Posted by (Продолжение. Начало в #622)
В том же 1985 году через Министерство культуры к нам обратился артист разговорного жанра, конферансье вокально-инструментального ансамбля «Сябры» Гомельской филармонии Борис Блиндер. От Министерства культуры БССР он был делегирован на Первый Всесоюзный конкурс эстрады по речевым жанрам. Стали думать, что же ему написать к этому конкурсу. Хотелось сказать о чем-то важном и серьезном, но просто, доступно и смешно. И тогда нами был придуман и написан монолог «Спокойной жизни, малыши».
Представьте себе обычный, интеллигентный слегка растерянный молодой человек на время подменяет свою супругу, работающую в детском саду воспитателем, и остается «один на один» с любознательными и озорными детьми, где у них и происходит разговор о самом важном и наболевшем. О их «нелегкой» детской жизни, о дружбе, о любви, о политике, о добре и зле, о их настоящем и будущем.
Спокойной жизни, малыши.
(эстрадный монолог)
(Молодой человек с белым халатом в руках неуверенной походкой направляется к микрофону. Обращается к кому-то в сторону кулис)
– Ну, хорошо, хорошо, Маша! Иди! Только я тебя умоляю – пять минут, не больше! Одна нога здесь, другая там! Маша, я их боюсь! Прошу тебя, побыстрее возвращайся! Ты же знаешь, я не Макаренко, я – инженер (набрасывает на плечи халат). Так, возьмем себя в руки, спокойно. (подходит к микрофону).
– Ну, кажется, спят. Хорошо, что «тихий час». Что бы я с ними делал.
– Ой, кто это? (шепотом)
– Мальчик, ты почему не спишь? Бессонница?! А ты посчитай до тысячи! Не умеешь? А до сколька? Ну, считай до трех. Нет, я не доктор. И не воспитатель! А ты угадай! Правильно, ее муж! Не похож?! А на кого похож? Да, ты на себя посмотри! Спи сейчас же!
– А кто тут? Сейчас же отпусти рукав! Чего тебе, девочка? Марью Васильевну? Она вышла! Да, за сапогами, да, кажется, за финскими. А ты откуда знаешь? Ах, конец месяца! Понятно!
– Так, быстро все повернулись на бочок, закрыли глаза. Чьи это ноги? Ах, твои! А почему они на подушке? Спят? Разбуди их и положи на место! Тс-с-с! Тишина! Все спят! Стой! Кто идет?! Вижу, что свои! Пароль? Понял, можно! Только ненадолго. А вы куда втроем? Не надо его охранять, он сам справится! Все, тишина – спим! Так, а где мальчик отсюда? Неправда, тот вернулся! Ага! Что ты делаешь под кроватью? В подводной лодке?! Свистать всех наверх! Марш под одеяло! Кто свистел? Я сказал «свистать», а не «свистеть»! А кто кричал?! Вижу, что все. (Кричит)
-Тихо! А ты, девочка, почему не кричишь? Ах, ты поешь?! Ну, давай вместе. Ну-ка:
– Спят усталые игрушки. Что, скучная? Давай другую, веселую! Знаю, запевай, только тихо.
– Не плачь девчонка, пройдут дожди, солдат вернется, ты только. Подожди, мальчик, тебе чего? Откуда вернется? Из армии! Как, что там делал? Служил! Кому? Ну, как кому. Родине служил, тебе, мне, всем!
Так, кто будет шуметь, поставлю в угол! Знаю, что не педагогично! Все равно – поставлю! Кто хочет о чем-то спросить, поднимите руку! Давай, мальчик. Армия что такое? Ну, как тебе сказать. В общем. Ну, это солдаты, много солдат! С пушками, с пушками. И с танками, конечно. И ракеты тоже есть. Как ты сказал? Крылатые? Где ты это слышал? В какой песне? Неправда, там про качели!
