложили ему другой вариант. Они предложили ему в городе Минске некоторую недвижимость, которую ему надо будет привести в порядок, отремонтировать, а потом продать по рыночным ценам и тем самым вернуть свои деньги, а может быть, ещё и заработать. Я сказал, что, учитывая сферу моей деятельности до отъезда в Америку, я думаю, смогу ему в этом помочь. Он вызвал меня в Нью-Йорк, привёл к президенту своей компании, которая располагалась на одном из этажей World Trade центра, который через год уничтожили террористы, и тот устроил мне интервью на полтора часа, выясняя все подробности, какие связи у меня есть и как я могу помочь им решать в Минске вопросы. Назавтра Михаил позвонил мне, сказал, что мне заказан билет, и там, на месте, в Минске мне в их представительстве выплатят суточные. Я взял на работе короткий отпуск и полетел. Вместе с моим товарищем Марковцом мы нашли в исторической части города несколько зданий, которые стояли заброшенные и разбитые, используя связи в Горисполкоме, оформили документы на них в собственность компании, а Марковец, подрядился отремонтировать и привести эти здания в порядок, после чего я с чистой совестью, отработав билеты, суточные и премиальные, вернулся в Америку. Позже, после реконструкции эти здания Мишина компания успешно продала и вернула с лихвой деньги за поставленную в Беларусь сельскохозяйственную продукцию.
Так вот, вернусь к моменту продажи квартиры. Я узнал, что Миша Берковский как раз находится в Минске, позвонил ему, и он назначил мне встречу в Президент-Отеле. Когда я в назначенное время позвонил, в номере его ещё не было, я вышел на улицу и увидел, как он выходит из машины вместе с Владиславом Третьяком. Он меня с ним познакомил и сказал мне, что ему нужны наличные здесь, в Минске, а там, в Нью-Йорке я получу от него всю сумму назад. Так всё и получилось
А когда мы с Людой приехали в 2009 году в Москву, Миша Берковский с супругой Тамарой принял нас в Азербайджанском ресторане-поплавке, стоящем на Москва реке, где нас забросали шашлыками и прочими дарами азербайджанской кухни, а потом мы поехали к ним домой у театра Маяковского. Получился очень приятный, тёплый и запоминающийся день. К сожалению, несколько лет назад Миша Берковский скончался от рака, и мне очень жаль этого доброго, отзывчивого и щедрого человека.
ХОККЕЙ
В местном русском магазине я познакомился с хоккеистом Максимом Кузнецовым, который играл за клуб «Ред Вингс» Детройта, расположенный недалеко от нас в городе Глен Фолс. Как-то он заглянул к нам в гости, потом заглянул ещё пару раз, постепенно мы подружились. Ходили смотреть на его игру, играл он всегда уверенно и надёжно. У него был «Джип» с задним приводом, которую в зимнее время на скользкой дороге всё время заносило, к тому же он не имел большой практики вождения машины по американским дорогам. Поэтому, когда к нему прилетела мать из Подмосковья, он попросил меня поехать встретить её в аэропорту JFK. Ну, мы с ним и поехали. Ехать было действительно нелегко. Дорога была скользкая, на поворотах нас то и дело заносило, тогда я решил остановиться, мы купили несколько мешков соли, уложили их в багажник, ехать стало гораздо легче. Приехали в аэропорт, встретили его маму, которая оказалось высокой, очень симпатичной женщиной. Вместе с ней из самолёта Аэрофлота, прибывшего из Москвы, вышли Геннадий Хазанов, Леонид Ярмольник и Михаил Светин, целый артистический десант из России. Автографов у них никто не брал, мы тоже. Загрузили маму Кузнецова с вещами и поехали в обратную сторону. Максим снял отдельный дом в городе Саратога Спрингс, куда я и привёз их обоих. Потом они оба пришли к нам в гости, и Людмила подружилась с мамой Максима. Несколько раз мы бывали вместе на его играх, на тренировках и я видел, как он выкладывался и там. Зарплата у него была около миллиона в год, включая бонусы за выигрыши, за голевую передачу и за каждый забитый гол, но на его примере я осознал, как нелегок хлеб хоккеиста-профессионала.
Надо сказать, что Максим не курил, практически не пил, но, если садился за праздничный стол, мог иногда выпить много и не пьянел.
