Posted by (Продолжение. Начало в #622)
ЗАПАХЛО АМЕРИКОЙ
А в нашей с Людмилой минской жизни вовсю «запахло» Америкой. В Минск один за другим стали наведываться гости из-за океана. Приехал друг старшего брата Володя Паньков и по поручению брата и за его деньги повёл нас в «Берёзку», где Люда на подаренную сумму в $100 высмотрела и купила ковёр в зал. Приехал ещё один брата друг Михаил Фишкин, передал какие-то сувениры, подарки и рассказал, что в гостинице «Юбилейной», где он проживал, его пыталось завербовать КГБ, для чего его пригласили зайти в администрацию. Но, судя по тому, что он всем подряд рассказывал эту историю, думаю, что его так и не «завербовали».
Летом приехала жена старшего брата, которая, кроме всего прочего, рассказала, что их дети любят её больше, чем своего отца, чему я очень был удивлён, так как мы росли вместе с братом, вместе 4 года работали и я знал его, как доброго и отзывчивого человека, любящего детей, всегда готового прийти на помощь. Ещё она рассказала, что какой-то наш родственник там в Америке украл в каком-то музыкальном учреждении аккордеон и его посадили, а потом оказалось, что это никакой не родственник, а наш бывший сосед по улице, живший от нас через три дома. Люда собиралась на работу и одела юбочку и кроссовки «Адидас», невестка сказала, что в «Нюорке» так не носят. А когда мы приехали в Америку и пошли работать, оказалось, что 90% служащих большинство своего рабочего времени проводят в удобной спортивной обуви… Ещё она подарила Люде пару каких-то шмоток, в том числе и какую-то комбинацию. Соседка, по профессии товаровед, пришла из любопытства посмотреть американские подарки и обнаружила, что эта «американская» комбинация производства Витебской швейной фабрики. После её отъезда у нас на душе остался очень неприятный осадок, хотя кто знает, может в «Нюорке» продавали товары Витебского производства.
Следующим приехал мой старший брат. Я его встречал в «Шереметьево-2» в зале прибытия.
Он появился в таможенном зале с большим спелым ананасом в руках. Не знаю, чему я больше обрадовался, брату или ананасу, который я ел только в детстве и потом один раз видел его в Звёздном городке. Брат прошёл таможню и вскоре вышел ко мне, но уже без ананаса, который таможенник не пропустил, сказав, что фрукты ввозить нельзя, они могут быть заразными. Мы дождались багажа и направились к выходу. Выходя, я оглянулся и увидел, что у таможенного поста, через который только что проходил мой брат, собралось несколько таможенников, которые обступили пост и шумно, и весело, что-то обсуждают. И я понял, что в эту минуту на одном из проверочных столов разрезается и готовится к коллективному употреблению мой такой желанный, но, увы, запрещённый для ввоза «заразный» американский ананас.
Брат погостил, осмотрел все достопримечательности, которые появились в городе за те 8 лет, которые он жил в Америке. Неожиданно для нас похвалил наши продукты и еду и засобирался назад. Когда он уже паковался и складывал вещи в чемоданы, к нему приехал знакомый по институту, который попросил передать передачу для своих родственников в Нью-Йорке. Когда брат развернул свёрток, он увидел там какие-то женские туфли. Состоялся такой диалог:
– Чего это ты вздумал ношенные туфли передавать в Америку, там новых туфель завались.
– Это любимые туфли моей мамы, которые она забыла, собираясь уезжать.
– Я понимаю, что любимые, но что я скажу на таможне, если спросят, кому я везу эти туфли?
– Ну, скажешь, что это туфли твоей жены.
– Какой жены, у моей Зины 35 размер, а тут аж 42.
Мы, все присутствующие тут же покатились со смеху. Брат всё-таки затолкал весь этот свёрток в свой чемодан и благополучно довёз до Нью-Йорка стоптанные туфли мамы институтского приятеля.
