ВРЕДНАЯ ЭВОЛЮЦИЯ

(Продолжение. Начало в # 598)

Гитлер капут

В советском кино про войну бравый русский солдат кричал фашисту «Гитлер капут!», а фашист в ответ шмалял из автомата Шмайссера. И мы, дети 60-х годов прошлого века, играя во дворе в войну, кричали «Хенде хох!» и «Гитлер капут!».

Трудно сказать, когда он начался в Германии этот «Гитлер капут!». Наступил момент, когда даже ближайшее окружение Гитлера поняло – крах нацистской Германии неизбежен.

Министр вооружений Альберт Шпеер 15 марта после доклада Гитлеру о состоянии промышленности Рейха заявил, что «война проиграна», о чём до него никто не говорил фюреру.

21 марта 1945 года Гитлер узнал от Альберта Кессельринга, назначенного 18 марта главнокомандующим на Западе, что многие оказавшиеся под его командованием солдаты без всякого сопротивления сдаются в плен союзникам. В ответ на это был издан приказ о «дезертирах, трусах и предателях», в котором говорилось:

«…любой немецкий солдат, самовольно покинувший позицию, либо сложивший оружие без боя до последнего патрона, или же, не будучи раненым, сдавшийся в плен, признаётся в Рейхе предателем. Сам солдат в случае обнаружения его полевой жандармерией подлежит немедленному расстрелу на месте. Семье прекращается выдача любого денежного пособия от государства».

Но это не помогает, и 2 апреля Гитлер, получив новость об окружении англо-американскими войсками группы армий «В» в районе Рура, приказывает им стоять насмерть и требует «расстреливать любого, кто поднимает белый флаг!».

Не смотря на то, что война уже фактически проиграна, Гитлер верил в победу и надеялся на чудо. Он даже порой бывал весел и энергичен.

13 апреля сообщили о смерти Франклина Рузвельта. Гитлер хохотал и кричал: «Это должно было случиться, теперь победа будет моей, я выиграл войну!». По его приказу всем находившимся в бункере было роздано по бокалу шампанского и даже был накрыт импровизированный банкет.

Но радость длилась недолго. В тот же вечер Гитлер, узнав о падении Вены, со словами «Этого не может быть!» схватился за сердце и упал на диван.

15 апреля Гитлер официально объявил Берлин городом-крепостью: «Если каждый немецкий солдат правильно исполнит свой долг, то Красная армия обязательно будет обращена в бегство, и Европа никогда не станет советской!»

23 апреля Герман Геринг отправил Гитлеру телеграмму:

«Мой Фюрер

Генерал Коллер дал мне сегодня краткий инструктаж на основе сообщений, предоставленных ему генерал-полковником Йодлём и генералом Христианом, в соответствии с которыми вы ссылались на определённые решения касательно меня, и подчеркнули, что в том случае, если переговоры станут необходимы, мне отсюда вести их будет легче, чем Вам из Берлина. Эти данные были настолько неожиданными и серьёзными для меня, что я предположил, что в случае отсутствия ответа от Вас до 22:00 я буду обязан считать, что Вы потеряли способность к принятию решений. Я просмотрю условия Вашего указа и приму меры для благополучия народа и Отечества. Вы знаете, что я чувствую по отношению к Вам в этот тяжелейший час своей жизни. У меня нет слов, чтобы выразить свои чувства. Да хранит вас Бог, и пусть, несмотря ни на что, он поможет Вам приехать сюда как можно скорее.

Ваш верный Герман Геринг».

Гитлер негодовал:

«Геринг – толстый продажный лентяй! Этот выскочка бросил люфтваффе на произвол судьбы! Его пример позволил коррупции распространиться по всей стране! Я всегда все о нём знал! Этот морфинист смеет заявлять, что я не способен принимать решения?! А завтра он объявит меня мёртвым?! Да как он посмел предать меня?!».

