КАРЬЕРА ГЕНЕРАЛА КОРРЕА

На стене гостиной в доме отставного генерала Мигеля Корреа в Помпано-Бич (Флорида) висит взятая в рамку фотография. Лица все знакомые: президент Трамп, американские участники переговоров, завершившихся подписанием в 2020 году Соглашений Авраама между Израилем и рядом арабских стран, автором которого был генерал-майор Корреа, специальный советник национальной безопасности США по Ближнему Востоку и Северной Африке.

«Кто бы мог представить, – говорит генерал Корреа, – что в один исторический момент какой-то пуэрториканский коротышка окажется в Овальном кабинете». И всякий раз, рассказывая о своей жизни, он возвращается к этому эпизоду, чтобы показать, какой путь он и его семья проделали, начиная с города Каролина в Пуэрто-Рико, с самого его рождения 54 года назад.

Первое большое интервью о своей жизни Мигель Корреа дал только недавно корреспондентке вебсайта The Jewish Insider Гэбби Дойч (Gabby Deutch). Почему такое внимание к его персоне? Не только потому, что его впечатляющая карьера является реальным воплощением американского успеха для представителя меньшинства, но и потому что Корреа в буквальном смысле слова вписал свое имя в историю. Именно он придумал название для договоренностей, ознаменовавших исторический прорыв в израильско-арабских отношениях, – Соглашения Авраама, – связав воедино три авраамические религии: иудаизм, ислам и христианство.

«Мой отец по сути вдолбил все эти культуры в наше сознание, – говорит Корреа, – и я думаю, что это помогло мне придти к тому, кем я сейчас стал». За каждым поворотом его карьеры именно родители были движущей силой. Они словно спрашивали своих детей: «Ну, а каким будет твой вклад в американский эксперимент?»

Шла вьетнамская война, рассказывает Корреа, и мой отец заволновался: «Похоже, что мне надо послужить». Для начала он выбрал континентальные Соединенные Штаты, наш «дивный новый мир», как он его называл. И вот Корреа-старший поступил на службу инженером в Федеральное дорожное управление. Сначала он отправился в Калифорнию, а потом в Нью-Мексико, в город Санта-Фе. Местные латинос именовали нас, вспоминает генерал Корреа, «морскими мексиканцами» (saltwater Mexicans). Мы очень хорошо общались с ними, умению располагать к себе я научился еще в Пуэрто-Рико, а отец вообще мог разговорить любого.

В 1980 году подоспело новое назначение: Кувейт. Отец, любитель приключений, только порадовался: «А почему нет? Вперед». Ему предстояло работать в посольстве США и проектировать в стране дороги. Это случилось вскоре после того, как в Иране американское посольство было захвачено экстремистами, и поэтому Корреа-старший сначала отправился в Кувейт один; жена и трое детей присоединились к нему через шесть месяцев.

Для неформального общения американские дипломаты предпочитали компанию соотечественников. Но для семейства Корреа было интересно познакомиться с арабской культурой. Кувейтцы стали приглашать их в гости, в том числе на свадьбы. Для них было новым то, что Мигель с отцом и братьями должны были праздновать в обществе мужчин, а его мать, которая работала учительницей в международной школе, – в обществе женшин. Сыграло свою роль и то, что отец внешне отличался от других американцев, да и говорил с акцентом. Это еще более располагало к нему его арабских друзей. «Нам платили не для того, чтобы мы общались с европейцами и американцами, – объяснял генерал Корреа журналистке из The Jewish Insider. – Нам было необходимо установить взаимопонимание с местными и здесь, и в других странах». И эту этику он с успехом применял, когда и сам работал в посольстве США в Абу-Даби.

Восемь лет провели Корреа в Кувейте и были свидетелями многих политических потрясений: ирано-иракской войны, войны Израиля с Ливаном, теракта против посольства США в Бейруте. «Я мог находиться на одном из островов Кувейта и наблюдать оттуда фейерверки между Ираном и Ираком». А говоря о взрыве, разрушившем посольство, он только и показал жестом, чего это стоило. Не случайно, когда его самого во время службы в армии стали привлекать к международным миссиям, он даже попытался скрыть свое знание арабского – пусть лучше посылают куда-нибудь побезопаснее, – но из этого ничего не получилось.

