Posted by (Продолжение. Начало в #622)
Вопросы ею задавались мягко и неназойливо, и я прямо и искренне на всё отвечал. В не очень ярком освещении коридора я, всё-таки, сумел рассмотреть её несколько получше. Она была довольно симпатична, выглядела скромно, хотя на лице не было никакого макияжа, тёмные волосы были сзади небрежно заколоты на затылке. На ней был короткий жакетик, рубашечка с воротником-стойкой, средней длины юбочка и туфли без каблуков. В руках была небольшая сумочка. Минут через пять-семь после нашего совместного путешествия по коридорам ГИТИСа, когда мы подошли к дверям с надписью «Дирекция высших режиссёрских курсов», она остановилась и спросила, назначена ли мне там встреча на какое-то время и не спешу ли я. Я ответил, что никто мне ничего не назначал и я никуда не спешу. Она сказала, что ей очень хочется курить, оглянулась по сторонам и открыла дверь одной из расположенных рядом аудиторий, которая оказалась пуста. Мы зашли внутрь, она, очевидно, проделывая это не в первый раз, повесила стул на ручку двери и достала из сумочки сигареты и зажигалку, предложив сигарету мне. Я извинился, сказав, что не курю и помог ей прикурить. Она села на край стола, поставив ноги на скамейку, я присел рядом и в свете дневных лучей из окна я смог лучше рассмотреть её лицо, и оно показалось мне чем-то знакомым. А когда она, спросив, как меня зовут, назвалась Любой, я понял, что передо мной, сидя на столе и поставив ноги на скамейку, устало курит и смотрит в окно знаменитая актриса театра и кино Любовь Полищук. Она рассказала, что работает в труппе Московского театра миниатюр, учится на заочном отделении актёрского факультета ГИТИСа, сейчас у неё сессия, вскользь сказала, что разведена, что имеет сына. Я рассказал о себе, сказал, что видел её в фильме «Двенадцать стульев» в искромётном танго с Андреем Мироновым, сказал, что мне очень понравилась её актёрская работа в фильме «Золотая мина». И если в первом фильме она была лишь необыкновенно красива и прекрасно двигалась, то во втором была очень убедительна и талантлива как драматическая актриса, особенно мне понравилась её работа в эпизоде с Олегом Далем. Она довольно спокойно выслушала мои похвалы, лишь сказав спасибо, добавила, что сына пришлось отдать в интернат, так как она много работает, что очень устала. Мне почему-то, стало её очень жалко, но я не нашёлся, что и как ей об этом сказать. Так мы сидели и разговаривали минут сорок. Потом она докурила последнюю сигарету, встала и сказала, что ей пора. Скажу честно, я был буквально ошарашен этой встречей, нашим тихим и задушевным разговором. Не знаю, может быть, я ей чем-то приглянулся, может быть, она почувствовала во мне в чём-то родственную душу и немного разоткровенничалась, но она вела себя так, что у меня даже мысли не возникло, что я могу рассчитывать на какое-то продолжение знакомства, так, мимолётная встреча, никого ни к чему не обязывающая. Да, к тому же я любил свою жену и мне по-прежнему никто кроме неё не был нужен, почему я даже и не пытался предложить ей, скажем, ещё раз встретиться. Мы вышли из аудитории, она протянула мне руку, сказала, что ей было необычайно приятно со мной познакомиться и пообщаться, я в ответ сказал ей примерно то же и поблагодарил за тёплое и душевное общение. Она впервые улыбнулась мне своей прекрасной «полищуковской» улыбкой из советского сериала «Приключения принца Флоризеля» и лёгкой походкой пошла по коридору в сторону, откуда мы пришли. Я ошарашенный столь неожиданным знакомством и общением, стоял и смотрел ей вслед и мне опять, почему-то, стало её очень жалко. Я всё ещё находясь в некоторым стопоре, открыл дверь и шагнул в приёмную дирекции…
К слову сказать, директором Высших режиссёрских и сценарных курсов ГИТИСа оказался бывший Людин преподаватель по сценречи из Днепропетровского Театрального Училища, бывший начальник Областного Управления Культуры, Иван Иванович Снетков, который, очевидно, попал на это тёплое место в Москве благодаря всё той же брежневской «днепропетровской мафии». Снетков встретил меня очень радушно и без проблем принял у меня документы. Но, так получилось, что я по этому поводу в Москву больше не поехал и поступать туда не стал, решив оставаться в родном Минске вместе со своей семьёй, своими друзьями-соавторами и своей агитбригадой.