Гитлер приказал Мартину Борману «лишить Геринга всех полномочий, чинов и наград и поместить под арест, а в случае сопротивления казнить на месте как предателя». Геббельс полностью поддержал Гитлера, назвав предложения Геринга «попыткой путча», Борман предложил «немедленно расстрелять Геринга без суда и следствия».

После этого Гитлер приказал сжечь все его личные вещи и документы. По воспоминаниям рейхсминистра Альберта Шпеера, покинувшего Гитлера в тот день, дисциплина в бункере уже практически перестала существовать, в коридорах было полно пьяных офицеров, которые курят, даже когда некурящий Гитлер входил в комнату.

После ухода Шпеера Гитлер «в связи с утратой доверия» отстранил от должности Иоахима фон Риббентропа. Риббентроп вслед за Шпеером покинул Берлин. На что надеялись оставшиеся с Гитлером в бункере?

24 апреля Гитлер на совещании уверил в том, что «частям СС ещё удастся отбросить превосходящие силы противника от города и прорвать окружение!». Издается приказ о «финальной тотальной мобилизации всех жителей Берлина, способных держать оружие, на борьбу с частями Красной армии». Патрули СС вылавливают дезертиров и уклонистов от «всенародной борьбы» и казнят их на месте «за предательство» без суда и следствия. Но только через 6 дней Германия рассталась с давно потерявшим ощущение реальности Гитлером.

По показаниям свидетелей, допрошенных как советскими органами контрразведки, так и соответствующими службами союзников, 30 апреля 1945 года в окружённом советскими войсками Берлине, Гитлер вместе со своей женой Евой Браун покончил жизнь самоубийством, предварительно умертвив любимую собаку Блонди. По советской версии Гитлер принял цианистый калий. По версии не советских историков – Гитлер застрелился.

По словам свидетелей из числа обслуживающего персонала, ещё накануне Гитлер отдал приказ доставить из гаража канистры с бензином (для уничтожения тел). 30 апреля после обеда Гитлер попрощался с лицами из своего ближайшего окружения и, пожав им руки, вместе с Евой Браун удалился в свои апартаменты, откуда позже раздался выстрел. Слуга Гитлера Хайнц Линге в сопровождении адъютанта фюрера Отто Гюнше, Геббельса, Бормана и Аксмана вошли в апартаменты фюрера. Мёртвый Гитлер сидел на диване, на виске у него расплывалось кровавое пятно. Рядом лежала Ева Браун без видимых внешних повреждений. Гюнше и Линге завернули тело Гитлера в солдатское одеяло и вынесли в сад рейхсканцелярии, вслед за ним вынесли и тело Евы. Трупы положили недалеко от входа в бункер, облили бензином и подожгли.

С этого костра стартовала Вальпургиева ночь 1945 года. Непонятно другое – почему соратники, понимая, что война проиграна и «Гитлер капут!» – не отправили фюрера в небытие раньше? Ждали Вальпургиеву ночь? Или они всё еще верили, что придет и к ним «великий практик», и даже сжигая вождя, втайне надеялись, что Гитлер как птица феникс восстанет из пепла?

Приемником Адольфа Гитлера стал Йозеф Геббельс. Ему и Мартину Борману, высшим нацистам, не покинувшим бункер до смерти Гитлера, жить оставалось недолго.

Мересьевы и павки корчагины нацистов

У нацистов были свои мересьевы и павки корчагины. Один из них – моральный урод – шеф ГЕСТАПО Рейнхард Гейдрих. Гитлер говорил, что у Гейдриха «железное сердце», хотя остальные высокопоставленные нацисты сильно сомневались – есть ли оно у него вообще. Возможно, у него был «вместо сердца пламенный мотор»? Он руководил Ванзейской конференцией, принявшей решение об уничтожении евреев как вида, и другими мерзкими делами. Твердый дарвинист-гестаповец Рейнхард Гейдрих был настолько одиозной фигурой, что правительство Чехословакии в изгнании выбрало его в качестве цели для показательной акции под названием операция «Антропоид». «Настоящего человека» III Рейха Рейнхарда Гейдриха, планировавшие его устранение, за человека не считали, и поэтому операция получила название «Антропоид» – человекообразный.