Восьмой и девятый классы Корреа окончил в Американской школе в Кувейте, в которой обучались дети дипломатов и состоятельных кувейтцев. И это там он выучил арабский язык и познакомился с исламом. Именно там он и услышал впервые об Израиле. И это было нечто.

«Первые три-четыре дня каждого семестра мы проводили так. Перед нами были учебники, и стоял учитель. И еще была инструкция министерства образования, предписывавшая, какие части книги надо изъять». Вооруженный ножницами и фломастером, учитель прочесывал учебники, выискивая оскорбительный язык и неподобающие картинки. Все изображения пророка Мухаммеда вырезались. Карты, показывавшие Израиль, закрашивались темным цветом.

«Все, что имело отношение к Израилю, либо замазывалось фломастером, либо страница выдиралась целиком, если текст отражал точку зрения Запада». Под последней имелось в виду, что эта страна описывалась иначе, чем незаконное сионистское образование, оккупирующее землю Палестины. «Короче, это был такой на сто процентов односторонний взгляд: то, что произошло, было геноцидом, Израиль изгнад палестинцев, и точка». А палестинские друзья рассказывали Корреа о том, как их дедушек и бабушек вытолкали из Израиля, и о том, что Арабская Лига его бойкотирует, а у таких компаний, как Coca Cola и Revlon, ничего покупать нельзя, – в обшем юному Корреа все это казалось вполне правильным. Раз правительство так приказывает, значит, никаких сомнений.

Но прошло два года, и Мигель Корреа, приехавший учиться в школу Pine Crest, Лодердейл, Флорида, впервые увидел живых евреев. Он поселился в общежитии, зашел в комнату к другу и увидел там израильский флаг. Мгновенной его реакцией было – как это у него нет рогов? Грег Волд, у которого корреспондентка The Jewish Insider Гэбби Дойч взяла телефонное интервью, сказал, что в их школе было довольно много ребят, приехавших с Ближнего Востока, причем не обязательно ближневосточного происхождения, но и детей тех, чьи родители жили там по характеру своей работы. «Мы там много чего обсуждали между собой, – заметил Волд, имея в виду и общую ближневосточную нестабильность, и Ливанскую войну. – Я, видимо, и вывесил флаг у себя в комнате, чтобы подчеркнуть, под каким углом я смотрю на все на это».

Так у Корреа произошел поворот в его представлении о мире – он понял, как смотреть на него под еврейским углом зрения. Ну и заодно узнал о Холокосте (раньше и слыхом не слыхивал), познакомился с теми, кто его пережил, обзавелся друзьями-евреями. «Сначала я полюбил арабскую культуру, – восклицает Корреа. – Теперь я полюбил культуру еврейскую. Мать честная! Куда ни глянь, на все две перспективы! Гордиев узел, да и только».

Зимой 1991 года Мигель Корреа, солдат 101-й воздушно-десантной дивизии, участвует в операции «Буря в пустыне». Далее он попадает на Синай в составе многонациональных сил и наблюдателей ООН, обеспечивающих соблюдение мирного договора между Израилем и Египтом. Тогда он как раз загорелся желанием узнать о войнах, которые пришлось вести Израилю. И о том, какова была роль в его истории Голды Меир, выросшей в Висконсине. «Я едва ли не молился, чтобы, когда придет мой час и я окажусь у алмазных врат, мне бы довелось посидеть и поговорить с этой невероятной женщиной».