Он начинал играть в детско-юношеской хоккейной секции в Павлодаре. Затем был принят в школу московского «Динамо», играл за юношескую сборную СНГ. В российском чемпионате дебютировал в 17-летнем возрасте в сезоне 1994/95, в составе «Динамо» (Москва) стал победителем первенства Межнациональной хоккейной лиги. По окончании сезона стал первым выходцем из Казахстана, которого выбрали в первом раунде драфта НХЛ. Под 26 номером его зарезервировала одна из ведущих команд Национальной хоккейной лиги – Detroit Red Wings.
Несмотря на высокий номер выбора, Кузнецову пришлось пробиваться в основной состав команды через дублирующий состав так называемых фарм-клубов (Farm team). В 1996-2000 годах он выступал за такой фарм-клуб в нашем штате Нью-Йорк, где, собственно говоря, как читатель знает, мы с ним и познакомились и подружились. После этого начал играть за основной состав Detroit Red Wings, в составе которого в сезоне 2001/02 вместе с Сергеем Фёдоровым и Игорем Ларионовым завоевал Кубок Стэнли и стал первым из казахстанцев обладателем этого кубка. Последний матч в НХЛ провёл 31 декабря 2003 года. Всего в североамериканских хоккейных лигах Кузнецов выходил на лёд в 352 встречах, забил 12 голов и сделал 35 голевых передач, при этом набрал 279 минут штрафа.
Мы с Максимом провели много времени вместе, и в различных поездках, и за праздничным столом, и он рассказал мне немало историй из своей игровой карьеры. В частности, как его, только приехавшего в США, никому неизвестного русского хоккеиста, сразу стали проверять “на вшивость”. В тренировочном матче Detroit Red Wings, Максим старался показать себя и играл в защите против звена Маккарти-Дрейпер-Молтби довольно жёстко.
После этого к нему подъехал знаменитый «боец» команды Джо Кошур, который, как говорили, кулаком пробивал противникам шлемы, игроков-соперников одним пальцем клал лёд пачками, взял его за шею и говорит:
– Если ты будешь продолжать трогать этих ребят – я тебя сломаю!
Максим ничего не ответил, но продолжал играть так же. Позже заместитель генерального менеджера его спросил:
– Знаешь, почему ты остался?
– Не знаю, может, приглянулся чем-то?
– Не воображай о себе много, приглянулся… Потому что ты не сдрейфил, когда столкнулся с самим Кошуром, а продолжал играть, так, как умеешь.
Кстати, потом он подружились с этими ребятами – Дрейпером, Молтби, тем же Кошуром, и они отлично общались.
Ещё Максим рассказывал, что самый страшный «бой» у него был во время матча с «Эдмонтон Ойлерз», знаменитым в хоккее Жоржем Лараком. Инцидент возник во втором периоде матча. Максим провёл уже много времени на площадке, устал, а тут Ларак подъезжает, не понравились ему действия защитника.
– Я тебе убью, – говорит, – в следующем периоде!
А он ему в ответ:
– Зачем в следующем, давай в этом!
Ну, схватились они. Максиму было, главное, не пропустить удар, но уже не было сил. Оставалось только душить его за шею. Со стороны их схватка, смотрелась довольно пугающе. Ребята потом говорили:
– Мы думали, ты его задушишь.
Мне он признался, что в ту минуту, действительно, был готов его задушить! Арбитры насилу разжали его хватку и их разняли, обоих удалили на две минуты. Ларак еле дополз до скамейки штрафников. А ведь, если бы Максим пропустил от этого Ларака хоть один тяжёлый удар, то его бы не выпустили ни в третьем периоде, не в следующей игре, а может, еще и несколько матчей пришлось бы пропустить, а он в начале своей карьеры в НХЛ не мог себе такого позволить.
Сам начинать драку он не любил, но парень он был «большой», и поэтому многие на нём хотели себя показать, выбирая подходящего для этого по габаритам противника. Когда я познакомился с одним из его тренеров, тот сказал, что мой друг с первых игр показал себя настоящим бойцом.
Ещё у них был матч с «Атлантой», где играли самые крутые драчуны, как их называли в лиге «три бойца», которые практически всю игру за ним бегали, хотели нейтрализовать, чтобы «не мешал» играть их нападающим. Только вбрасывание, и они уже вылетают из-за бортика! Гонялись, гонялись за ним, безуспешно, при своей комплекции Максим был очень вёртким. Потом терпение у них кончилось, подъезжают прямо к скамейке игроков Детройта:
– Выходи, мы тебя поучим хорошим манерам!
