«У НАС НЕТ ВЫБОРА»

«Когда я говорю: «У нас нет выбора», то вот кого я имею в виду, говоря «мы», – это те евреи, как в Земле Израилевой, так и в диаспоре, которые могут жить только одной жизнью: жизнью независимой еврейской родины».

Давид Бен-Гурион 6 апреля 1948 года

«Первого мая 1940 года Давид Бен-Гурион, председатель Палестинского Еврейского агентства, приехал в Лондон с предположительно коротким визитом. Через десять дней Гитлер вторгся во Францию и в страны Бенилюкса, и Уинстон Черчилль стал премьер-министром. Зная о том, что Черчилль с давних пор симпатизировал сионистскому делу, Бен-Гурион принял решение остаться на время в Лондоне, надеясь убедить новое правительство сформировать в Палестине еврейскую армию». И так, продолжает Нил Рогачевски, автор статьи What Ben-Gurion Learned from Churchill, опубликованной интернет-журналом Mosaic, стартовало 10-месячное вынужденное сидение будущего премьер-министра Государства Израиль в английской столице. Идея с еврейской армией в Палестине поддержки тогда не нашла, причем Бен-Гуриону не удалось даже получить аудиенцию у Черчилля. Председатель Всемирной сионистской организации (ВСО) Хаим Вейцман, хорошо знакомый британской элите, постарался свести к минимуму контакты с ней Бен-Гуриона, и тот в общем оказался не у дел. Это дало ему возможность без отвлечений наблюдать за политической активностью Черчилля, который стал не только формальным, но и моральным лидером страны, успевшей потерпеть тяжелые военные неудачи. «Как благословенна нация, которой сподобилось обрести такого вождя в столь судьбоносный час», – писал Бен-Гурион своей жене Поле. «Только великий человек, который верит в свои силы, может позволить себе произнести столь горькие слова – и перед всей нацией» – Бен-Гурион ссылается здесь на формулировку, данную Черчиллем поражению под Дюнкерком, – «колоссальная военная катастрофа». И он прилежно и с восхищением копировал ораторские перлы английского лидера в свой дневник, не зная еще, что и ему самому придется в сходной ситуации, вдохновляясь ими, апеллировать к своим соратникам в Палестине в критические минуты их борьбы.

В апреле 1948 года бои за будущее еврейское государство шли не только между арабскими милициями и самообороной Ишува. Не меньшей, можно даже сказать, напряженностью отличались и отношения между различными сионистскими партиями и, что более опасно, их военными формированиями. Все это осложняло координирование политического, военного, экономического и прочего механизма для отражения крупномасштабного арабского нападения, ожидавшегося после 15 мая, даты вывода английских войск из Палестины. Подобная задача, по твердому убеждению Бен-Гуриона, требовала немедленного создания единой государственной машины, с единой армией, согласованной внешней политикой, контролируемой экономикой и прочая, и прочая, где бы все подчинялось целям безопасности и выживания будущего государства. С этой целью 6 апреля 1948 года в Тель-Авиве был созван Генеральный совет Всемирной сионистской организации (ВСО), являвшейся тогда высшим руководящим органом сионистского движения. Внутри самой ВСО существовали тогда многочисленные структуры с пересекающимися сферами ответственности, включая безопасность, что очевидным образом препятствовало оперативному и неконфликтному управлению делами и решению проблем. Поэтому Бен-Гурион намеревался добиться передачи всех полномочий по строительству еврейского государства от ВСО правительству, которое он планировал образовать сразу по окончании работы Генерального совета.

Скажем сразу: после недельного обсуждения этот вопрос был Бен-Гурионом успешно решен. Генеральный совет разрешил создание «Совета 13», временного правительства, и «Совета 37», временного парламента. Добавим к этому, что само заседание Генерального совета проходило в засекреченном месте в Тель-Авиве. На нем присутствовали 77 человек: военные, будущие премьер-министры Израиля, профсоюзные лидеры, редакторы газет, учителя, ученые, партийные активисты из Америки и стран диаспоры – одним словом, весьма представительный спектр мирового сионистского движения. Обстановка вокруг была тревожной. Иерусалим находился в арабской блокаде, на севере шли тяжелые бои, начиналась битва за Хайфу.