– А ты чего плачешь, девочка? Боишься? Чего? Ракет? Не надо бояться – можешь спать спокойно! А ты попробуй! Вот я же не боюсь – сплю спокойно! Как это где? Дома, конечно! Каждый спит у себя дома! Правильно! И учитель дома спит! И клоун! И почтальон! И американец! Постой, постой, какой еще американец? Средний?! Это какой-то ужас, а не дети! Где ты это слышал? По телевизору? Понятно! Ну, как тебе объяснить?! Средний, ну обыкновенный, как я, как ты. Нет, бабушка не американец! Ну, такой… рост средний, дом средний, зарплата средняя, да, в джинсах, в джинсах. И фамилия у него средняя – скажем, Смис. И дети у него Смисы. Дети? Нет, дети средними не бывают – дети все необыкновенные. И имена необыкновенные. Например, Саманта Смис! Не надо плакать! Ну, не надо же! Так, успокоились. Легли на бочок, спим!
– Сказку? Ну, ладно, сказку расскажу. Только, чур, засыпать! Значит так. «За морем-океаном, за островом Буяном». За каким океаном? Ну, хорошо, пусть будет за Атлантическим! Ну, вот, значит, слушайте. Жил был царь. Ну, король! Хорошо, хорошо, пусть будет – президент! Нет, лично он не был буяном, это остров такой!
– Слушайте дальше. И вот сидит он, президент этот в тереме. Терем? Ну, это такой большой дом. Хорошо, пусть будет Белый. И сидит он, значит, в тереме, и думает. О чем думает? Ну, в общем-то ему есть о чем подумать! Президент не президент, а думать надо! Что, что, сказки? Сказки он любит. И рассказывает! И не только детям, взрослым тоже. Какие, какие – разные. В основном про Иванушку. Что он дурачок, и Кащей, и Змей Горыныч о девяти боеголовках, тьфу ты, головах. А он кто? Говорит, что Золушка! Нет, не в туфельках! В сапогах!
– Дети, вы спите? Нет? Тогда рассказываю дальше. И вот хочет он построить ковер-самолет и полететь. Куда, куда? В космос, конечно! Ну, как тебе объяснить. Космос – это небо, звезды, Луна, Солнце! Какой он, космос? Ну, большой, конечно. Чей? Да ничей, не наш и не их! Общий! Там всем хватит места. И тебе тоже, когда вырастешь! Небось, космонавтом хочешь стать? Нет? А кем? Чемоданом? Каким чемоданом? Ах, дипломатом. Молодец! Тогда давай заключим договор – ты сейчас ложишься и спишь! Договорились? Молодец! Так, а ты чего хочешь? Тоже хочешь стать? Кем? Брокером? Ну, что ж, не хуже дипломата, я тебе скажу! Что сколько стоит? Ракета? Ты что – покупать ее собрался? Ах, обменять! На бирже? Понятно! Ну, сколько стоит – откуда я знаю! Много, наверное! Больше, чем дом. И чем детская железная дорога. Зарплаты? Нет, не хватит! И маминой тоже! И моей, и ничьей не хватит!
– Что там случилось? Разнимите дипломата с брокером! Как тебе не стыдно, а еще дипломат. Сейчас как выдворю за пределы! Из-за чего спор? Из-за ракет? Ну, что тут спорить, есть, конечно, и у нас! Почему, почему! Потому что у нас война была – и мы знаем, что это такое. А у них – потому что не было – и они этого не знают.
– Что? Где делают ракеты? Так, кто спросил? Интересно, а ты кем хочешь стать? Ладно, не говори! Понимаю! Где надо, там и делают! Сколько? А сколько надо – столько и делают. Зачем больше? Не надо нам больше. И им не надо. И никому не надо! А что надо? Деревья, цветы, птицы – все надо. И дети «надо». Чем больше – тем лучше! Чего ты хочешь, девочка? Ах, где их взять, детей. Ну, как сказать, где всех детей берут. Мальчик, не надо объяснять! Я знаю! Посмотри, ты один остался – все уже спят. И ты засыпай! Все будет хорошо. И небо будет, и солнце, и дома, и люди! И ты будешь! И мы, и они, и их дети, конечно. Все будут. Спи! Хорошо, хорошо, мы с ними поговорим. Обязательно поговорим. И я думаю, договоримся!