Вечером 26 мая Гейдрих открыл в Праге музыкальный фестиваль с исполнением музыки своего отца – композитора Бруно Гейдриха. Момент для акции созрел.

Утром 27 мая 1942 года в Прагу на велосипедах приехали два члена чехословацкого Сопротивления, словак Йозеф Габчик и чех Ян Кубиш. Автомобиль Гейдриха с откинутым верхом притормозил у поворота, Габчик выхватил пистолет-пулемёт и попытался выстрелить в Гейдриха в упор, но оружие заклинило. Тогда Кубиш броском снизу метнул в сторону автомобиля гранату. Взрывом были ранены как Гейдрих, так и сам Кубиш.

Тем не менее, раненому Кубишу, стреляя в воздух, удалось пробиться сквозь толпу любопытных и скрыться на заранее приготовленном велосипеде. По приказу раненного Гейдриха, его водитель начал преследовать убегающего Габчика, который, оторвавшись от погони, спрятался в мясной лавке.

Гейдриха с переломом ребра, разрывом диафрагмы и ранением селезёнки, в которую попали металлический фрагмент и кусок обивки сиденья автомобиля доставили в госпиталь.

Водитель фургона доставившего шефа ГЕСТАПО в госпиталь вспоминал:

«Гейдрих озирался, как подстреленный зверь. Очень осторожно он влез на сиденье. Он всё хватался за бок. По спине у него текла кровь, а одежда была разорвана… В одной руке Гейдрих держал пистолет, в другой – портфель, с которого не спускал глаз, и всё время прижимал его к себе… Мы благополучно доехали до больницы и сдали его в приёмную. Гейдрих был жёлтый, как лимон, и еле стоял на ногах».

27 мая Гейдриху удали селезёнку и посадили на морфий. «Так закалялась сталь» у нацистов.

Утром 3 июня появилась информация об улучшении состояния Гейдриха, но уже около полудня он впал в кому и умер на следующий день. Причиной смерти была указана «септическая органная недостаточность».

После смерти Гейдриха возникло предположение о том, что его можно было бы спасти, применив сульфаниламид. В концлагерях была проведена серия экспериментов, в ходе которых подопытным заключённым наносились раны с имплантацией стекла, земли, опилок, грязи с последующим лечением сульфаниламидом и другими препаратами.

Сын композитора человекоподобный с железным сердцем шеф ГЕСТАПО, зоологический антисемит Рейнхард Гейдрих так и не стал сверхчеловеком.

Однополчанин Гитлера Макс Аманн из организации Aufbau Vereinigung (Союз Перестройки) во время 1-й мировой войны был фельдфебелем. За участие в «Пивном путче» 9 ноября 1923 года провёл 4,5 месяца в тюрьме. Известен тем, что посоветовал Гитлеру изменить первоначальное чересчур длинное название его книги «Четыре с половиной года борьбы с ложью, глупостью и трусостью» на «Моя борьба».

После отсидки стал политиком. 4 сентября 1931 года во время охоты был ранен в руку, которую пришлось ампутировать.

Став одноруким, Макс Аманн пошел на повышение, и 15 марта 1932 года стал группенфюрером СС. Вот такая карьера – из фельдфебеля сразу в генералы! После прихода Гитлера к власти М. Аманн стал Имперским руководителем печати и директором Центрального издательства НСДАП «Эхер ферлаг». Макс Аманн за свои успехи на новом поприще был удостоен нацистского Знака почётного пионера труда. На процессе по денацификации в послевоенной Западной Германии 8 сентября 1948 года однорукого «почётного пионера труда» приговорили к 10 годам трудовых лагерей.

Но самый интересный из нацистских мересьевых и павок корчагиных был инвалид детства – Йозеф Геббельс.