Он уже собрался выходить на площадку, а его главный тренер не выпускает. Тогда он повернулся к помощнику главного Дэйву Люису:
– Я должен выйти, чего мне от них прятаться!
Тот подумал, подумал:
– Ладно, что с тобой делать? Иди!
Ну, вышел он в игру и тут же схватился с одним из грозной троицы Джеффом Оджресом. Заломил его, шваркнул пару раз о бортик, а тот, разозлившись, так бросил Максима через себя, что он упал лицом на лед и вовсю разбил себе бровь. Такая жёсткая и даже жестокая игра хоккей, ну не мог он Максиму проиграть, просто нельзя было.
Ещё он рассказывал, что попадались ему в НХЛ и тренеры-русофобы, мол бывают и такие. Когда он после Детройта играл в команде «Los Angeles Kings», главный тренер этих «Королей» Энди Мюррей не любил игроков из России. По крайней мере, Игоря Ларионова точно ненавидел. И Максима тоже «зажимал». Он вспоминал такой случай. В силовой борьбе во время тренировки почувствовал страшную боль в ноге, тренировку как-то докатал. Сделали снимок – вроде, перелома нет, а он даже ботинок не может надеть. Приехали на выездную игру в Калгари, Максим говорит Мюррею:
– Играть сегодня не могу, нога страшно болит.
А тот отвечает:
– Надо играть, у тебя нет перелома.
Максим ему объясняет, что даже в конек ногу не может заправить, тем более, кататься и играть, и слышит в ответ:
– Ты русский, ты должен!
Оделся он кое как, но на ногу ступить не может, сделали еще раз снимок, оказалось, действительно – перелом, сняли с игры. Очень долго после этого тренер на Максима был зол.
Анекдот. Во время перерыва матча в раздевалку с проигрывающей с довольно крупным счётом команды входит их тренер:
– Ребята, сегодня у меня день рождения, мне не нужно никаких подарков, лучшим подарком от вас будет победа!
Все игроки сидят молча, хмурые. Капитан поднимает голову и со вздохом говорит:
– Поздно, тренер, мы тебе уже галстук купили…
Рассказывал Максим про победу в Кубке Стэнли в 2002 году. На параде в Детройте собралось чуть ли не миллион человек, вокруг творилось что-то невероятное. С одной стороны, это – было здорово, а с другой стороны, как он сказал, – было очень утомительно. Но сколько таких моментов может быть за жизнь? У него был один.
Потом он привёз этот Кубок в Москву – московское «Динамо» попросило. Дали даже специальный автобус, охрану, сопровождал их батальон ГАИ – везде зеленый свет. По всей Москве они катались до 6 часов утра, но шампанское из кубка не пили…
Интересно, что, приехав в один из межсезонных отпусков из Москвы, Максим привёз в Америку свою молодую жену и пришёл с ней к нам, чтобы нас с ней познакомить. Мы рассматривали их свадебный альбом, выпили шампанского, попили чаю с тортом, и они ушли. Моя супруга спросила меня, как мне понравилась молодая жена Максима. Я сказал, что, на мой взгляд, довольно симпатичная, приятная девушка, с которой, я надеюсь, Максим будет счастлив. На что жена ответила, что девушка очень нехорошая, неискренняя, Максима не любит, и вышла за него замуж из чисто корыстных побуждений. Что сказать, прошло какое-то время и оказалось, что моя жена была абсолютно права. У них родился ребёнок, она забрала его и уехала в Москву, позже развелась с Максимом, отсудила у него, купленную после женитьбы, трёхкомнатную квартиру, огромные алименты и вышла замуж за своего бывшего возлюбленного.
Максима, наконец, вызвали в Детройт играть за основной клуб «Ред Вингс», он уехал, а его мама Ольга осталась гостить у нас и по окончании визита, я повёз её назад в JFK. Мы выехали заранее, и она попросила завезти её в русские магазины на Брайтоне, чтобы купить там какие-то хозяйственные кухонные приборы, которых тогда не было в России. Мы приехали, купили всё, что ей было надо и зашли перекусить в русский ресторанчик «Ошеан Парквэй». Сзади нас за столиком сидели две советские актрисы -Тамара Сёмина и Зинаида Шарко, которые, очевидно, приехали на гастроли в театр Милениум. Столики стояли довольно тесно, и я услышал, как эти две замечательные актрисы считают центы, чтобы рассчитаться за обед, подсчитывая, хватит ли им денег на еду до конца пребывания, очевидно, с командировочными у них было туго. Я встал, подошёл к распорядителю кафе и попросил их счёт. Там оказалось что-то около двадцати пяти долларов. Я рассчитался за всё, включая типы, подошёл и положил на их столик оплаченный счёт. В ответ на их благодарность, я поблагодарил их за их вклад в культуру, сказав, что их творчество стоит в тысячи раз больше. Актрисы смущённо пролепетали слова благодарности, а мы с Ольгой вышли из кафе и поехали в аэропорт.