Корреа еще долго пришлось помотаться по миру (особенно экзотичной была работа инструктором на Аляске – «На лыжах я мог обогнать кого угодно. Все только удивлялись: “И откуда только здесь взялся этот пуэрториканец…”), а в 2017 году он прибыл в Абу-Даби. Теперь он был военным атташе в американском посольстве и отвечал за развитие военного сотрудничества между США и ОАЭ, в том числе за обучение эмиратского спецназа. Юсеф аль-Отайба, посол Эмиратов в Вашингтоне, так оценивает деятельность Корреа: «Он прилагает максимум усилий для того, чтобы понять нас, усвоить культуру, изучить наши ценности. Это не просто чиновник, действующий строго по протоколу. Не только бизнес. Он на самом деле любит нашу культуру».

А вот мнение самого Корреа: «Я ведь мог общаться с высшими генералами Эмиратов на их языке, и тогда им пришло в голову: надо же, этот парень – настоящий генерал, не генерал при посольстве». И, так же, как и его отец, Мигель Корреа вовсе не считал, что дипломаты все знают лучше. Впоследствии это ему еще аукнется.

В августе 2017 года, когда генерал Корреа был дома, он получил тревожный звонок о том, что военный вертолет ОАЭ потерпел крушение в Йемене, выполняя боевое задание против «аль-Каеды». Трое военнослужащих погибли, и семеро были ранены. Корреа возглавил спасательную операцию и направил медиков американского спецназа к месту крушения вертолета для оказания первой помощи и последующей эвакуации жертв на десантный корабль USS Bataan в Аденском заливе, где выжившие были прооперированы. После этого все они при активном участии Корреа, который посредничал в переговорах между лидерами эмиратов и Пентагоном, были вывезены в американский военный госпиталь в городе Ландштуль в Германии. «Мы делали все со скоростью света, и я не ждал, пока с этим управятся штабные, – вспоминает Корреа. – Когда я делал эти звонки, то в мыслях было одно – пусть все получится, потому как если сорвется, мне это потом припомнят».

И так оказалось, что одним из спасенных военных оказался племянник наследного принца Мухаммада ибн Заида аль-Хамдана. В результате генерал Корреа стал в Эмиратах истинным героем. Министр иностранных дел ОАЭ сказал позднее президенту Трампу: «Этот генерал сейчас член моей семьи». Мы гордимся нашим генералом, ответил американский президент. Но успех Корреа вызвал ревность у некоторых его коллег-дипломатов. Сам он рассматривал свою миссию как продолжение его тесных личных отношений с эмиратскими собеседниками. «Вот что партнеры делают друг для друга. Именно то, что эти отношения оказались такими сильными, стало источником зависти».

20 января 2022 года английская Daily Mail напечатала статью, в которой описала скандал, разразившийся в связи с обвинениями в адрес посла США в Абу-Даби Стивена Бонди, что он неоднократно допускал расистские высказывания по отношению к арабам. Затронут был, в числе прочего, и конфликт по рабочим вопросам, имевший место между Бонди (когда тот еще был поверенным в делах) и Корреа. Наконец в апреле 2019 года Бонди обвинил генерала в том, что тот устанавливает связи с эмиратскими деятелями без санкции своего гражданского куратора. В результате Корреа покинул свой пост и вернулся в Вашингтон.

Теперь он был в Пентагоне. Между тем работа над проектом будущих Соглашений Авраама уже шла, и в Совете национальной безопасности США знавшие Корреа сотрудники Роберт Гринвэй, старший директор по делам Ближнего Востока и Северной Африки, и Виктория Коутс, заместитель cоветника Президента по национальной безопасности, были уверены, что столь популярный в ОАЭ американский военный будет полезным добавлением к их команде. Но его переход затянулся почти на год. Это заняло так много времени, сказала Коутс, из-за всяких расследований, абсолютно пустопорожних и закончившихся ничем.

Окончательное решение о включении Мигеля Корреа в американскую команду, готовившую договоренности между Израилем и несколькими арабскими странами, было принято после ходатайства посла ОАЭ в США Юсефа аль-Отайбы. Он так и сказал Джареду Кушнеру, зятю и советнику президента Трампа, что американец, которому в Эмиратах доверяют более всех других, уже работает в Белом Доме.