Доктор Геббельс

Йозеф Геббельс рос слабым и болезненным ребёнком, и даже чуть не умер от воспаления лёгких. В четыре года он перенёс остеомиелит, вызвавший деформацию правой ноги – она была изогнута внутрь, толще и короче левой. В 10 лет его безуспешно прооперировали. Он носил на ноге металлическую скобу и специальную обувь, хромал.

Вот такой был нацистский Павка Корчагин. Танцевать не мог, в армию не взяли – постоянная жертва насмешек и издевательств сверстников. Колченогий, малорослый с непропорционально большой головой. С комплексом неполноценности и манией величества.

Родители Йозефа Геббельса, как и родители Чарльза Дарвина и Иосифа Сталина надеялись, что их сын станет священником. У них не было денег, а церковь брала на себя расходы на обучение своих слуг.

Но Геббельса влекла филология. Получив беспроцентный кредит на учёбу в 960 марок от Общества Альберта Великого, начал постигать искусство словесности. Он хотел стать великим писателем, и в 1919 году начал писать роман «Юные годы Михаэля Формана» о своей неудачной любви. Но роман не стал сенсацией, его вообще никто не собирался печатать, и Геббельс решил добиться славы на научном поприще в Гейдельбергском университете. Он рассчитывал, что его научным руководителем станет известный тогда литературовед еврей Фридрих Гундольф. Но Гундольф сослался на свою занятость и переправил Геббельса к другому еврею – профессору Максу Фрайхерру фон Вальдбергу. Вальдберг, видно зная о графоманских потугах Геббельса, предложил ему написать диссертацию о Вильгельме фон Шютце, малоизвестном драматурге романтического направления XIX века.

Просоветский драматург, публицист и политический активист из Западной Германии Рольф Хоххут в своём предисловии к дневникам Геббельса, считал, что: «…доктор философии, из всех преподавателей восхищавшийся превыше всего своим профессором евреем Гундольфом и подготовивший диссертацию под руководством одного еврея с благородной фамилией» был толерантным к евреям.

Но Геббельсу не за что было любить «еврея с благородной фамилией» фон Вальдберг. Когда в 1921 году он наконец предоставил диссертацию своему научному руководителю, Макс Фрайхерр фон Вальдберг смог оценить её только на «удовлетворительно» («rite superato»).

Понятно, что с такой оценкой ему научная карьера не светила. Не складывалось у него и с журналистикой. Приличные газеты его статьи не принимали. В редакции газеты Berliner Tageblatt, в которой он очень хотел печататься, ему вернули более пятидесяти статей. Как и многие графоманы, он искренне не понимал, чем плохи его опусы. Как и многие бездари он считал, что нежелание его печатать – это еврейский заговор, и называл немецкую прессу «ротационной синагогой», где одни еврейские журналисты сменяют других.

Рольф Хоххут считал, то к евреям-не журналистам Геббельс относился терпимо: «Он их не ненавидел, за исключением некоторых «евреев из прессы», отклонивших его просьбу о сотрудничестве в их «ротационной синагоге», которого он упорно добивался».

Но если приличные издания его не брали, то нацисты испытывали в журналистике кадровый голод, – приличные люди не хотели иметь с ними дела.

Рольф Хоххут пишет «как не имевший долгие годы работы доктор Пауль Йозеф Геббельс – еще отнюдь не национал-социалист – вступил в 1924 году в партию Гитлера потому, что ему предложили место ответственного редактора эльберфельдской субботней газеты «Фёлькише фрайхайт» с далеко не малым месячным окладом в 100 стабилизированных марок…

19 августа 1924 года, после первой встречи со своим школьным учителем Юлиусом Штрейхером, ответственным редактором антисемитской подстрекательской газеты «Штюрмер», Геббельс сделал запись: «Он прямо ставит вопрос об антисемитизме. Фанатик с плотно сжатыми губами. Свирепый воин. Возможно, несколько патологический тип. Но он хорош, как таковой. И такие нам нужны. Для увлечения масс. Гитлер тоже не без этого».