А та поездка в Москву на всю жизнь оставила в моей душе воспоминания о мимолётной тёплой, душевной встрече с Народной артисткой Российской Федерации Любовью Григорьевной Полищук очень естественной и простой, очень доброй и душевной.
А накануне 1986 года мы с супругой, в новогоднюю ночь ждали гостей, и днём 31 декабря вышли в гастроном на улице Опанского, чтобы докупить там кое-что из продуктов. Я пошёл в один конец магазина, чтобы занять очередь в один из отделов, Люда пошла в другой. Отстояв небольшую очередь и купив то, что мне было надо, я пошёл искать жену. Подходя к прилавку на выходе, где она перекладывала продукты из магазинной корзины в нашу сумку, я увидел, обращающегося к ней молодого человека в расстёгнутой дублёнке, пыжиковой шапке и шарфике, свободно свисающем на его крепкий торс, чьё лицо показалось мне знакомым. Подойдя чуть ближе и присмотревшись я узнал в мужчине актёра театра и кино, кумира всех женщин Советского Союза, в то время ещё только Заслуженного артиста РСФСР, красавца Жюльена Сореля из телесериала «Красное и чёрное», отчаянного «мачо» и супермена старшего механика Сергея из культового кинофильма «Пираты XX века» а так же создателя многих других талантливых и запоминающихся образов советского кино, Николая Ерёменко-младшего. Может быть он «клеился» к понравившейся ему девушке, а может быть, просто, усмотрел в ней предполагаемую коллегу по цеху, но заговорил он именно с ней. Людмила в это время укладывала в сумку майонез, зелёный горошек, докторскую колбасу и что-то ещё, и Ерёменко грустно заметил, что ему нравится этот новогодний набор, а вот ему сегодня, к сожалению, негде и не с кем встречать Новый год. Людмила подняла глаза, тоже узнала собеседника, слегка растерялась, вспыхнула, но потом вполне естественно сказала, что он может встречать новый год с нами, муж и наши гости будут не против. Тут и я подошёл, Людмила представила меня, а я сказал, что мне ему представляться не нужно, я его знаю по всем его удачным образам и киноролям, к тому же мы, хоть и дальние, через несколько домов, но, всё-таки соседи его родителей. Ещё я сказал, что я присоединяюсь к приглашению моей супруги и мы с удовольствием приглашаем его к нам встречать Новый год. Я показал ему нашу высотку, которая была видна из витринного окна гастронома и сказал, что мы будем там ждать его часам к девяти на восьмом этаже в 48 квартире. Он несколько иронично улыбнулся своей обаятельной улыбкой, поблагодарил за приглашение, слегка поклонился Людмиле, пожал руку мне, сказал, что приятно было познакомиться и что он обязательно придёт. Потом поправил на шее шарф, застегнул дублёнку и как-то понуро удалился в сторону дома родителей. Мы с Людой молча стояли и смотрели ему вслед, оба ощущая, что этот красавец, талантливый артист, кумир зрителей, имеющий тысячи поклонников и поклонниц, на самом деле очень и очень одинок. Мы оба понимали, что он, конечно же, не придёт и по глазам Людмилы я понял, что ей, так же, как и мне, было его, почему-то, очень и очень жаль. Думаю, что именно это его ощущение одиночества, в конце концов, и привело его к столь ранней и трагической гибели.