Приехала к нам в гости и моя мама. Мы устроили ей званый обед в ресторане «Беларусь», созвав всех наших родственников и маминых друзей. Потом мы с ней сходили на праздничную демонстрацию в честь 7-го ноября и на спектакль театра музыкальной комедии. Потом мы с Людой оббегали все магазины подарков и сувениров, набили ими 2 огромных чемодана, и я поездом поехал провожать маму в Москву. Мы приехали в Шереметьево, пришли на паспортный и таможенный контроль, заполнили таможенную декларацию, и тут мама почему-то решила снять с себя цепочку с золотым кулоном, инкрустированным небольшими брильянтами, и попросила передать это моей дочке, то есть, её внучке. Я положил цепочку с кулоном в карман и стал помогать ей поставить тяжёлые чемоданы на стенд для проверки. И тут ко мне подошёл таможенник с погонами капитана и попросил меня пройти с ним. Я удивился, но решил не возражать, чтобы не напортить маме. Мы пришли в какой-то офис, он предложил мне садиться. Я сел, ещё один таможенник пришёл с какими-то двумя людьми, мужчиной и женщиной, объявив мне, что это понятые. Капитан спросил, есть при мне драгоценности из драгметаллов и брильянтов, не внесённые в таможенную декларацию. Я сказал, что кое-что из этого у меня есть, но мне не надо вносить это в таможенную декларацию, так как я никуда не еду, а просто провожаю свою маму. Капитан изменился в лице, укоризненно посмотрел на прапорщика и извинился. Я вышел в зал, мама всё ещё стояла у стойки, волнуясь и не понимая, куда и зачем меня повели. Мы попрощались, и она улетела в Нью-Йорк, а я поехал домой, всё время в пути размышляя о том, какая чувствительная аппаратура и оборудование находятся на вооружении таможни, если они на расстоянии нескольких метров определили нахождение маминого подарка у меня в нагрудном кармане.
А через какое-то время Горбачёв разрешил поездки за границу, я получил приглашение от мамы и братьев на приезд в гости и стал оформлять документы для гостевой визы. Характеристику мне писал мой непосредственный начальник ПТО Косматьков, и я с нетерпением ожидал, что он там напишет. К моему удивлению, характеристику он написал блестящую, которую утвердило Партбюро треста, и я подал документы в ОВИР.
В АМЕРИКЕ В ГОСТЯХ
В конце ноября 1987 года я рейсом Аэрофлота вылетел в Америку по гостевой визе. Прежде всего, уже в самолёте Москва – Нью-Йорк меня наповал сразил ассортимент блюд и закусок. Вряд ли кто-то сейчас поверит, что в меню входила красная икра, котлеты «по-киевски» и разнообразные фрукты. Я потом, уже живя в Америке, много раз летал этими рейсами, но такого изобилия и такого уровня обслуживания я больше никогда не видел.