Мы распрощались с Ольгой после объявления посадки и больше она в Америку не приезжала, иногда разговариваем по телефону.
Максим после этого несколько раз приезжал в Олбани, заходил к нам вместе со своим другом, тоже русским хоккеистам, забыл его фамилию, и я во время наших дружеских посиделок заметил, что он стал жевать табак, что, на мой взгляд, по силе воздействия на организм, было равносильно курению.
К сожалению, позже с ним произошла одна, не очень приятная, история. Осенью 2003 года он, находясь в межсезонном отпуске в Москве, пропустил тренировочную подготовку и начало сезона 2003/04 из-за отсутствия въездной визы в США. Причиной задержки с выдачей визы стала неуплата им дополнительного взноса за восстановление водительских прав в штате Нью-Йорк, стоимостью $25, который надо было погасить после выплаты основного штрафа, который он, разумеется, уплатил, за нарушение правил дорожного движения. Конечно, если бы он мне дал знать, я бы заплатил за него эти злосчастные $25, но он тогда сам понятия не имел о существовании подобного правила, не знал про этот неоплаченный чёртов дополнительный штраф, в результате чего в службе натурализации попал в разряд неблагонадёжных мигрантов. Тогда для ускорения получения американской визы он был вынужден вначале въехать в Канаду и уже там по упрощённой схеме получать визу США. Его финансовые потери от опоздания и пропуска тренировок и игр составили около $100 тысяч. Но, главное, это то, что всё это, безусловно повлияло на преждевременное завершение его профессиональной карьеры в американском хоккее. Вот порой чем может обернуться в Америке неуплата вовремя, пусть даже, и самого незначительного штрафа.
А закончив играть в НХЛ, перед отъездом в Москву он заехал к нам и подарил мне на прощанье свою майку команды «Ред Вингс» с автографами всех игроков команды Детройта, обладателями Кубка Стенли 2002 года, которая долго висела у меня на стене в рамке под стеклом, а недавно я подарил её моему шестилетнему внуку, тоже Максиму. Кто знает, может когда-нибудь она ему пригодится…
В июне 2004 года Максим Кузнецов подписал контракт с московским «Динамо», в составе которого в сезоне 2004/05 стал чемпионом России. Потом окончил Высшую школу тренеров, работал одним из тренеров Ленинградского СКА, снова женился, у него родилось ещё двое детей. В настоящее время, насколько я знаю, тренирует детско-юношескую команду «Динамо» в школе «Олимпийские надежды».
АМЕРИКАНСКИЙ ФУТБОЛ
Продолжая спортивную тему, хочу сказать, что кроме хоккея мне довелось столкнуться и даже, я бы сказал, близко соприкоснуться с профессиональным американским футболом. Так моя дочь, будучи в школе моделей была приглашена на чествование футбольной команды Олбани «Файербёрдс», то есть, «Жар-птицы», для вручения им чемпионских регалий лиги и призов. Мы с Людмилой завезли её на спортивную арену и сами поехали погулять и поужинать в городе Саратога, зная, что матч и награждения закончатся часа через четыре. Однако, всё закончилось несколько раньше, и дочка позвонила нам, что уже можно за ней заезжать. Мы тут же рванули по хайвэю в Олбани. Зная, что дочка будет ждать нас одна в даунтауне, я мчался во весь опор, конечно, допустил превышение скорости и, конечно, по закону подлости, меня тут же остановил полицейский. Он сказал, что превышение скорости очень большое, а когда я пытался довольно эмоционально ему возражать и что-то доказывать, он предупредил, что ещё пару слов таких препирательств и он, вообще, заберёт права и оформит документы на моё поведение, как неповиновение представителю власти. Я, конечно, замолчал, а он взял мои документы и уже хотел идти садиться в свою машину, чтобы выписывать штраф, но тут вмешалась моя супруга.
kackad.press 