Нужно сказать, что мне вообще повезло в жизни на встречи с интересными и незаурядными, талантливыми людьми. Так, я уже писал о моих, (пусть и мимолётных) встречах и общении с Аркадием Райкиным. Во времена КВНов мне удалось, (пусть тоже и сиюминутно), пообщаться с Геннадием Хазановым, Татьяной Шмыгой, Юрием Никулиным, Светланой Жильцовой, Натальей Фатеевой, Натальей Защипиной и режиссёром КВНов Беллой Сергеевой. В поездке с КВНом по стране, как я уже тоже писал, я более тесно общался с Александром Масляковым, Главным редактором Молодёжной редакции ЦТ Маратом Гюльбекяном, очень интересным и незаурядным человеком администратором Росконцерта Эдуардом Смольным. Во время праздничных ноябрьских концертов в Лужниках я общался с Эмилем Радовым, Аллой Иошпе и Стаханом Рахимовым, Майей Кристалинской, солистами Вокально-Инструментального ансамбля «Пламя».
Ещё, помню в Минске гастролировал Московский театр сатиры. Я достал два билета на спектакль «Трёхгрошовая опера» в главной роли с Андреем Мироновым. В это время к нам в гости приехала Людина тётя из Донецка по имени Галя и Люда уступила ей свой билет. Мы с этой тётей посмотрели спектакль, а потом пешком пошли по главным улицам, так как я показывал гостье наш красавец Минск. Было ещё светло и когда мы проходили мимо гостиницы Минск, я увидел одиноко стоящего на ступеньках кафе гостиницы Андрея Миронова, который то ли отдыхал после спектакля, то ли ждал кого-то. Меня так и подмывало подойти, представиться, сказав, что я автор монолога, который в Голубом Огоньке недавно исполняла его мама, сказать пару добрых слов о его игре в сегодняшнем спектакле и просто поговорить, но что-то мня сдерживало. Мне показалось неприличным вот так на ступеньках доставать актёра, который только что «выложился» на сцене. И как не подталкивала меня в его сторону Людина тётя Галя, я так и не решился подойти…
Через пару дней мы с Людой и дочкой пошли гулять и решили пообедать в кафе гостиницы «Минск». Когда мы сели и у нас приняли заказ, в зал кафе вышел администратор и, извинившись, попросил тех, у кого ещё не приняли заказ покинуть кафе и прийти чуть попозже, так как сейчас кафе закроется для обслуживания актёров Театра сатиры, у которых скоро дневной спектакль. Я сказал Людмиле, что сейчас я непременно подойду и представлюсь Андрею Миронову. Мы, одни из немногих, остались сидеть, продолжая обедать, когда в кафе вошли актёры театра, почти в полном составе посетители «Кабачка «13 стульев». Там были Ширвиндт, Державин, Рунге, Аросьева, Селезнёва и другие. Спартака Мишулина, Татьяны Пельтцер, Анатолия Папанова и Андрея Миронова не было, так как они, очевидно, не участвовали в дневном спектакле. Тут от своего столика отделился «полковник Щукин» из кинофильма «Адъютант его превосходительства», и он же «пан Беспальчик» из «Кабачка «13 стульев», актёр театра Владимир Козел, подошёл к стойке бара, возле которой недалеко стоял наш столик, бармен, судя по всему, привычно налил ему три четверти стакана водки, тот залпом выпил и пошёл назад к своему столику. Я тогда ещё подумал, как же он будет играть свой дневной спектакль…
Уже позже я читал, как его коллега актриса Ольга Аросьева вспоминала:
– Владимир Георгиевич Козел был милейшим и деликатным человеком. В театре он играл в основном роли аристократов. Он был настолько импозантным мужчиной, что никому в голову не пришло бы предложить ему роль, скажем, чернорабочего. Когда картина «Адъютант Его превосходительства» вышла на экраны, Володя стал необычайно популярным. Как-то для зарубежной поездки артистам театра нужно было получить справку из психлечебницы (о том, что ты там не состоишь на учёте). Владимир Георгиевич пришёл, наклонился к окошечку и своим роскошным, бархатным голосом произнёс:
– Здравствуйте, я – полковник контрразведки Щукин, – а в ответ услышал:
– Проходите, пожалуйста, у нас тут как раз Николай II на отдыхе…
К счастью, очередь узнала его раньше, чем медсестра, и со всех сторон закричали, что это артист, из фильма «Адьютант его превосходительства»!». После этого справку ему выдали без проблем.