В JFK меня встречала мама и два моих брата, с одним из которых мы не виделись 7 лет. На машинах мы поехали из аэропорта в столицу штата Нью-Йорк город Олбани. Я смотрел по сторонам шоссе, и не видел за окном никакой Америки, обычный пейзаж, похожий на наш. Дорога заняла три с половиной часа и меня привезли в огромный апартмент семьи старшего брата на втором этаже с четырьмя спальнями и огромной кухней, и залом. Правда в этой съёмной квартире проживало 6 человек: брат с женой, двое их сыновей, наша мама и бабушка жены брата. Признаться, я ошалел от всего происходящего, смены часовых поясов, новой непривычной, несколько чужой обстановки, незнакомой еды, орущего на всю громкость англоязычного телевизора, совершенно других, отличных от наших магазинов, изобилия продовольственных и промышленных товаров, от бесед за полночь с родными, в общем, от всего вместе взятого. Старший брат взял отпуск на две недели и повозил меня по Америке на своём старом сигарообразном «Шевроле». Мы с ним и с мамой побывали в Нью-Йорке, на могиле отца в Баффоло, в Балтиморе у папиного брата с женой, которые приняли меня очень тепло и радушно. После этого брат повёз меня в Бостон, где у нас тоже были родственники, которые показали мне очень красивый, благородный, студенческий город. Потом мы заехали за мамой и втроём направились к младшему брату в Филадельфию. Его жена, с которой у меня, как я уже отмечал, были довольно сложные отношения ещё в Минске, «исчезла» из дома на два дня. Мы, три брата и мама провели очень хорошие, насыщенные, тёплые и интересные эти два дня. Интересно, что в Филадельфии я впервые попробовал прогуляться по городу один. Английского языка я не знал, так как в школе и институте учил французский, и поэтому, стараясь следовать направлению, указанному мне братом, вышел в «Даунтаун», то есть, в центр города. Вокруг сновали машины, шли прохожие американцы, а я всё время оглядывался, подспудно, как бы проверяя, не следят ли за мной, единственным советским человеком в этой многолюдной американской толпе. Но никто за мной не следил, да если бы даже и следили, то я, наверное, просто, никого бы не смог заметить. Я побродил по магазинам, зашёл в аптеку, перекусил в Макдональдсе, почти на пальцах объяснив, чего я хочу, позвонил по телефону-автомату брату, сообщив, что со мной всё в порядке и потихоньку двинулся назад, убеждаясь, что зрительная память меня, как всегда, не подвела.
По дороге назад я зашёл в магазин одежды и купил для себя несколько вещей. Попавшийся мне продавец был со мной очень услужлив, любезен и терпелив, говорил медленно, изредка вставляя, известные ему русские слова, и подбирая мне товар по размеру и по моему вкусу, после чего я для себя отметил высокий уровень обслуживания в магазинах Филадельфии.
Потом старший брат с мамой уехали домой, а младший повёз меня в Вашингтон. Побывали мы и в Белом доме, и в Капитолии, побродили по мемориалам бывших президентов, посетили музей астронавтики, а оттуда приехали в Атлантик сити, где я, буквально, очумел от сверкающих, мигающих, искрящихся и шумных залов американского казино. Во время всех этих поездок питались мы довольно вкусно и разнообразно, хотя в шикарные дорогие рестораны меня не водили, а мне это было и не нужно.
После Атлантик Сити мы вернулись в Олбани, а оттуда всей семьёй поехали в Нью-Йорк на свадьбу маминого двоюродного племянника, которая проходила на Брайтон Бич в русском ресторане «Одесса». Там я впервые увидел фонтан из шампанского, ледяную горку с разнообразно приготовленными морепродуктами и фрукты в шоколаде на десерт.
Мы вернулись назад в Олбани. Брат с женой повели меня как-то вечером на концерт школьного оркестра, где на гитаре играл их восьмилетний сын, мой племянник. После концерта я попросил его показать мне школу, классы, он согласился, но шёл впереди меня на десять шагов, очевидно, стесняясь моих с ним разговоров на русском языке, но я всё равно с интересом осмотрел американскую школу со всеми спортзалами, кафетериями и классами. Назавтра старший брат повёз меня к себе на работу в его дизайнерскую компанию. Он показал мне «даунтаун» столицы штата Нью-Йорк, где меня особенно поразила архитектура единственного в мире здания концертного зала, выполненного в форме яйца, 42-хэтажное здание офисов различных департаментов штата, идентичное по своей архитектуре и структуре печально известным нью-йоркским башням-близнецам, огромная площадь с гигантскими бассейнами и фонтанами, а также статуя «срендневекового», как говорил герой райкинского монолога, рыцаря на коне и в доспехах, сваренная из одних металлических бамперов автомобилей.
