Posted by (Продолжение. Начало в #622)
Мне было очень интересно, как можно, глядя на голые ступни, определить проблемы в организме, да ещё рекомендовать какое-то лечение. Когда подошла моя очередь, я вошёл, лёг на диван, вытянул ноги, которые перед этим дома тщательно вымыл, лекарь сел прямо перед моими ступнями и стал их рассматривать и прощупывать, особенно досталось пяткам. Через минут пять – семь экстрасенс с задумчивым видом встал, вымыл руки и, присев рядом, задумался. У меня от предчувствия чего-то неизлечимого душа ушла в эти самые пятки, которые он осматривал, и я приготовился выслушать самый страшный приговор румынского эскулапа. Прервав трагическое молчание, он выдал проблемы моего организма. Да простит меня читатель за подробности, но у меня оказались проблемы с излишним весом, с повышенным давлением, с суставами и с простатой. Так же у меня оказался острый гастрит кишечника и увеличенная поджелудочная железа. Странно, что он не заметил моих проблем с бронхами и мой хронический гайморит, но это, скорей всего, потому что накануне я слишком тщательно вымыл пятки и смыл все наружные признаки этих внутренних заболеваний. Я рассчитался, поблагодарил и вышел довольный, что никаких смертельных болезней наш румынский друг у меня так и не обнаружил. Позже я поинтересовался у моих приятелей примерно моего возраста, как прошёл сеанс у заезжего целителя и оказалось, что у всех у нас примерно одинаковые проблемы, правда у женщин ещё добавлялись проблемы по женской части, мигрень и фригидность. На прощанье хозяева «лечебного кабинета», где он вёл приём, устроили пикник, куда пригласили всех, кто посетил «целителя». А через пару месяцев мы от них же и узнали, что наш экстрасенс скончался там, у себя в Румынии. Больше к заезжим экстрасенсам я не ходил.
У меня забарахлила машина. Я позвонил знакомому Мише из Гомеля, который содержал свою авторемонтную мастерскую, и мы договорились, что я в свой обед приеду и покажу ему своё многострадальное «Рено», которое не зря рифмуется со словом… «смешно», уж очень я с ней намыкался, от чего приходилось не раз то плакать, то смеяться. И так в свой обеденный перерыв я приехал в Мишину мастерскую-гараж, которая находилась в даунтауне нашего города. Но оказалось, что у них тоже обеденный перерыв, в каптёрке за столом сидело человек пять вместе с Мишей, среди них один афроамериканец. Миша попросил меня пару минут подождать, пока они закончат свой перерыв с сэндвичами и домино. Я вышел во двор, до окончания ланча оставалось минут семь. Ярко светило зимнее солнышко. Я немного расслабился, посмотрел на голубое небо и огляделся по сторонам. И вдруг над забором я увидел несколько лиц в касках, а затем люди в камуфляжной форме и с оружием в руках один за другим начали перескакивать через забор и, наставив свои пистолеты, словно в Голливудском кино, медленно пошли на меня. На груди каждого была надпись FBI. Я словно оцепенел, замер, а они прошли мимо, словно сквозь меня и словно меня не замечая, и направились к той самой каптёрке. Двое из них, с также выставленными вперёд пистолетами в руках, медленно вошли в каптёрку, остальные остались на улице. Через несколько минут эти двое вывели того самого афроамериканца в наручниках, быстро и молча вышли с ним за ворота, раздался шум моторов и всё стихло. Из каптёрки вышел бледный как мел Миша с костяшками домино в дрожащих руках, подошёл ко мне, прерывающимся голосом сообщив:
– Я принял его на работу три дня назад ремонтировать кузова. Тихий, спокойный, хорошо работал, а оказывается, он в Нью-Йорке ограбил и убил семью из трёх человек, удрал сюда в Олбани и спрятался здесь у меня.
Я помню, я ещё тогда сразу подумал, что это Мишино счастье, что его так быстро нашли, а не то Мишин бизнес мог вскоре закончиться… вместе с жизнью. Я поблагодарил Михаила за его любезное приглашение починить мою машину и столь необычное приключение и поехал опять на работу. По пути я немного перевёл дух и вдруг заметил, что моя машина перестала барахлить, все цилиндры работали чётко и слаженно. Так Американское Федеральное Бюро Расследований, само того и не ведая, бесплатно «починило» мой старенький зачуханный французский автомобиль марки «Рено».