6 апреля 1948 года Давид Бен-Гурион выступил с речью перед делегатами Генерального совета. «На мой взгляд, – пишет Нил Рогачевски, – это одновременно и наиболее захватывающее его обращение за период Войны за независимость, и самое важное исторически. У этой речи было две цели. Во-первых, поднять дух сионистских лидеров дома и за рубежом для объединения всех сил для войны. И здесь он использует риторику, которая явно опирается (причем даже в языке) на Черчилля в 1940 году». Второй целью Бен-Гуриона было, как уже было сказано, добиться от ВСО права на создание правительства. Мы приведем ниже отрывки из этой речи, в которых перекличка с Черчиллем наиболее явственна. Но и сам ее накал, драматизм момента перед решающим боем, когда на карту поставлена судьба народа, – это то, чего забывать нельзя. 4 июня 1940 года, когда ряд членов его кабинета, включая министра иностранных дел лорда Галифакса, выступали за попытку достижения соглашений с гитлеровской Германией Уинстон Черчилль сказал:

«Мы продолжим сражаться до конца. Мы будем сражаться во Франции, мы будем сражаться на морях и океанах, мы будем сражаться с крепчающей уверенностью и крепчающей силой в воздухе, мы отстоим наш остров, чего бы это не стоило. Мы будем сражаться на пляжах, мы будем сражаться на вражеских плацдармах, мы будем сражаться в полях и на улицах, мы будем сражаться в холмах; мы никогда не сдадимся…»

Речь Давида Бен-Гуриона:

«Положение в стране

За последние четыре месяца после нападения на нас 30 ноября 1947 года (В этот день арабские боевики совершили нападение в городе Фаджа на пассажирские автобусы компании Egged, направлявшиеся в Иерусалим и Хадеру. В результате этого нападения погибло 7 евреев. – Прим. автора) было убито более 900 евреев; евреи Старого Города [в Иерусалиме] находятся в осаде уже несколько месяцев; в течение этого времени весь еврейский Иерусалим был отрезан, по крайней мере частично. Теперь уже 10 дней, как он отрезан полностью, и угроза голода нависла над ним. И эта опасность еще не прошла.

Некоторые из наших сельскохозяйственных поселений – в Галилее, Самарии, Иорданской долине, Иудее, Негеве – были подвергнуты атакам, иногда жесточайшим, со стороны сотен, а иногда тысяч ополченцев. И в трех городах – Хайфе, Яффе/Тель-Авиве и Иерусалиме – провокации не затихали даже на одну ночь. Тысячи иностранных арабов, из которые многие служат офицерами и солдатами в армиях соседних стран, проникли в нашу страну. Их количество растет. Они приходят в основном из Сирии, Ирака, Иордании и частично из Египта. И они приходят не с голыми руками – по крайней мере не все, – а увешанные оружием, которое было передано их странам английским правительством.

Администрация Мандата враждебна нам. Даже когда её власть рушится и отъезд близок, английское правительство из кожи вон лезет, чтобы правдами и неправдами связывать Ишув по рукам и ногам и мешать его усилиям защитить себя. Вопреки решению Объединенных Наций администрация Мандата отказалась передать нам 1 февраля порт Тель-Авива. Хотя полиция и армия и оставили его территорию, английские военные корабли все еще патрулируют прибрежные воды днем и ночью. По сути, английское правительство установило морскую блокаду именно против евреев. И это при том, что сухопутные границы страны – на востоке, севере и юге – открыты для арабов, как для ополчения, так и для регулярной армии.

И вдобавок ко всему на нас надвигается кризис в обеспечении государственных услуг, кризис, начавшийся задолго до 15 мая 1948 года. В стране нет больше эффективной власти. Социальные службы перестают функционировать и уничтожаются. С каждым днем хаос нарастает, и 15 мая, в день официального истечения Мандата, этот хаос достигнет своей кульминации.