– Маша, это ты? Тише! Кажется, заснули! Нет, нет. Все в порядке. Ну, что ты, как раз не трудно, даже очень легко.
Это очень легко, Маша, объяснить детям то, чего, увы, не понимают некоторые взрослые.
С этим монологом Борис Блиндер получил специальный приз конкурса за лучшее воплощение на эстраде современной публицистической темы, а во всех газетных и журнальных рецензиях на прошедший конкурс был особо отмечен наш публицистический монолог. Так в газете «Советская культура» известным критиком Елизаветой Уваровой была написана статья о конкурсе, которая называлась «Острое слово с тупым концом», а в газете «Труд» была напечатана статья писателя Александра Каневского «Три кита эстрады». В обеих статьях отмечалось мелкотемье «современных» эстрадных номеров, на фоне которых заметно отличался злободневный и остроумный монолог минских авторов Троекумовых «Спокойной жизни, малыши».
Конечно, с антиамериканскими монологами и стихами мне вряд ли бы обрадовались в США, но в СССР такие были правила игры. Хотя я смею надеяться, что приз и положительные отзывы в прессе мы получили не только за крылатые ракеты. Заметивший нас драматург и сатирик Александр Каневский в 1991 году уедет в Израиль, где будет выпускать юмористический журнал «Балаган».
В декабре 1985 года мы вместе с главным режиссером Белгосфилармонии Валентином Дудкевичем снова создали сценарий новогоднего представления для главной елки Республики Беларусь «Новогодняя сказка в Городе Мастеров». Самой тяжелой и ответственной для меня в этот раз была «приемка» сценария слишком «авторитетной» комиссией из представителей Министерства культуры, ЦК профсоюзов, ЦК КПБ и Минского горкома партии. Читать вслух сценарий пришлось мне и помню, что я волновался так, как никогда не волновался, выступая на сцене перед зрительным залом. Потом приходилось отвечать на десятки, порой профессиональных, но чаще не очень умных и довольно дилетантских вопросов, в том числе на вопрос, во что будут одеты, то есть насколько раздеты будут девушки, исполняющие танец снежинок.
И во время новогодних праздников целых 20 дней, по три раза в день, зажигалась наша новогодняя елка, что мы довольно внушительно ощутили у кассы Министерства культуры.
Очень нравилось нам писать сатирические куплеты на известные мелодии. Приведу только один пример куплетов, написанных для Виктора Синайского на мотив песни «Проводы любви» из репертуара Вахтанга Кикабидзе:
Если эту песню и не слышал кто-то,
Я пересказать ее берусь.
В ней о недостатках служб Аэрофлота,
И разлука, и любовь, и грусть.
В общем, тема песни очень интересна,
И такой волнующий сюжет.
Для кого-то в зале это просто песня,
Для меня, конечно же, куплет.
«Горько!» – прокричали, песни все пропели –
Тьма гостей за свадебным столом.
Всё повыпивали, все закуски съели,
Молодых оставили вдвоем.
Только папы, мамы бродят, как в тумане,
Уплатив за свадебный банкет.
Для кого-то просто ужин в ресторане,
Для кого-то годовой бюджет.
На аэродроме мой один знакомый
Чудо-пассажирку повстречал.
И, забыв, что дети и жена ждут дома,
Был сражен любовью наповал.
Сбегал за шампанским по такой причине,
И, как хочешь это назови,
Но когда вернулся, не было в помине
Ни вещей, ни денег, ни любви.
Есть у нас в районе всем известный лекарь,
Тьма людей в прихожей у него.
Он вас без больницы, даже без аптеки
Вылечить возьмется от всего.
Лечит от депрессий, стрессов, тиков, трансов
И творит буквально чудеса!
Но, боюсь, больному после тех сеансов
Полчаса до рейса… «в небеса».
Раньше к выступленью разные причёски
Делать без труда я мог себе,
Но осталась только «редкая полоска»,
Светлая, как «память о судьбе».