Одна наша знакомая пара поехала отдыхать на океан. Кто-то им сказал, что на отдыхе для лучшего расслабления после обеда хорошо бы выкурить одну-другую сигаретку марихуаны. Ну, они приехали, расположились, пообедали со спиртным. На отдыхе всё-таки! И после обеда в хорошем настроении у себя в номере первый раз в жизни закурили привезённые сигаретки… Через несколько минут, как они мне рассказывали, у обоих закружились стены и потолок, жена поползла на корточках в ванну, а супруг завалился на кровать и застонал. Через пару минут жена стала звать мужа на помощь, так как не смогла открыть кран с холодной водой и после нескольких безуспешных попыток, свалилась в ванну, откуда самостоятельно не могла выбраться. На её жалобные призывы о помощи:
– Помоги мне!
Муж заплетающим голосом отвечал:
– Не могу, сам умираю!
Часа через полтора ей всё-таки удалось выбраться из ванны, а ему сползти с кровати и открыть настежь окно. Когда они оба слегка оклемались, решили больше не отдыхать, а собрать вещи и ехать домой. У машины у них вышел спор, кому садиться за руль, а так как он и выпил больше, и сделал гораздо больше затяжек, за руль выпало садиться жене. Они с горем пополам сложили вещи на заднее сиденье, сами уселись на передние и поехали. Муж сразу провалился в полудрёму, а поскольку жена не очень хорошо знала дорогу, она всё время спрашивала у супруга, правильно ли они едут. Тот, полу открыв глаза, смотрел в окно, видел, что едут они по хайвэю, заваливался на сиденье опять и говорил:
– Правильно! – и снова погружался в полудрёму.
Ехать с побережья до дома в северном направлении, в родной штат Нью-Йорк им нужно было от силы два с половиной часа. Когда он, наконец, очнулся, открыл глаза и посмотрел на часы, оказалось, что едут они уже часов пять, и по вывескам на шоссе понял, что заехали они уже куда-то далеко на юг. Стрелка бензина уже опустилась ниже нуля, но супруга, несмотря ни на что, словно сомнамбула, крепко держалась за руль и продолжала уверенно давить на педаль газа. Он уже собирался попросить жену остановиться, когда их остановил полицейский патруль. Полицейский внимательно посмотрел и на водителя, и на пассажира и объяснил, почему он их остановил. Две задние двери были распахнуты настежь. При этом на заднем сидении не было никаких вещей. Полицейский осмотрел всю машину, но ничего подозрительного не нашёл, так как открытый алкоголь и пачка с сигаретами с марихуаной улетели куда-то вместе с их сумками. Тест жены на алкоголь тоже ничего не обнаружил, ведь прошло уже часов восемь, да и выпила она немного. Они сослались на отравление едой в какой-то харчевне, отчего, якобы, им обоим стало плохо. Полицейский сопроводил их до ближайшей заправки и удалился. Они слегка отдохнули, заправили машину, перекусили и потихоньку тронулись в обратном направлении, за рулём был уже сам супруг, а жена глубоко заснула на заднем сиденье, где было свободно и просторно, так как никаких их вещей там уже не было. Они без новых приключений вернулись домой, и с тех пор на отдых с марихуаной больше не ездили.
