ЕСЛИ ЗАВТРА ВОЙНА

Говорят, под Новый год сбывается даже то, что в течении всего года совершенно не могло произойти. Видимо, именно этой идеей руководствуется Путин, пытаясь «сбыть» коллективному Западу угрозу полномасштабного вторжения в Украину. Насколько она реальна?

Сразу следует обозначить: автор этих строк – никоим образом не военный эксперт, поэтому разбирать передвижения войск, ссылаться на жутко секретную карту со стрелочками и квадратиками, якобы полученную немецкой газетой Bild непосредственно из российского Генштаба, и делать умное лицо, рассуждая о количестве и качестве вооружений, в данном материале не намерен. Придётся ограничиться тем, в чём, согласно полученному много лет назад диплому, автор более-менее разбирается: в политологии и международных отношениях.

«Хоть немного ещё постою на краю»

В том разделе науки политологии, который занимается международной политикой, существует такое понятие: балансирование на краю – по-английски, brinkmanship game. Это такая дипломатическая стратегия, которая подразумевает, что одна из сторон переговоров подталкивает события к нежелательному (а порой и просто катастрофическому) для всех исходу. Делается это в расчёте на то, что в последний момент другая сторона «сморгнёт» – пойдёт на уступки ради самосохранения.

Для более полной и эффективной реализации подобной стратегии предпринимается демонстрация огромных потерь, которые понесёт противная сторона, если угроза будет выполнена. Через СМИ и, в наше время, социальные сети демонстрируется возможный результат подобной игры, при котором одна из сторон избегает катастрофы, а другая – получает односторонние выгоды. Как правило, дипломаты под «катастрофической развязкой» понимают начало военных действий, поэтому концепция балансирования на краю применяется именно для обозначения политики, направленной на нагнетание военной угрозы.

На сегодняшний день (да и, признаться, не в первый уже раз), поведение Кремля – это просто классическая иллюстрация выполнения brinkmanship game с элементами так называемой «теории сумасшедшего» (madman theory) – ещё одной дипломатической стратегии, суть которой заключается в желании убедить своих противников (в нашем случае – коллективный Запад) в том, что они имеют дело с опасным, непредсказуемым психопатом, способным на любые неадекватные поступки. Типа рассказов о том, что во время аннексии Крыма было приведено в боевую готовность ядерное оружие, или криков о том, что «вы все сдохнете, а мы попадём в рай». Западных лидеров склоняют к мысли, что, вызвав гнев Путина или введя его в стрессовое состояние, они могут получить совершенно нерациональную, непропорциональную «ответочку», которая как раз и приведёт к катастрофической развязке – то есть, к войне, возможно – к ядерной. Противники, таким образом, вынуждены контролировать собственное поведение, опасаясь «психа с пистолетом» – именно так вела себя, например, Ангела Меркель, говорившая, что «Путин неадекватен, он живёт в своём собственном мире» и при этом делавшая ему уступку за уступкой, пребывая в абсолютной уверенности, что этим спасает мир от апокалипсиса. Но это всё – теоретически.

«Я сам обманываться рад»

«Теория сумасшедшего» в сочетании с балансированием на грани базируется на основах концепции «рациональной иррациональности», введённой в обиход в 50-х годах ХХ века. Она подчёркивает, что при невысокой цене ошибочных убеждений, люди ослабляют свои интеллектуальные стандарты и легче поддаются влиянию ошибочных соображений и эмоциональных призывов.

Иначе говоря, это не люди сознательно стремятся верить в неправильные вещи – они просто перестают прикладывать интеллектуальные усилия, чтобы открыть свой разум для фактов, возможно, противоречащих их представлениям, верованиям или убеждениям.

В политике, в рамках концепции рациональной иррациональности, лидеры государств могут эффективно добиваться своих целей, если создадут некий нарратив и убедят соперников, что они настолько иррациональны, что могут начать войну, не имеющую ни малейшего смысла с точки зрения разумных национальных интересов. Хороший тому пример – поведение Никиты Хрущёва во время Карибского кризиса.