Ох, не надо было быть таким «задирой» –
Острые куплеты исполнять.
Ведь еще лет десять юмора с сатирой –
И парик придется покупать.
И таких куплетов, на различные популярные мелодии песен и различные темы у нас было несметное количество.
В июне 1988 года к нам в Минск пришла Всесоюзная «Неделя детской музыки» и нам поручили создать сценарий праздничного концерта для её открытия. Так же нами была написана программа для детей и юношества для артиста разговорного жанра Евгения Ширяева. В 1988 году мы писали сценарий заключительного концерта Республиканского съезда Комсомола и целую неделю жили в гостинице «Планета», где нас за счёт комсомола кормили из ресторана гостиницы самыми вкусными и дорогими блюдами.
Ну, и последняя наша совместная работа в СССР – это в 1989 году, сценарий сатирического спектакля-водевиля «Какой пассаж» для эстрадного коллектива артистки разговорного жанра Белгосфилармонии Ирины Недобельской.
Вот так и получилось, что в течение многих лет мы вместе с моими друзьями и соавторами писали эстрадные фельетоны, пародии в образах, литературные пародии, стихи и песни, сценарии эстрадных концертов, моноспектаклей, музыкальных шоу, массовых представлений, телевизионных и радиопрограмм. Само собой разумеется, что основным направлением нашего творчества были сатира и юмор. Конечно, мы получали за это деньги – гонорары, авторские отчисления, но главное в этом деле была все-таки не материальная сторона. Мы получали от этого удовольствие. Каждая встреча с моими друзьями и соавторами за письменным столом, а точнее говоря, на уютном диване или в мягких креслах под торшером, наши обсуждения и споры, поиски хорошей идеи, нужного слова или острой шутки были настоящим праздником для всех нас. И конечно, трудно описать словами, какая это радость для автора, сидя в зрительном зале, услышать свое «слово» со сцены, а если еще при этом зал чутко реагирует, смеется, грустит и аплодирует, то есть если есть успех, то тут уж, как говорится, просто счастье души и именины сердца.
Ну, а когда порой актер со сцены представлял нас зрительному залу как авторов только что исполненного произведения, это тоже было, не скрою, чрезвычайно лестно, радостно и приятно.
МАСЛЯКОВ
Мы были довольны нашей жизнью в СССР, так как другой не знали. Мы получали огромное удовольствие от того, что мы молоды, что мы семья, что мы любим друг друга, что мы вместе. У нас вся жизнь впереди, и вовсе не одна, а много-много разных длинных и нескончаемых жизней. По выходным мы нарядно одевались и все втроём выходили гулять, фотографировались с соседями у нашего подъезда. Вокруг всё родное, знакомое, кажется, что нас знают все и мы знаем всех. Мы идём по улицам родного города, мимо знакомых моему взгляду и сердцу соседних домов, по исхоженной вдоль и поперек каменной мостовой. По пути мы заходим во встречающиеся нам магазины, мы смотрим в витрины, заглядываем на прилавки, нам кажется, что мы можем купить абсолютно всё, хотя именно сейчас нам ничего и не надо.
Люда работает на телевидении, рабочий день у неё не нормированный, но в этом есть и свои плюсы. Так, помню, когда она выдавала с минского стадиона «Динамо» концерт Аллы Пугачёвой, который продлился до глубокого вечера, так как её (конечно Пугачёву) долго не отпускали зрители и она со своим мужем и продюсером Болдиным и охраной подходила к каждому сектору, где её приветствовали и забрасывали цветами ошалевшие фанаты. Так после этого затянувшегося концерта Люда получила аж целых два отгула. График трактов (репетиций и прогонов программ) позволял иметь больше свободного времени, чем у меня. Она всё свободное время проводит с дочкой, ходит по магазинам зачастую в утреннее время, когда покупателей там ещё мало, носит на своих хрупких плечах сумки, полные курицами, кефирами, пельменями и батонами. Что делать, так тогда жило большинство хозяек, пытающихся обеспечить семью продуктами и едой. Моё участие в обеспечении семьи – это походы по субботам на Комаровский рынок и, по-прежнему, используя сеть «блатных» знакомств, «доставание» дефицитных продуктов.