Олбаньский бизнесмен Павел, выходец с Украины, занимавшийся обшивкой мебели, купил большой старый дом. Теперь он мог брать часть работы на дом, но, поскольку на работе он уставал, то сначала, придя домой, расслаблялся известным, «исконно русским способом», причём расслаблялся так, что обычно к концу вечера уже не мог ни обшивать привезённую с собой мебель, ни вязать лыко. Жене это, конечно, не нравилось, и она периодически устраивала ему скандалы. В один прекрасный день скандалы ему надоели, он съездил к себе на родину, в Украину, и привёз оттуда новую «жену», здоровенную бабищу необъятных размеров. Я как-то увидел её вместе с мебельщиком в магазине одежды и не был уверен, что она найдёт там одежду, соответствующую её необъятным формам и размерам. Оказалось, что новая подруга, в отличие от бывшей жены, не препятствовала мебельщику пить, а охотно составляла ему компанию, и после этого скандалила и буянила вместе с ним, разнося весь дом и бывшую жену по кочкам, а в свободное от застолий время она стала наводить в доме свои порядки. Так она заставила мебельщика разделить дом на две части с отдельными входами, оставив бывшей жене только маленькую спальню и туалет, а себе с Павлом большую часть дома с кухней, ванной и двумя туалетами. Я по просьбе первой жены пробовал поговорить с Пашей, но тот мне ответил, что только теперь и начал жить, наконец-то по-настоящему счастлив и не хочет ничего менять. Прошло несколько месяцев счастливой жизни, и картина в доме начала постепенно меняться. Его бывшая жена встретила на своей работе, а работала она уборщицей в местном отеле, какого-то приезжего командировочного американца и он, тут же, очевидно сразу влюбившись, перешёл жить на половину бывшей жены мебельщика, чтобы наслаждаться новыми любовными отношениями и не платить за отель. А новая подруга мебельщика, сказав, что соскучилась по родине, съездила на Украину и приехала назад… с каким-то мужиком уголовного вида, сказав мебельщику, что это её двоюродный брат. И вот этот приезжий братан, хотя, когда я его увидел, подумал, что правильней его было бы называть пахан, сначала начал участвовать в совместных возлияниях вместе с мебельщиком и своей «кузиной», но потом ему такой расклад, очевидно, не понравился, и он после какой-то пьяной ссоры и небольшого семейного скандала с большим мордобоем, отстоял за собой право устраивать вечерние посиделки без присутствия мебельщика, а только вдвоём с сеструхой. Наш бедный мебельщик, поняв, в какую переделку он попал, тут же попросил у бывшей жены прощения и политического убежища с местом проживания на её меньшей половине. Та простила и приняла блудного мужа, выгнав пригретого американца, чему тот был крайне недоволен, но всё-таки перешёл жить назад в гостиницу. А Паша-мебельщик, обретя новое семейное счастье, обещал никогда не попрекать жену этим временным постояльцем.
Через какое-то время я встретил Павла с женой в русском магазине. Оба были в страшно угнетённом состоянии, не выспавшиеся и уставшие, так как их соседи за стеной, бабища с паханом, устраивают по ночам шумные оргии и не дают отдыхать, а главное, их обоих мучала совесть, что они оба явились причиной всего того, что сейчас происходит в их жизни. Они, конечно, могли предпринимать какие-то легальные действия против «соседей», но из-за усталости у них руки до этого, как говорится, не доходили. Порасспросив их о деталях и узнав, что с бабищей Павел не оформлял никаких официальных отношений, я посоветовал им обратиться к моему знакомому адвокату, что они и сделали. Адвокат рекомендовал им обратиться с заявлением в полицию о том, что двое каких-то мошенников самовольно вселились в их дом и проживают там без всяких на то законных оснований. Полиция, проверив все обстоятельства, быстро разобралась в ситуации и выдворила из чужого дома эту наглую бабищу вместе с её братаном-паханом-любовником. Тот тут же исчез от греха и от полиции подальше в неизвестном направлении, а мне удалось наблюдать, как выставленная за ворота со своими нехитрыми пожитками бывшая сожительница мебельщика орала и ругалась украинским матом на всю округу, грозилась затаскать мебельщика вместе с его «шлюхой» – женой по судам и, вообще, найти управу на этих обнаглевших вшивых «америкашек». Но потом устав орать и всячески проклинать, она собрала свои сумки и чемоданы и удалилась неизвестно куда. Возможно, назад в Украину, так как больше её в округе никто не видел. А мебельщик с женой разобрали перегородки и снова стали жить-поживать, мебель обшивать, отель убирать да добра наживать. Так хорошо закончилась эта поучительная история о превратностях любви и житейских проблемах, благодаря которой мебельщик научился дорожить старыми проверенными чувствами и добрыми семейными отношениями, начисто, чему я свидетель, перестал пить и начал вести трезвый и сознательный образ жизни.