Поведение нынешнего кремлёвского хозяина также укладывается в modus operandi рациональной иррациональности: он постоянно демонстрирует готовность к нерациональным действиям, не несущим выгоды его государству, а причиняющий, наоборот, немалый ущерб – но ущерб всем, в случае начала войны. Он также показывает, что расходы могут быть совершенно напрасными, если войны не будет, а значит – подводит к мысли, что никто не потерпел бы подобного ущерба, если бы в самом деле не планировал войны. Эдакая дихотомия двоемыслия.

Стратегия балансирования на грани войны, как правило, используется для достижения одной из трёх взаимосвязанных целей:

1. Не допустить выполнения соперником его обязательств: в российском варианте, такой целью можно считать недопущение сближения Украины и Грузии с НАТО и, тем более, вступления этих стран в Альянс.

2. Принудить противника пойти на уступки – а таковых уступок, которых хочет добиться Кремль, даже слишком много: от признания легитимности Л/ДНР и «федеральных» изменений в украинской Конституции до возвращения Украины «под крыло» России в каком бы то ни было виде – от вассального государства до «СССР-2» или «малороссийской губернии».

3. Опозорить или ослабить противника. Путин разочаровался в Зеленском, и теперь желает смены украинского руководства. Для этого он постоянно создаёт ситуации, в которых любые ответы нынешних украинских властей могут вести к тем или иным локальным политическим потерям.

Хорошо забытое старое

На самом деле, Путин не изобрёл велосипед. Brinkmanship game весьма подробно изложена в теории игр и изучена дипломатами многих стран ещё во времена Холодной войны. Методы её применения были изучены на примере упомянутого уже Карибского кризиса 1962 года, а также многих антитеррористических операций – в первую очередь, израильских, а в наше время – на примерах иранской и северокорейской ядерных программ.

Но, если все понимают, что это всё – рискованная, опасная, но всё-таки игра, то почему же западные лидеры так искренне высказывают обеспокоенность?

Проблема балансирования на грани войны заключается в том, что в международной политике есть и ещё одна устойчивая концепция. Она называется «стратегическая фривольность», её типичным примером считается период, предшествовавший Первой Мировой войне.

В 1914 году, после успешного мирного урегулирования танжерского, марокканского и боснийского кризисов, в умах множества дипломатов и руководителей стран укоренилась мысль о том, что «мелкие пакости» в европейской внешней политике – безопасны и даже нормальны, особенно – если они могут принести дополнительные баллы во внутриполитической или националистической борьбе. Европейские лидеры, проявляя эту самую фривольность, начали провоцировать друг друга по мелким вопросам, не имевших, по сути, особого значения ни для одной из стран. Результатом такого поведения стало то, что в мире дипломатов, привыкших к миру, стало принято искать краткосрочную тактическую выгоду, не обращая внимания на порождённые их действиями долгосрочные риски.

Однако, согласно с известным выражением Генри Киссинджера, «история рано или поздно наказывает за стратегическую фривольность». В 1914 году расплата пришла, когда государственные деятели Европы оказались не в состоянии удержать под контролем тактические ходы военных, у которых имелись свои собственные стратегические разработки, не согласованные с дипломатами. В результате, неторопливым и привыкшим к миру дипломатам не хватило месяца в разгар отпускного сезона, чтобы урегулировать новый кризис (а именно – сербский) так, как были урегулированы предыдущие. Именно так началась Первая Мировая война, приведшая, после поражения и национального унижения Германии, к появлению нацистов и Гитлера, и, как результат – ко Второй Мировой.

Так вот: понимание концепции стратегической фривольности приводит к пониманию усиления рисков модели балансирования на грани войны с элементами теории сумасшедшего. Иначе выражаясь: привыкшим высказывать «серьёзную обеспокоенность» мировым дипломатам, опять может не хватить времени. И опять – в рождественско-новогодний, отпускной сезон. У военных опять могут оказаться свои планы.

7 декабря, после встречи Путина и Байдена, в Белом доме сообщили о готовящихся «активных, ясных» ответах на возможную эскалацию конфликта. В случае вторжения российских сил на Украину США с союзниками рассматривают вариант полной изоляции России от мировой финансовой системы с последствиями для бизнеса и населения. Также в Вашингтоне ожидают, что «Северный поток-2» будет остановлен.