Ну, а Андрей Миронов в кафе так и не появился, мне так и не довелось в те дни с ним пообщаться, а вскоре его не стало.
И ещё один интересный момент из области моих встреч с незаурядными и знаменитыми людьми. Я как-то обратил внимание, что во время наших с женой многочисленных поездок по стране и по миру мне довелось встретить почти всю военную верхушку Третьего Рейха из фильма «17 мгновений весны».
Так будучи, примерно в 1980 году в Москве, мы с супругой отправились на новый Арбат, чтобы, поскольку у нас в Минске наблюдался дефицит многих товаров, приобрести там некоторые вещи для себя, для дочки, для дома, для семьи. И в одном ново-арбатском магазине на втором этаже, в отделе женской одежды прямо рядом с собой я увидел «Бормана», который как-то очень послушно и покорно ходил от прилавка к прилавку за красивой молодой женщиной и тёплым влюблённым взглядом неотрывно смотрел на неё. Я даже удивился тогда, насколько этот талантливый человек, автор и исполнитель более 300 песен, поэт, киноактёр, писатель и журналист, киносценарист, драматург, художник, и бард, один из основоположников жанра авторской, туристской песни, член Союза журналистов и Союза композиторов СССР, Юрий Визбор, скромен и незаметен.
В середине 1980-х годов мы с Людой приехали в город Днепропетровск, где я когда-то проходил службу, а она училась в театральном училище, где мы впервые с ней встретились, узнали друг друга и полюбили. Мы навестили её училище, штаб моей 22-й гвардейской танковой дивизии, побывали в гостях у её педагога Нелли Михайловны Пинской, забрали в сберкассе Людины накопления с 1975 года в сумме 34 рубля, 20 копеек, побродили по улицам нашего, такого родного, города, посетили места, где мы любили раньше вместе бывать и зашли перекусить в диетическое кафе «Сказка», в которое Люда любила забегать после занятий в её далёкие студенческие годы. И хоть было самое обеденное время, в кафе было немноголюдно, то есть, судя по всему, немногие современные жители Днепропетровска в то время были на диете. Мы сели за столик, я непроизвольно стал смотреть по сторонам и, вдруг, меня, словно ударило током. За столиком, находившимся рядом с нами, одиноко сидел самый настоящий, самый живой «Гимлер», правда не в эссэсовской форме и без характерных его усиков и пенсне…
Да, рядом с нами за столиком в диетическом кафе сидел актёр театра и кино, Народный артист Российской Федерации Николай Прокопович. Очевидно, его театр в это время был здесь на гастролях и он, судя по всему, поклонник диетической кухни, заскочил сюда перекусить перед спектаклем. Думаю, что среди немногочисленных посетителей кафе его узнал только я. К нему не подходили за автографом, не просили сфотографироваться, не приглашали за свой столик. И я тоже решил не тревожить мирно обедающего артиста.
Позже я узнал, что Николай Константинович в 1943 году, был призван в ряды РККА (Рабоче-Крестьянской Красной Армии), прошёл боевой путь до самого конца войны, в апреле 1945 года в Германии был ранен, войну закончил в госпитале под Берлином в звании старшего сержанта, награждён медалью «За победу над Германией» и орденом «Отечественной войны». Что, вернувшись после госпиталя в Москву, он поступил в Школу-студию МХАТ, работал во многих московских театрах, и 20 лет отработал в Театре имени Моссовета. Ко всему этому, он, как известно, много снимался в кино. В его кинокопилке более 40 фильмов, наиболее заметные из которых – «Путь в Сатурн» и Конец «Сатурна», «Щит и меч», «Ошибка резидента» и все последующие 3 серии этой «резидентуры», а так же – «Семнадцать мгновений весны» и все последующие 12 серий похождений Исаева-Штирлица…
И когда я теперь пересматриваю все эти замечательные старые фильмы на ум сразу приходят и днепропетровское диетическое кафе «Сказка», и один из «печально знаменитых главарей фашистской верхушки», тихо сидящий себе за соседним столиком, немного усталый и добродушный, и как-то очень мирно и с удовольствием поедающий паровые морковные котлеты.