И вот тогда двери страны будут распахнуты настежь для тотального нашествия вражеских сил. Их резервы практически неограниченны. Соотношение между евреями Земли Израилевой и арабами в ней и соседних странах – исключая Северную Африку – примерно 1 к 45. И у арабов есть суверенитет и политическое признание. Шесть арабских государств являются членами ООН, в то время как седьмое, Трансиордания, еще и в союзе с Англией. И немалая часть английского оружия была передана Арабскому Легиону (Арабский Легион состоял из арабов Трансиордании. Им руководили английские офицеры. Во время второй мировой войны Легион считался сильнейшим арабским военным формированием. – Прим. автора).

Между тем зажатый в кольце осады еврейский народ все еще не обладает ни политическим суверенитетом, ни правящим органом, ни международным признанием. Да и вообще, как суверенное политическое образование мы не существуем. И мы даже оружие купить не можем – потому как оно продается только признанным государствам. А арабы правомочны это делать и вовсю этим правом пользуются везде и всюду.

И вот еврейскому народу без государства противостоят 7 независмых арабских государств: Ливан, Сирия, Трансиордания, Египет, Саудовская Аравия, [Ирак] и Йемен. У всех у них есть обученные, пусть в разной степени, армии. У некоторых есть авиация; у Египта еще есть и флот.

Такова в основе своей нынешняя ситуация. И она ставит перед нами судьбоносные вопросы, вопросы, которых мы не знали на протяжении сотен лет, точнее 1800 лет с небольшим.

У нас нет выбора

Вопрос не в том, будем ли мы защищать себя или сдадимся. Такого выбора перед нами нет. И когда я говорю «мы», я не имею в виду каждого еврея Земли Израилевой. Ведь каждый отдельный еврей или отдельная группа евреев могут убедить себя, что у них-то есть такой выбор: решить, что защищать себя не нужно, и сдаться в плен.

И я не имею в виду всех сионистов. Для некоторых членов [Всемирной] сионистской организации достаточно будет дать деньги. Я отнюдь не недооцениваю важности денег в столь тяжелый момент. Но если это донор и только, то он не идет умирать за сионизм. Этот вопрос выходит далеко за границы денег, даже за границы сионистской программы. Дающий деньги за победу нашего дела выражает согласие с надеждами сионизма, провозглашенными Базельской программой (Базельская программа была принята Первым сионистским конгрессом, который состоялся в Базеле в августе 1897 года, и сформулировала цели сионистского движения. – Прим. автора), но отдавать за это собственную жизнь он не обязан.

Когда я говорю: «У нас нет выбора», то вот кого я имею в виду, говоря «мы», – это те евреи, как в Земле Израилевой, так и в диаспоре, которые могут жить только одной жизнью: жизнью независимой еврейской родины.

Это те евреи, которые либо уже здесь, либо готовятся скоро приехать, – это те, у кого нет выбора. Они не могут сдаться. И они не сдадутся. Ни муфтию Иерусалима. Ни командирам Арабского Легиона. Ни правительству Бевина (Эрнест Бевин возглавлял министерство иностранных дел Великобритании с 1945 по 1951 год. – Прим. автора). Эти евреи должны сделать все, чтобы защитить себя, они должны защитить и свои права, и права их народа на родину и независимость. И пока другие стремятся силой лишить их этого права, то и они будут защищать свои права силой, всей силой, которая у них есть.

Для таких евреев это право является историческим, это право их предков, это право, идущее от поколений пионеров, это право, признанное международными организациями, это право, подтвержденное страданиями и трагедиями, которые евреи всего мира перенесли в прошлых поколениях и в этом тоже. Для таких евреев данное право есть вопрос жизни и смерти. У них нет выбора кроме как заявить о себе как о силе и сражаться, как сила, пока их права не будут реализованы.