Ещё одна семейная история, чему я, сам того не желая, оказался свидетелем и неким третейским судьёй. Приятель попросил меня помочь ему разобраться в его семейной проблеме, так как на днях ему позвонил один знакомый земляк, который приехал в Америку совсем недавно и которого он даже принял у себя и помогал ему на первых порах. Так вот, этот земляк сообщил, что жена приятеля ему изменяет, причём, именно с ним. Приятель договорился встретиться с этим своим земляком, чтобы доподлинно выяснить, правда ли всё это, или это его домыслы и фантазии. Я был приглашён в качестве «эксперта по правдивости показаний». Встретились мы в кафе, пили кофе, и нарушитель семейного спокойствия отвечал на вопросы моего приятеля. Порой мне становилось неловко от его ответов, особенно тех, где, он сообщал сколько раз и в каких позах это происходило. В конце концов, я не выдержал и спросил его, зачем ему всё это сейчас надо, то есть, зачем надо было звонить мужу, встречаться с ним здесь, рассказывать все детали измены его жены. Тот мне ответил, что просто, хотел бы, чтобы мой приятель, к которому он хорошо относится и которому благодарен за то, что он его принял по приезду, знал с кем он живёт. Я же в ответ заметил, что это довольно странный мотив для столь сомнительного и не очень мужского поступка.
Мы с приятелем вышли из кафе. Какое-то время шли молча. Даже у меня было ощущение некоторой неловкости, оплёванности и стыда. Через некоторое время приятель робко спросил, что я обо всём этом думаю. Я ответил, что надо бы было набить нашему собеседнику морду, но, по правде сказать, весь его рассказ показался мне довольно правдивым и убедительным. Потом мы молча прошлись ещё какое-то время и расстались. Я уж, не знаю, какие там объяснения были между ними дома, но они не развелись. Потом мой приятель несколько раз ездил на родину в Полтаву, где у него были весьма серьёзные отношения с какой-то дамой, которую он даже собирался вызвать в Америку, потом передумал и продолжал жить в семье, как и раньше. Мы с Людмилой периодически с ними общались и однажды в какой-то из праздников решили вместе сходить в ресторан. Каково же было моё удивление, когда обслуживать нас в униформе официанта подошёл тот самый земляк, наш бывший собеседник, виновник семейных проблем и обличитель супружеской неверности. Я увидел, как побледнели и смутились оба супруга и я, решив, что это уже слишком, встал, направился к распорядителю зала и, не назвав причины, довольно резко потребовал заменить нам официанта. Тот пытался выяснить, в чём дело, но я уже пошёл на своё место. Моя Людмила недоумённо смотрела на всё происходящее и не могла понять, что происходит. К нам подошла девушка – официантка и сказала, что она нас будет сегодня обслуживать, но настроение у всех было уже явно испорчено, мы встали и вышли из ресторана. Мне дома пришлось объяснять Людмиле в чём, собственно, причина столь неудачного вечера.
Вскоре мой приятель тяжело заболел и через какое-то время ушёл из жизни. И осталась его супруга одна, и уже, вроде, была свободна, но больше замуж она так и выходила, и насколько я знаю, ни с какими официантами больше не связывалась.
Так уж получилось, но в этой главе я уже коснулся некоторых трагических событий, происшедших в нашей деревне «Олбановке». Так муж одной из владельцев мастерской по ремонту одежды после какой-то их семейной ссоры, будучи очень расстроен, взял молоток, поднялся на последний этаж многоквартирного жилого дома, где была мастерская его жены, разбил молотком стекло огромного окна и выбросился в это окно, оставив у разбитого проёма молоток и записку, в которой просил в его смерти никого не винить, кроме ненавистного бизнеса его супруги.
Группа из русскоязычных жителей нашего Олбани отправилась автобусом на экскурсию в Лас Вегас. Там они хорошо погуляли, наигрались в казино и хорошо отдохнули, на обратном пути веселье продолжалось, обильно выпивали, шутили, горланили песни. Не знаю, выпивал ли с ними вместе их водитель, но, как читатель, очевидно, уже догадался, в пути автобус перевернулся, почти половина пассажиров погибла. Так получилось, что у двоих несчастных экскурсантов погибли супруги, у одного жена, у другой – муж, а они оба получили различные травмы, но выжили. Так вот, в процессе организации всех траурных мероприятий, похорон и поминок эти двое так сблизились на их общем горе, что постепенно стали дружить, потом встречаться, а потом взяли и поженились. И вот прошло уже много лет, а они живут мирно и счастливо. Вот и пойми теперь, что в этой жизни хорошо, а что плохо. Не случись тогда этой дикой аварии, эти двое, может быть никогда так и не узнали бы, что они созданы друг для друга.