Теперь мне придётся немного забежать вперёд. Так в году, кажется, в 2001 в США на гастроли прибыл лично «оберштумбанфюррер СС, шеф Гестапо» Леонид Броневой. А в то время в месте нашего проживания, в городе Олбани, столице штата Нью Йорк, мы сообща создали русский клуб «Спутник», в задачи которого входило и организация концертов заезжих звёзд из России. Однажды Председателю нашего клуба, Яну Бабиченко позвонил из Нью-Йорка кто-то из знакомых, с кем он был связан по вопросам организации концертов и предложил принять для проведения концерта актёра театра и кино, Народного артиста СССР, Лауреата Государственных премий, полного кавалера ордена «За заслуги перед Отечеством» Леонида Сергеевича Броневого.
Кстати, гораздо позже из средств массовой информации я узнал о происхождении его столь суровой и грозной фамилии. Оказывается, это и не фамилия вовсе, а прозвище, которое получили когда-то его отец и дядя. А дело в том, что у одного одесского кондитера по имени Иосиф было трое сыновей, которые должны были унаследовать прибыльное отцовское дело. И, может быть, так бы и случилось, если бы не революция, после которой власть в городе стала меняться, словно в кинофильмах «Свадьба в Малиновке», «Зелёный фургон» или «Бумбараш». Один из трёх братьев, то есть, дядя Леонида Сергеевича, стал красногвардейцем и во время уличного боя в одиночку пошёл на вражеский белогвардейский броневик, прикрывавший одесский вокзал. Эту грозную боевую машину парень подбил и уничтожил, но сам при этом погиб. С тех пор родных героя стали называть «бронированными» или «броневыми», и прозвище это так плотно к ним приклеилось, что вскоре заменило им всем фамилию Факторович.
Мы все полюбили этого замечательного актёра за его роли конферансье Велюрова в фильме «Покровские ворота» и за его замечательную работу по созданию яркого и запоминающегося образа хитрого, коварного и жестокого шефа гестапо Мюллера из кинофильма «17 мгновений весны».
Но, как оказалось, на самом деле Леонид Сергеевич был не таким уж «броневым» и железным человеком, а оказался он человеком мягким, не очень практичным, и я бы даже сказал, беззащитным и очень ранимым. Он прилетел в Америку по приглашению «импресарио» из Калифорнии, Эммануила Глейзера, который, как мне сказали, до переезда в Америку был далёк от мира искусства и, вроде бы, занимался поставками каких-то медикаментов. По другой информации он и в СССР был близок к искусству. У нас в США он устраивал гастроли Михаилу Жванецкому, Валерию Золотухину и Вениамину Смехову. Броневой рассказывал, что почувствовав его непрактичность и беззащитность, этот импресарио не занимался его размещением в гостиницах, не заботился о питании, и не заплатил ему за 19 отработанных концертов, то есть, по сути, ограбил его со страшной силой. Броневому приходилось ночевать у кого-то из зрителей, кто забирал его к себе после концерта, питаться, чем угостят, а когда он, не выдержав, после одного из скандальных разговоров со своим «импресарио», попытался позвонить в Москву, тот не позволил ему это сделать, применив даже физическую силу. Тогда председатель нашего клуба сам поехал в Нью-Йорк и привёз его к нам в Олбани. И когда Леонид Сергеевич нам рассказывал обо всех своих мытарствах во время этих своих американских гастролей, то он плакал.