Брат познакомил меня со своими боссами. Один из них по имени Генри Шаус, переговорив со мной (через брата-переводчика), как бы в шутку, сказал, что, если я приеду на постоянное жительство, он возьмёт меня к себе на работу. Потом брат проводил меня в подземный город под бассейнами и фонтанами с тысячами магазинчиков и лавочек, а сам пошёл на своё рабочее место. Я даже предположить тогда не мог, что пройдёт всего несколько лет, и я приеду в Америку, и Генри Шаус, уже создавший свою компанию, действительно, возьмёт меня на работу, а потом я буду работать на штат Нью-Йорк и буду сидеть на 33-м этаже этого сорокадвухэтажного небоскрёба и в обеденный перерыв буду бродить по подземному городу с бутиками, а летом гулять возле этих бассейнов, и не раз побываю на концертах в театре-яйце и тысячи раз пройду, не обращая на него никакого внимания мимо средневекового рыцаря из бамперов автомобилей…
А тогда братья накупили мне всяких подарков, включая аудио и видеомагнитофон, и одежду для меня и моих девочек. Помню по Нью-Йорку в магазин электронной техники меня повёз тот самый дальний родственник Абрам, которому когда-то было «вери тяжело», и у которого теперь была огромная, метров десять в длину очень старая и разбитая машина марки «Кадиллак», и когда мы подъехали к магазину, кто-то из стоявших у входа заметил:
– О, всё жалуются, что им плохо живётся, посмотри на каких шикарных машинах разъезжают.
Кстати, вспоминается анекдот на эту тему:
«Один еврей поехал по гостевой визе в Америку. Спустя неделю, у него закончились деньги. Шлёт жене телеграмму:
– Фаня, срочно переведи деньги.
Приходит ответ:
– Перевела: money».
Меня провожают братья и мама в JFK на рейс Нью-Йорк – Москва
Надо сказать, что за месяц пребывания в этой стране, разъезжая по многим городам, я встречался со многими эмигрантами из СССР. Большинство из них были довольны своей жизнью, но были и такие, кто был глубоко несчастен, не нашёл себя в этой стране и даже подумывал о возвращении назад. За этот месяц я, безусловно, примерял на себя, прикидывал этот нелёгкий «костюм» эмигранта и при всей заманчивости и яркости многих аспектов американской жизни, всё больше и больше не видел себя в этой роли. И когда я приземлился в аэропорту Шереметьево-2, я вздохнул как-то с облегчением, а встречавшим меня жене и дочери, едва мы обнялись после месячной разлуки, и они задали вопрос:
– Ну, как там?
Я ответил чётко и определённо:
– Там хорошо, но всё чужое, и мы туда не поедем.
Тем не менее, проведя в Америке целый месяц, я вернулся несколько другим человеком. Мой кругозор заметно расширился и на жизнь, и на себя в этой жизни я стал смотреть несколько по-другому.
Я привёз кое-какие сувениры и родственникам, и друзьям, и коллегам, в том числе, и моему бывшему начальнику Марковцу. Когда я позвонил ему в конце дня на работу, мне, выяснив, кто я, его бывшая секретарша сказала, что он здесь уже не работает и дала мне новый его телефон. Я позвонил, Леонид тут же ответил, обрадовался и сказал, что я могу зайти к нему на работу прямо сейчас и что работает он теперь на новом месте инструктором строительного отдела ЦК КПБ. Я пришёл в здание ЦК часам к шести, в здании было пусто, мне уже был заказан пропуск, я нашёл строительный отдел и кабинет Леонида. Он мне очень обрадовался, мы посидели, поговорили, я рассказал ему о своей поездке, отдал сувениры, и мы расстались.