В гости снова приезжает тёща. Люда на работе, мы с друзьями Лёней, Женей и Аликом идём в парилку. Паримся, плаваем в бассейне, в предбаннике с удовольствием выпиваем и закусываем. После, согласовав заранее это с тёщей, я приглашаю всех друзей к нам «на украинский борщ». Мы докупаем «с собой» и идём к нам. Тёща уже накрыла на стол, и мы с радостью убеждаемся, что она успела приготовить не только борщ. Вкусно и весело проводим послебанное время. В конце застолья, встав из-за стола, и поблагодарив мою тёщу, Женя решает продемонстрировать ей свой коронный аттракцион, просит меня включить музыку, наливает рюмку водки, ставит её на пол, заложив руки за спину и наклонившись к рюмке, охватывает её губами и опрокидывает во внутрь, после чего аккуратно, так же губами ставит её на пол. Тёща смеётся, но вижу, что она в лёгком ужасе.
КВН уже закрыт, а в Минск с концертами как ведущий какого-то эстрадного представления приехал Масляков. Лёня с Таней устраивают ужин в его честь, куда приглашены и мы с Людой. Хорошо проводим время, вспоминаем КВНы, нашу поездку. Саша приветлив, доброжелателен и дружествен, но когда заходит речь о закрытии КВНа и его нынешних неприятностях, по-моему, связанных с администратором Эдуардом Смольным, становится несколько грустноват и сдержан.
После окончания вечера я вызываю такси, чтобы завезти Сашу в гостиницу Юбилейную, а нам с Людой на нём же ехать домой, так как наш дом расположен в двух шагах от Сашиной гостиницы. Мы все весёлые и довольны встречей и вечером. Неожиданно по дороге Саша заявляет, что в гостиницу он не хочет, так как там скучно. У него, кстати, завтра два концерта во Дворце Спорта, первый в пять часов, второй в 7:30.
Решаем ехать к нам, накрываем стол у нас, сидим часов до трёх ночи. Утром, пока Саша ещё спит, Люда готовит завтрак, я иду в магазин купить пива, свежего хлеба, минеральной воды, кефира, в общем, всё, что нужно для утреннего «восстановления» организма после вчерашней гулянки, всё остальное дома есть. Когда я прихожу, Люда говорит, что Саша уже проснулся, но ему плохо, сказал, что на концерт не пойдёт и даже уже позвонил своему администратору и сообщил ему об этом. Я имея уже определённый опыт общения с Сашей в нашей поездке, поднимаю его, загоняю в душ, беру у него телефон администратора и сообщаю ему, что всё в порядке, в 5 Саша будет на сцене, тот облегчённо вздыхает. Слышу, как Саша жалуется Людмиле:
– Ну, у тебя муж просто садист какой-то, действительно, настоящий комиссар!
Приезжают Лёня с Таней, все вместе завтракаем, Саша пиво с нами не пьёт, только минеральную и кофе, постепенно отходит. Звоню администратору и тот присылает за Сашей машину. В 4:30 мы все во дворце спорта, заходим к Саше в гримёрную, а он уже «как огурчик», как ни в чём не бывало, в прекрасной форме. Концерт проводит отлично, лёгок, раскован, много и удачно шутит, причём, явно, импровизируя. И, как я понимал, всё это его утреннее состояние и капризное нежелание идти на концерт, были всего лишь игрой, маленьким спектаклем, который он, как творческая личность иногда позволял себе устраивать. Но при этом я знал, насколько он внутренне всегда организован и дисциплинирован. Поэтому я нисколько не сомневаюсь, что в любом случае, он бы в положенное время привёл себя в порядок, вызвал машину и оказался в нужное время на своём рабочем месте, а в тот день я ему просто, немножечко подыграл.