Он выступил у нас с концертом, который, к слову сказать, прошёл не очень удачно, возможно потному, что артист был очень расстроенным, уставшим, раздавленным и потерянным, но зато больше недели прожил в доме Бабиченко, смог, как говорится, отогреться, отоспаться и прийти в себя. Импресарио Глейзер даже приезжал за ним в Олбани, пытаясь «отбить» его и забрать назад, чтобы продолжить их «концертное турне», ссылаясь на то, что у него уже заказаны залы и если он понесёт убытки, то будет судить всех виновников за срыв концертов, а самого Броневого за невыполнение контракта и не позволит ему до суда уехать домой.
Тогда представители нашего клуба, включая меня, встретились с ним и, как говорится, поговорили «по душам», предупредив, что если он не успокоится и не оставит артиста в покое, то ему ещё до всяких судов с Броневым, придётся самому разбираться с полицией. Надо сказать, что во время всей этой встречи сам Леонид Сергеевич прятался в глубине, приютившего его, дома и дрожал как осиновый лист. После беседы незадачливый импресарио, чертыхаясь и грозя всем подряд всеми карами, всё-таки убрался восвояси, а Броневого отвезли в JFK, где он в возбуждённом и нервном состоянии дожидался посадки, пока его, наконец-то, не проводили в самолёт. Надо сказать, что на посадку Леонид Сергеевич шёл с огромной опаской. Очевидно, ему казалось, что вот сейчас в зал отлёта ворвётся этот самый импресарио Глейзер и утащит его опять в какой-нибудь Сан Франциско. И пока он не прошёл паспортный контроль и не скрылся в переходе, ведущем к самолёту, он всё время оглядывался, нервно подёргивая шеей, точно так же, как «герой» его известного экранного образа из культового кинофильма «17 мгновений весны»… Короче, после всех мытарств он, наконец-то с огромной радостью и облегчением улетел домой, в Москву, где его ждали его родные и заслуженный им почёт, уважение и любовь зрителей. Больше, как я знаю, до конца своих дней Леонид Сергеевич в Америку не ездил.
Я помню, я должен был поднести какой-то только что написанный нами текстовой материал актёру Виктору Синайскому, который выступал в сборном концерте в Минском Дворце спорта. На вахте со служебного входа меня пропустили по пропуску, оставленному Виктором, я вошёл в гримёрную, а он как раз готовился к выходу на сцену и попросил меня подождать, пока он выступит. Я решил прогуляться по закулисному коридору дворца спорта, увидел молдавскую певицу Марию Кодряну, певицу Ксению Георгиади, кого-то ещё, потом, прогуливаясь, прошёл в конец коридора, почти под лестницу и вдруг услышал в самом углу какой-то шорох и тихий, приглушённый, почти шёпотом, разговор. Я повернул голову и увидел, (да простят меня покойные) Людмилу Сенчину и Иосифа Кобзона, которые стояли в этом затемнённом углу, слегка обнявшись и словно два влюблённых подростка о чём-то романтично и, как мне показалось, слегка возвышенно разговаривали. Они на меня не обратили никакого внимания, да, собственно говоря, они ничего предосудительного и не делали, но я поспешил тут же ретироваться, отметив про себя, что красивая и обаятельная певица Сенчина, кроме Игоря Талькова и Первого секретаря Ленинградского Обкома Романова, о чём в то время ходило немало сплетен, сразила сердце ещё одного такого известного и популярного певца, как Кобзон.
Говоря о других встречах на расстоянии, то мне повезло увидеть, пусть даже издалека многих других моих кумиров. Так в начале восьмидесятых мы с Людой прогуливались по Запорожью и подойдя к гостинице «Интурист» у входа в гостиницу увидели одиноко стоящего на ступеньках актёра Александра Пороховщикова. Мы с Людой как-то непроизвольно оба ему улыбнулись, и он, заметив нашу реакцию, очень тепло и по-дружески улыбнулся в ответ.