Препятствием на пути к будущим Соглашениям Авраама оказался обнародованный в январе 2020 года план президента Трампа по ближневосточному урегулированию, который получил название «Сделка века». Палестинцы отвергли этот план, увидев в нем попытку аннексировать находящиеся под контролем Израиля территории Западного Берега. В июне 2020 года посол ОАЭ Отайба написал статью для израильской газеты Yedioth Ahronoth, в которой заявил, что подобная аннексия «серьезно отбросит назад улучшение отношений с арабским миром». Он также предложил израильтянам взвесить взамен то, что им принесет отказ от «Сделки века», – повышенную безопасность, прямые связи, расширение рынков, растущее признание.

2 июля Отайба поговорил по телефону с помощником Кушнера Ави Берковицем. Они обсуждали, какие необходимо сделать шаги, чтобы предотвратить аннексию. Последовали новые переговоры. «За эти четыре недели, – сказал эмиратский дипломат журналистке Гэбби Дойч, – я потратил на переговоры и встречи с ними (Кушнером, Берковицем и Корреа) больше времени, чем общению с моей семьей».

Затем Корреа сотоварищи отправились на Ближний Восток. «Иметь с собой кого-то, кто имел реальный опыт работы в этих местах, совершенно определенно укрепило доверие между сторонами и было чрезвычайно полезно», – сказал Берковиц. Что касается Израиля, говорит Корреа, «Ави и Джаред могли надавить, чтобы добиться согласия. Это было нелегко. Я, откровенно говоря, был тут не очень полезен, зато арабскую сторону они понимали не очень».

Переговоры были тяжелыми. «Я бы лучше прогулялся в нижнем белье по Фаллудже и по Багдаду, чем находиться тогда в Вашингтоне. Не знаю, как я вообще это выдержал. Одна сторона собирается уходить, другая тут же, нет-нет-нет, это только шутка. Давай иди обратно, я тебе массаж сделаю. А что, если сделать так? Давай вместе поищем».

13 августа 2020 года соглашение было достигнуто. Осталось договориться только об одном: как их назвать. Перебирались несколько вариантов: Camp David II, the North Lawn Accords, the South Lawn Accords, Trump Accords… Зять Трампа Кушнер ломал голову над тем, как сделать что-нибудь со словами Future или Forward. И тут Корреа осенило, словно само соскочило с языка, – Abraham Accords! Соглашения Авраама! Это объединяет все три религии и понятно всем народам.

«Идеально! – так отреагировал посол ОАЭ Отайба. – Лучшего нам не найти».

Последнее слово, естественно, было за президентом. «Окей, как мы это назовем?» – спросил Трамп. Все посмотрели на меня, рассказывает Корреа. «Сэр, господин президент, – сказал я. – Это Соглашения Авраама». Почему, спросил Трамп, и все наперебой стали объяснять…

И еще одно уточнение. Именно по настоянию Корреа в названии было принято множественное число. Таким образом подразумевалось, что к ним присоединятся и другие арабские страны, которые сочтут возможным сделать этот шаг, не дожидаясь, пока будет урегулирован израильско-палестинский конфликт. Расчет оказался верным – в октябре согласился нормализовать отношения с еврейским государством Судан, и в декабре были восстановлены дипломатические связи с Марокко.

«Я не могу сказать, что я лично как бы без ума от Соглашений Авраама, – признает Корреа. – Они не идеальны. Но сегодня дела обстоят гораздо лучше, потому что сейчас арабы, точнее некоторые арабы, лучше понимают израильтян, а израильтяне лучше понимают арабов. Рассуждали ведь как: когда все, кроме палестинцев, признают израильское государство, то в каком положении окажутся палестинцы… Им останется только одно – тоже принять Соглашения, иначе они будут жить на острове».

С октября 2021 года генерал-майор в отставке Мигель Корреа работает старшим партнером в инвестиционном фонде Affinity Partners, который возглавляет Джаред Кушнер. Корреа по-прежнему является частым гостем в Эмиратах, где его всегда встречают с почетом, едва ли не с красным ковром.