МЕДИЦИНА И ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ФАКТОР
В 80-годы прошлого века в СССР много говорили о человеческом факторе. По мнению ученых, выражение «человеческий фактор» часто используется, как объяснение причин катастроф и аварий, повлёкших за собой убытки или человеческие жертвы. Не менее чем в других отраслях, как я считаю, человеческий фактор важен в медицине.
Начало лета 1983-го. Я вообще-то скептически отношусь ко всякого рода приметам, но как-то вечером, ложась спать, я увидел над Людой огромного паука, который на паутине спускался прямо к её лицу. Я, конечно, его «обезвредил», но назавтра у Люды на щеке образовался огромный нарыв. Пошли к хирургу он вскрыл его, наложил мазь, гной ушёл, опухоль спала, но маленький шрам навсегда остался.
Через пару дней пришли в гости к нашим друзьям Жене и Свете. После застолья вышли во двор, Люда подпрыгнула, чтобы сорвать ветку сирени, неудачно приземлилась и осела, ступить не может, прямо на глазах ступня начала синеть и опухать. Поехали в травмпункт, рентген показал перелом плесневой кости, всю ногу взяли в гипс, «скачем» на костылях.
В это же время из Запорожья приходит тревожная весть о том, что госпитализирована Людина мама с тяжёлым приступом панкреатита. Мы с Людой, а она, как известно, в гипсе и на костылях, вылетаем в Запорожье. Тёща в железнодорожной больнице. Вместе с тестем проводим с ней целый день, обслуживающего персонала не хватает, сами делаем ей массаж, примочки, полоскание, настойчиво беседуем с врачами, те говорят, что операцию на поджелудочную сейчас делать нельзя, надо подождать, когда закончится обострение. По нашему настоянию ей дают дополнительную медсестру и сиделку. Тёща в полном сознании, разговаривает с нами, уговаривает Люду с дороги и в гипсе ехать домой отдохнуть, а утром прийти. Мы уходим поспать на пару часов, однако ночью ей становится хуже, её переводят в реанимацию, где она, не приходя в сознание умирает, как оказывается, не от диагностированного врачами острого панкреатита, а от прободения язвы и перитонита, то есть, воспаления брюшной полости.
Похороны, поминки и осиротевшая в 29 лет моя супруга. И очень жалко Людиного отца. Он в страшном горе.
Я иду к Главврачу Железнодорожной больницы. Он извиняется и говорит, что кто-то будет наказан. Я ожидал чего угодно, но только не этой дурацкой фразы.
– Да, – зло говорю я, – объявите лечащему врачу выговор и лишите премиальных за июль.
Хлопаю дверью и ухожу. Сначала есть мысль судить этого врача, но Людину маму-то уже не вернёшь, и мы не видим в этом смысла.
Вернувшись в Минск, мы идём на приём к районному ортопеду, чтобы сделать рентген ноги и выяснить, сколько ещё Людмиле надо носить гипс. Ортопед ведёт себя очень странно. Разговаривает сам с собой, чему-то смеётся, при этом в общении резок и безапелляционен. Говорит, что никакого рентгена не надо, берёт молоток, пилу, ножницы и с таким остервенением снимает гипс, что кажется, что он хочет отпилить этот гипс вместе с ногой. Закончив работу, он забирает у Люды костыли. Та с трудом ступает на больную ногу, но делать нечего, он же опытный специалист, дипломированный врач-ортопед со стажем, наверняка лучше нас знает, что он делает.
Через неделю приходим опять на приём к нашему ортопеду, так как нога по-прежнему болит, но неожиданно оказывается, что приёма у него сегодня не будет. От знакомой медсестры узнаём, что наш ортопед-специалист вчера собрал все ковры, половики и дорожки в четырёхэтажной поликлинике и, ни слова никому не говоря, понёс их вытряхивать и выбивать на улицу. На вопрос старшей медсестры, зачем он это делает, тот ответил, что ковры уж очень грязные, в такой обстановке он работать не может и теперь вместо приёма больных он каждый день будет вытряхивать половики. Встревоженный Главврач вызвал бригаду психиатрической помощи.
kackad.press 