У нас в городе открылся русский физиотерапевтический кабинет. Мы с Людмилой после её автомобильной аварии и трёх операций на голени тоже туда пошли. В дверях всех пациентов встречал муж хозяйки, высокий, атлетического сложения молодой человек, имеющий, кстати, свой бизнес по скупке и продаже бывшей в употреблении строительной техники – кранов, самосвалов и бульдозеров и демонстрировавший новым пациентам на каждом из лечебных приборов и оборудовании, как этим оборудованием пользоваться. При этом он сообщал, что своего такого хорошего физического состояния он достиг только благодаря всем этим приборам и упражнениям. Люда попробовала пару приборов на своей больной ноге, мы заплатили сорок долларов за какие-то лечебные само-массирующие и самонагревающиеся носки и больше она туда не пошла. А через некоторое время я узнал, что этот муж физиотерапевта поехал куда-то в Африку закупать дешёвое б/у строительное оборудование, там подхватил какую-то ихнюю африканскую болезнь. Домой он вернулся в цинковом гробу. Тогда подумал о преимуществах семейного бизнеса, и о том, что если бы он так и оставался в физиотерапевтическом бизнесе жены, то может быть он и до сих пор был бы жив и продавал бы спокойно себе само-массирующие и самонагревающиеся носки по сорок долларов пара.
Продолжая грустную часть своих повествований из нашей американской жизни, расскажу ещё один довольно печальный эпизод. Дело в том, что, когда Люда лежала в госпитале после автомобильной аварии, к ней в палату зашла русская молодая женщина по имени Лена, которая работала в госпитале в группе психологической поддержки. Она оказалась довольно приятной и доброжелательной собеседницей, всячески поддерживала Людмилу и заходила к ней позже ещё несколько раз. Потом после Людиного выздоровления мы встретили её в русском магазине, разговорились, она начала к нам заходить. Оказалось, что она родом из Одессы, замужем за племянником одного из богатейших, как считалось, «русских» в нашем городе. Постепенно мы заметили, что с этой Леной начали происходить странные вещи, она стала заговариваться, вела себя не совсем адекватно, и мы поняли, что, очевидно, она ментально несколько не здорова. Так оно и оказалось. Она несколько раз сама лежала в больнице на излечении, мы её пару раз навещали. Она жаловалась, что, когда она заболела, муж от неё отказался, а пятнадцатилетний сын с подачи отца тоже с ней не общается, считая, что она сумасшедшая. Однажды она приехала к Люде и предложила погадать ей за десять долларов. Когда Люда отказалась, Лена грустно сказала, что ей надо десять долларов на еду, ей попросту нечего есть. Люда дала ей денег, потом мы поехали и купили ей кое-что из еды. Мы советовали ей вернуться в Одессу, где у неё мама и сестра, но она сказала, что пойдёт снова работать в госпиталь, снимет квартиру и будет жить одна. Потом она после очередной выписки из больницы полетела с кем-то зачем-то в Бостон. В самолёте с ней случилась паническая атака, она начала бегать по салону, пытаясь открывать герметически задранные люки салона, её привязали к креслу, а в Бостоне скорая помощь завезла её в психиатрическую клинику. Она звонила нам оттуда и попросила ответить на вопросы лечащего психиатра, как её родственников. Через некоторое время нам перезвонил её лечащий врач из этой клиники, сообщив, что сначала ей собирались предъявить обвинение в терроризме, но потом определили, что она больна и оставили на излечение в клинике. Он спрашивал о её муже и сыне, интересовался, почему они относятся к жене и матери столь безразлично, на что мы с Людой даже не знали, что ответить. Единственное, что мы знали, это то, что её муж начал встречаться с другой женщиной и даже собирается на ней жениться. Лена несколько раз звонила нам, с каждым разом её звонки становились всё более неадекватными, а однажды она попросила нас пойти к ней на квартиру, откуда её уже собираются выселять за неуплату аренды, и забрать фотоальбомы, кое-что из вещей и шкатулку с какими-то дорогими для неё украшениями, объяснив, где что лежит. Она сказала, что с рент-офисом уже договорилась и дала им наши имена. Мы с Людой пошли в офис, там работница взяла ключи и вместе с нами прошла в её небогатую однокомнатную квартиру. Мы в присутствии представителя офиса сложили в сумку дублёнку, фотоальбомы и вместе с ней открыли шкатулку, в которой оказалась