А как-то раз на отдыхе в Прибалтике, в кафе самообслуживания Юля показала пальцем на невысокого невыразительного лысоватого дяденьку, стоявшего в очереди с подносом и громко сказала «Толстый Волк»! Дяденька обернулся на голос дочери и это, действительно оказался «Толстый Волк» из кинофильма «Красная Шапочка», актёр театра и кино, Народный артист СССР Николай Николаевич Трофимов. Все присутствующие тоже обернулись на эту реплику Юли и в столовой наступила тишина, а потом неожиданно раздались аплодисменты. Николай Николаевич, смущённо стоял с подносом в руках у стойки раздачи, повернувшись лицом к обеденному залу и, благодарно улыбаясь, низко кланялся.
Людина мама лежала в московской больнице, и мы приехали её навестить. На второй день я вышел в город, чтобы купить для тёщи каких-нибудь фруктов и добрёл до овощного магазина, кажется, в одной из сталинских высоток и встал в очередь за апельсинами. Передо мной стоял высокий седоватый мужчина в чёрном кожаном плаще. Когда подошла его очередь и он заговорил с продавщицей, мне этот голос показался очень знакомым, я слегка заглянул в лицо мужчине и узнал в нём «разведчика Крамера» из кинофильмов «Путь в Сатурн» и «Конец Сатурна», актёра театра и кино, Заслуженного артиста РСФСР Михаила Волкова. Что в то время он, ленинградец, делал в Москве, я не знаю, скорей всего, опять снимался в каком-нибудь фильме. Он взял пакет с апельсинами и твёрдой офицерской походкой вышел из магазина. Подошла моя очередь, но я, слегка опешив, от этой «встречи» не сразу сообразил, чего от меня хочет продавщица, спрашивающая, что именно мне отпустить и так и не узнавшая в своём покупателе советского разведчика капитана Крылова.
Ещё издалека я видел красавицу Ию Савину, прогуливающуюся по улицам Минска под руку с какой-то подругой, и Георгия Вицина, скромно покупающего газету в киоске на улице Немига, Алису Фрейндлих и Владислава Стржельчика, улетающих из Шереметьева на гастроли в Германию, тогда я просто поразился, насколько Алиса Бруновна, на самом деле невысокая, хрупкая и не очень заметная в обычной жизни женщина, умеет талантливо преображаться в самых обаятельных и соблазнительных красавиц.
А уже живя в Америке, мы с дочкой однажды возвращались из Нью-Йорка и в вагон вошла группа людей, как мы позже узнали, возвращавшихся со съезда последователей Церкви сайентологии. Один из вошедших подсел к нам и провёл с нами беседу на тему вступления в их ряды. Я слышал об этом течении, знал, что его последователями являются актёры Том Круз, Джон Траволта, Вилл Смит, Дастин Хоффман, Дженнифер Лопес и другие известные личности, но мы с дочкой к этому вопросу интереса не проявили и наш собеседник вежливо удалился.
И вдруг я увидел в купе рядом с нами известную американскую актрису высокую и красивую Уму Турман. Она проходила мимо нас, дочка её окликнула, она присела к нам на скамейку, и мы слегка разговорились. Она была приветлива, естественна, скромна и доброжелательна. Она тоже ехала с этого же съезда сайентологов. Во время разговора я, в частности, спросил её, знает ли она, что у нас в России есть очень популярная музыкальная группа, названная её именем. Она сказала, что слышала об этом, но она никогда не видела их выступлений и не слышала их песен. Мы пообещали прислать ей их альбом, и она продиктовала нам адрес своего почтового ящика. Мы поблагодарили Уму за беседу, и она упругой походкой величественно пошла к своим сайентологам, а я потом очень жалел, что не догадался с ней на память сфотографироваться.
А в один жаркий летний день, провожая в аэропорту JFK в Нью-Йорке на рейс Аэрофлота маму хоккеиста детройтской хоккейной команды Red Wings, моего друга Максима Кузнецова, я увидел, в то время, посла СССР в США, ныне Министра иностранных дел, Героя Труда РСФСР Сергея Лаврова, в короткой маечке и шортах. Он провожал в Москву кого-то из своих, а я, тогда глядя на него, почему-то вспомнил фразу тётки Марины из нашего лауреатского монолога: «Если у них профессор в трусах, то в чём же тогда студенты ходют».
kackad.press 