И теперь вопрос, который стоит перед нами: как добиться этой победы – ибо только победа гарантирует свободное существование нашего народа, продолжение работы, начатой в Палестине, ее суверенное и политическое будущее и ее международно признанный статус.

Сможем ли мы выстоять?

Хочу сказать несколько слов по поводу вопроса, который, несомненно, беспокоит каждого из вас: а сможем ли мы себя защитить? Должен признать, что сходу дать утвердительный ответ непросто. Хотя сам я уверен, что да, мы сможем, я не буду стараться доказать это по типу того, как мы доказываем математические теории. Таких свидетельств у меня нет, и я сомневаюсь, что они есть у кого-либо.

В случае если бы мы сегодня захотели бы испросить мнения экспертов в области стратегии и экономики, которым ничего не известно ни о духовной мощи Ишува, ни о внутренней силе сионизма, я бы обрисовал для них нынешнюю ситуацию следующим образом:

«Еврейское население, проживающее здесь, насчитывает 650 000 человек, и вот вам количество мужчин и женщин, возраст которых выше, чем у большинства, а вот что производит наше сельское хозяйство, а вот наш промышленный потенциал, а вот уровень наших военных и их вооружение, а вот наконец наши финансовые возможности. А еще вот информация о сионистском движении в Америке, Австралии, Южной Африке, Польше и других странах. Зарубежные сионисты хотят помочь Ишуву, и правительства их стран всячески их в этом ограничивают, и вообще они в тысячах миль от нас. С другой стороны, в нашей стране насчитывается 1.1 миллион арабов. И еще есть 30 миллионов арабов, которые живут не за океаном, а впритык к нашей границе. И у этих миллионов есть государства, и правительства, и армии, и бюджет, и пушки есть, самолеты и корабли. А оружие они получают от Англии, которая оказывает им финансовую, политическую и военную помощь. И вторгнуться в Ишув для них проще простого».

После такого описания, боюсь, эксперты дадут нам ясный ответ: нет, надежды на то, что Ишув выстоит, нет и в помине. Но если бы мы задали этот вопрос тем же самым экспертам не сегодня, а четыре или пять месяцев назад, то я не сомневаюсь, что они и тогда дали бы нам не менее категорический ответ.

Но с тех пор прошли уже четыре месяца, и их история довольно хорошо известна. Мы выстояли. И события этих четырех месяцев говорят нам нечто очень важное.

Оценивая возможности

Когда арабы на нас напали, а было это 30 ноября 1947 года, у Ишува армии не было вообще. Все, что у нас было, это местные силы самообороны, которые на протяжении 70 лет защищали в случае необходимости наши поселения. Они были каким-то образом организованы в национальном масштабе, но в целом их действия ограничивались рамками их местоположения. Они были, строго говоря, необученными солдатами. Еще совсем недавно они были заняты своей каждодневной работой, выделяя всего несколько часов свободного времени в неделю для военных занятий.

Кроме них у нас была еще только одна небольшая бригада, насчитывавшая несколько тысяч человек. Ее члены также половину своего времени посвящали работе, но половину – военной подготовке. И они были всегда готовы откликнуться на любую чрезывычайную ситуацию и не были закреплены за конкретным местом. Конечно, я имею в виду «Пальмах».

Еще были зачатки нового подразделения, которое также не было бы связано с одним только местом, однако и оно состояло из добровольцев, а не призывников. Да и они были заняты на заводах, на полях, в магазинах. Для военных занятий были оставлены только один-два дня в неделю.

Бюджет на нужды безопасности был ничтожным. Он даже не доходил до трети того, что Англия тратит на Арабский Легион. Я не могу разглашать ничего о наших вооружениях, но каждый может это себе представить, исходя из условий, в которых мы сейчас живем.