какая-то недорогая бижутерия. Дверь за нами закрылась, и работница сообщила, что всё остальное либо будет продано с аукциона, либо будет выброшено на свалку. Мы сообщили Лене, что её просьбу выполнили, а она спросила, забрали ли мы из шкатулки четыре тысячи долларов наличными, которые там лежали. Мы с Людмилой были ошарашены, конечно, сказали, что никаких денег там не было, после чего она обвинила нас в краже её сбережений. Мы оба буквально онемели от такого поворота событий, объяснили, что с нами была работница офиса, которая тоже видела, что никаких денег там нет и повесили трубку, у обоих было шоковое состояние. Часа через два снова раздался звонок и Лена с рыданиями стала просить прощения за свои обвинения, сказав, что она больна и многого не помнит, а многое путает и не так понимает, и что теперь она вспомнила, что никаких денег там, в шкатулке не было. Мы не стали на неё обижаться, продолжали иногда звонить в Бостон, говорили с лечащим врачом, пытались как-то её поддерживать, а в один прекрасный день она сообщила, что её выписывают и жить она будет в общежитии какой-то католической организации, работники которой нам позвонят и приедут забрать её вещи. Нам действительно позвонили, мы передали вещи двум монахиням, которые сообщили, что Лена пока будет жить у них, и они попробуют встретиться с её мужем и сыном. Вещи от нас ей передали, за что она позвонила и поблагодарила, а как оказалось позже, ни муж, ни сын, не захотели встречаться с этими монахинями. И, буквально, через несколько дней одна из этих монахинь позвонила нам и сообщила, что накануне Лена повесилась в их ванной комнате и будет похоронена там же на кладбищенской территории этой католической организации. Ни муж, ни сын на похороны не приехали…
Как мы узнали, её муж, таки, вскоре женился, однажды мы даже встретили его с новой женой на отдыхе в одном из курортов в Доминиканской республике. Людмила всё норовила подойти к нему и дать пощёчину, но я её удержал.
Нашими соседями, как говорится, дверь в дверь, оказалась необычная молодая пара, оба глухонемые. Парня звали Сережа, и он оказался нашим земляком, минчанином, а его подружкой была рыжеволосая приятная американка Мэри, или Мария, как я её называл. Они оказались очень приветливыми молодыми людьми, мы несколько подружились. Как я уже когда-то писал, в детстве у меня во дворе жили глухонемые брат и сестра, так что некоторый опыт общения с людьми с подобными проблемами у меня был. Не скажу, что я знал их язык, просто, немного умел изъясняться, и они меня понимали, правда, гораздо лучше, чем я понимал их. У Серёжи в Минске осталась мама, и он очень часто общался с ней по специальному телефону для глухонемых, на котором можно было печатать и который переводил мамины слова в печатный текст. Однажды он попросил меня пообщаться с его мамой, которая в плане речевых и слуховых факторов была абсолютно нормальным человеком. Я поговорил, рассказал ей о жизни Серёжи, как я её вижу, через соседскую дверь, о его работе в универсаме, где он работал уборщиком, о девушке Марии, которая, как мне кажется, его очень любит, и о наших соседских отношениях. Судя по всему, маме наш разговор понравился, и через пару дней он попросил меня поговорить с ней опять. Он задавал ей вопросы о здоровье, о зарплате, о питании, спрашивал, в чём ей нужна помощь и т.д. Мама очень волновалась за своего единственного сына, живущего далеко, не умеющего ни слышать, ни говорить. Я, понимая это, включил всё своё КВНовское умение, старался приободрить их обоих, больше шутить, балагурить, потом описывал это всё Сергею на бумаге, он на их языке мимики и жестов переводил всё Марии. Мама меня очень подробно расспрашивало об этой американской девушке, тут Люда уже помогала мне описать и охарактеризовать её. Как я понял, наши соседи, кроме зарплаты, оба получали пенсию по инвалидности. Жили вполне нормально, Серёжа даже помогал маме, пересылал какие-то деньги в Минск, посылал посылки. Через какое-то время они купили небольшой домик и туда переехали. Как-то они пригласили нас к себе в гости на обед в честь новоселья, где сообщили нам, что Мария уже в положении и мы с Людой очень обрадовались за них. Однако, через пару месяцев Мария пришла к нам очень расстроенная и заплаканная, объяснила, что Сергей её бросил и попросила нас попробовать с ним «переговорить».
kackad.press 