«БЕЛСПЕЦМОНТАЖ»
А в апреле месяце в моём тресте, как и по всей стране состоялся субботник. Когда мы очистили здание треста и всю прилегающую территорию от мусора и грязи, ко мне подошёл мой начальник Косматьков и спросил, какие у меня планы после субботника. Я сказал, что собираюсь ехать домой. Тогда он предложил мне задержаться на час, отметить окончание субботника. Я думал, что имеется ввиду весь отдел, но оказалось, что водитель его УАЗика вывез в лес только нас двоих, достал из багажника сумки, накрыл «поляну» и уехал, и остались мы с ним посреди леса один на один. Он внимательно смотрел на меня, как бы проверяя. не испугаюсь ли я того, что тут в лесу он меня и ухайдокает, но я, почему-то, не испугался.
Он разлил, мы выпили, закусили, потом ещё по одной, тут он мне и говорит:
– Слушай, Семён, хотел я с тобой поговорить и попросить тебя кое о чём. Тут, понимаешь, так всё получилось, что скоро мне места не будет в моём родном тресте, где, начиная с должности мастера, я работаю уже четырнадцать лет. Вроде, всё было ничего, работали, план выполняли, я получил повышения, стал руководить отделом, а тут пришёл новый управляющий и сразу за меня взялся. Ну, я, конечно, в чём-то его понимаю. Работал я не с самой большой отдачей, думал, что сойдёт, как и раньше сходило, да не тут-то было, взялся он за меня крепко. А тут и ты появился на мою голову, ну, я и запаниковал, отправил тебя подальше от греха в командировки, чтоб ты особо в мою работу не вникал, потом характеристику тебе написал прекрасную, думал, ты там в Америке и останешься, да не тут-то было. Ты и с людьми отношения выстроил, даже я зауважал тебя, скажу честно. Потому и решил с тобой по душам откровенно поговорить и попросить тебя по-человечески. Ты человек ещё молодой, и с таким опытом, как раньше, да и какой у нас получил, ты себе всегда работу найдёшь, а мне уже за пятьдесят, куда мне податься. Здесь и должность у меня хорошая и оклад приличный, а мне на пенсию скоро, и дочке надо помогать. Короче, хотел я тебя напрямую попросить, найди себе другую работу, а-а?
Мы ещё выпивали, закусывали, говорили по душам, я ему ничего так и не ответил, потом приехал водитель, мы прибрали полянку, а на прощание я сказал Косматькову, что подумаю над его «предложением», он тепло попрощался со мной и водитель развёз нас по домам.
После этого меня перестали посылать в командировки, я обосновался дома, вошёл в нормальный рабочий режим, но тут меня настигла новая напасть. На планёрках я начал замечать пристальный взгляд одной молодой и очень симпатичной сотрудницы Отдела труда и заработной платы по имени Наташа. Я вначале не предал этому значения, но она стала часто заходить ко мне, приносить бутерброды, оказывать мне всяческие знаки внимания, делиться своими проблемами, говорить по душам. Честно говоря, я даже несколько растерялся. Мне было под тридцать, она только что окончила институт. Скажу честно, я не испытывал к ней симпатии, как к женщине, но она была добрым, симпатичным, обаятельным человеком, и мне было приятно общаться с ней, да и её отношение ко мне, скажу честно, льстило моему мужскому самолюбию.
Однажды на выходе из нашего здания по дороге домой меня нагнал симпатичный молодой человек, который сказал, что ему надо со мной поговорить. Когда он назвался мужем Наташи, я несколько опешил, решив, что только драки на ступеньках родного треста мне и не хватало. Но он оказался воспитанным приличным молодым человеком и сказал, что Наташа не знает о его намерении поговорить со мной, что он очень любит её, что они поженились два года назад, живут хорошо, но у них пока нет детей. Он сказал, что, как он понял, Наташа очень увлеклась мной, может быть даже влюбилась, и он хотел бы знать моё отношение к ней и мои намерения в этом плане. Я успокоил собеседника, искренне сказав, что ему очень повезло, что Наташа очень хорошая девушка, но я люблю свою супругу и никаких планов разводиться с ней у меня нет, а тем более нет планов заводить роман на стороне с его женой, какая бы прекрасная она не была. Я пообещал поговорить с Наташей, и закончить наши кратковременные встречи и разговоры в рабочее время, а никаких других встреч у нас с ней не было и быть не может.