И вот в такой ситуации мы, начиная с 30 ноября, стали подвергаться нападениям. Ни на один день не прекращались они, ни в городах, ни на дорогах, ни в сельскохозяйственных поселениях – по всей стране! Но подумайте только! За все эти четыре месяца враг не захватил ни одного поселения – а ведь у нас есть они и изолированные, и малонаселенные, и весьма удаленные, и на границах, и в Негеве. И ни единого поселения враг не смог уничтожить! И ни одно не было оставлено!

Верно, что в городах – Хайфе, Тель-Авиве и Иерусалиме – евреям в некоторых кварталах пришлось перебраться в квартиры, дальше отстоящие от границы, так как ружейный, пулеметный и минометный огонь не прекращался не только ночью, но и днем. Но ни один квартал не был захвачен.

Между тем масса вражеских опорных пунктов была захвачена нами, включая даже те, которые находятся очень далеко от наших поселений, – в Галилее, Самарии, Иудее и Негеве. Наши ребята дали хорошую взбучку арабской милиции. И еще больше арабских деревень было брошено арабами, потому что они испугались.

И великая битва разворачивается сейчас в Иерусалиме и за Иерусалим. Хотя мы и добились некоторого успеха, но она еще не закончена. Дорога в Иерусалим остается опасной. Угроза городу не миновала. Но еврейская часть Иерусалима никогда еще не была, со времен его разрушения в 70 году н.э., настолько еврейской. Сейчас в Иерусалиме мы населяем большую территорию, почти совсем как Тель-Авив. Она стопроцентно еврейская, там живут только евреи.

Но есть в Иерусалиме и «островки»: евреи на арабской территории и арабы – на еврейской. Все арабские островки на еврейской территории были оставлены. Но все еврейские островки на арабской территории сохраняются, даже если они в течение двух месяцев денно и нощно подвергаются нападениям. И треть арабов бежала из Хайфы. Но не евреи!

При всем при том нельзя забывать, что арабы имеют громадное преимущество не только в численности, но и во многом другом, и самое главное, в вооружении. У большинства из них есть оружие. Что же касается евреев, то вне ферм и мошавов у них нет личного оружия. Также важным преимуществом арабов явялется инициатива. Они ведь являются нападающей стороной и сами выбирают, какое поселение им атаковать. Это очень большое преимущество. И наконец, на их стороне английское правительство, так же, как и арабские государства. И все же мы продолжаем держаться. А арабы терпят неудачи.

Суммируя все, что произошло за эти четыре месяца войны, я отмечаю как успехи, так и угрозы. Наша мощь возросла и не только количественно. Не буду здесь вдаваться в детали и не хочу, чтобы вы делали из этого далеко идущие выводы. Но наш боевой потенциал сейчас больше, чем в начале кампании. И есть вероятность, хотя и не уверенность, что он будет возрастать и дальше.

Увеличение нашей количественной мощи имеет объективные лимиты: размер Ишува и способность еврейской диаспоры обеспечить нас человеческими ресурсами для армии. Но люди – это только один фактор. Такое же важное значение имеют вооружение, финансовые средства, моральная и интеллектуальная стойкость. Имея все это, мы победим.

Исходя из сказанного, я позволю себе не согласиться с оценками «экспертов». Ибо конечный результат обеспечивается не одним только количеством. И при определенных условиях последнее не входит в числе решающих факторов, хотя его, конечно, нельзя и недооценивать. Наша главная сила – в факторах качественных. И потому условием нашей победы должна стать мобилизация именно этих факторов».

18 июня 1940 года за 4 дня до капитуляции Франции Уинстон Черчилль заявил: «Нам предстоит суровое испытание. Перед нами много долгих месяцев борьбы и страданий. Вы меня спросите, каков же наш политический курс? Я отвечу: вести войну на море, суше и в воздухе, со всей мощью и силой, какую дает нам Бог; вести войну против чудовищной тирании, превосходящей любое человеческое преступление. Вот наш курс. Вы спросите, какова наша цель? Я могу ответить одним словом: победа, победа любой ценой, победа, несмотря на весь ужас, победа, каким бы долгим и трудным ни был путь; потому что без победы не будет жизни».