Назавтра я в конце дня поговорил с Наташей, сказав, что на наши встречи с ней в рабочее время уже обращают внимание сотрудники, и секретарь партбюро уже сделал мне замечание. Я попросил её пока не общаться, так как мы оба семейные люди и нам обоим не нужны неприятности дома. Наташа пустила слезу, сказав, что ей будет меня не хватать, на что я только развёл руками. Она спросила, куда я иду, я сказал, что домой и она сказала, что ей в ту же сторону, так как она хочет навестить сестру, живущую в моём районе.
Приехав на свою остановку троллейбуса, я начал прощаться, но Наташа стала упрашивать зайти в наш гастроном выпить по чашке кофе. Мне не хотелось её обижать, мы зашли, я купил кофе, и мы стали говорить ни о чём. Я почти уже начал собираться домой, как меня кто-то окликнул, это были приятели нашей семьи. Он был подполковником МВД, его супруга работала медсестрой в 1-й больнице. Я представил мою спутницу и наших друзей, и они пошли по своим делам. Мы с Наташей расстались, я пришёл домой, а дома меня ждал «Полтавский бой» от моей любимой супруги. Оказывается, бдительная жена подполковника, придя домой, позвонила Людмиле и сообщила, что они с мужем застукали меня с молодой любовницей, любезно воркующим с ней за чашкой кофе. Хорошо ещё, что мы не были голые в этом гастрономе и не лежали друг на друге на кофейном столе. Я искренне рассказал Людмиле всю эту историю, включая и беседу с мужем и больше мы к этой теме не возвращались.
К слову, вспоминается анекдот:
«Жена застала своего мужа с любовницей. Скандалить не стала, а просто сказала:
– Сядьте поближе друг к другу, я вас сфотографирую… На памятник!»
У моей дочки наступал день рождения, я раздумывал, что бы такое ей подарить, как тут одна из моих подчинённых сообщила мне, что у них на краю города, в районе автозавода, где она проживает, какой-то немец открыл маленький кооперативный магазин немецких товаров и она там видела чудесную, почти как живую, куклу. Я тут же попросил у управляющего его «Волгу», смотался туда на «край света», за бешенные, для стоимости простой игрушки, деньги купил эту куклу, и мы с супругой подарили её нашей дочери, радости которой не было конца.
Был конец квартала. Мой начальник отдела Косматьков попросил меня съездить в Могилёв, в могилёвскую автоколонну подписать акт приёмки в эксплуатацию газопровода, километража которого как раз не хватало тресту для выполнения плана и получения прогрессивки и премии и который уже полностью сварен, прошёл испытания и готов к вводу в эксплуатацию. Я позвонил в Могилёв и попросил подготовить к моему приезду все акты приёмки, акты качества сварных стыков трубопроводов, акты испытаний газопровода на плотность и герметичность, акты изоляции стыков, акты засыпки траншей и благоустройства и так далее. По приезду я убедился, что все акты готовы и подписаны членами комиссии могилёвского управления, оставалась только одна моя подпись, представителя треста. Я не стал сразу подписывать, а попросил Начальника этого Управления выехать на место в этот посёлок. Мне дали машину с водителем, и мы поехали, а когда по приезду на объект я вышел из машины, я испытал шок. Вдоль раскопанных траншей на всём многокилометровом протяжении участка, предстоящего когда-нибудь в будущем стать газопроводом, на отсыпанном из траншей грунте лежали кучи отдельных, не сваренных труб, и там, как любил говорить на планёрках наш управляющий, ещё «конь не валялся».
Я вернулся в Могилев, позвонил Косматькову, всё ему объяснил и сказал, что акт приёмки при таком состоянии объекта я не подпишу.
kackad.press 