Тут у Геббельса, до этого униженного и оскорбленного, снова проснулась мания величия. 30 августа 1924 года, посетив дом Шиллера в Веймаре, он написал: «Здесь висит портрет Шиллера. Кажется, я могу констатировать, что мы с ним похожи. Перед портретом стоит какая-то дама, всматривается в него внимательно, бросает взгляд на меня и не может скрыть удивления… Я замечаю, что она также открыла это сходство».

Как свидетельство хорошего отношения Геббельса к евреям Рольф Хоххут сообщает:

«До назначения гауляйтером Берлина Геббельс был многие годы обручен с одной женщиной, наполовину еврейкой».

Летом 1922 года у Йозефа Геббельса был роман со школьной учительницей Эльзой Янке, но, когда он узнал, что её мать еврейка, он написал в дневнике: «Первое очарование прошло». А став гауляйтером Берлина осенью 1926 года он с ней решительно расстался.

7 марта 1942 года о окончательном решении еврейского вопроса, принятом на совещании под председательством Гейдриха в Ванзее, Геббельс заметит: «Отсюда вытекает бездна чрезвычайно щепетильных вопросов. Как следует поступать с полуевреями, с теми, кто породнился с евреями, с находящимися с ними в свойстве, состоящими с ними в браке? Нам еще придется здесь кое-чем заняться, и в рамках решения этой проблемы наверняка еще разыграется множество личных трагедий». Такая трогательная забота продиктована, скорее всего, личными мотивами. Возможно дело было в Марии Герверс – бабушке Йозефа Геббельса по материнской линии. В 1927 году Эрих Кох опубликовал в журнале «Национале зоциалист» о происхождении Йозефа Геббельса памфлет «Последствия смешения рас». В 1932 году Геббельс выпустил брошюру с описанием своего семейного древа, чтобы опровергнуть слухи о еврейском происхождении бабушки. Так что вполне возможно, что по хасидской версии иудаизма нацист Геббельс был «галахическим евреем». Боже упаси нас от таких «евреев»!

В журнале «Рейх» «галахический» Геббельс вещал:

«В нынешней исторической схватке каждый еврей является нашим врагом, независимо от того, прозябает ли он „в польском гетто“, влачит ли существование в „Берлине или Гамбурге или призывает к войне в Нью-Йорке“. Разве евреи – тоже люди? Тогда то же самое можно сказать и о грабителях-убийцах, о растлителях детей, сутенерах. Евреи – паразитическая раса, произрастающая, как гнилостная плесень, на культуре здоровых народов. Против неё существует только одно средство – отсечь её и выбросить. Уместна только не знающая жалости холодная жестокость! То, что еврей еще живет среди нас, не служит доказательством, что он тоже относится к нам. Точно так же блоха не становится домашним животным только оттого, что живет в доме».

Скандальная статья имела большой успех, не только на родине автора, но и за её рубежами. Сотрудник Геббельса и его биограф Вернер Штефан пишет, что:

«Геббельс выразил крайнее удивление, что [процитированная выше] подстрекательская статья напечатана повсюду за рубежом, даже в Англии, на видном месте.

– Разве, – спросил он, – там не понимают, что это опасно для евреев во всем мире?».

Советский исследователь нацизма доктор исторических наук, профессор Александр Абрамович Галкин писал: «В ряду главных нацистских бонз Геббельс стоял особняком. Он был значительно умнее, интеллигентнее большинства партнеров. Ощущая это, они его не очень любили, на что он отвечал взаимностью. Немалую роль играло и то, что в руководство НСДАП Геббельс попал из противостоявшего Гитлеру лагеря партийной оппозиции: на протяжении ряда лет он был ближайшим сотрудником уничтоженного в 1934 году Грегора Штассера. Это побуждало будущего министра проявлять особую осторожность, тщательно взвешивая каждый шаг, каждое произнесенное слово».

Первый нацистский шеф Геббельса – это тот же Грегор Штассер, которого цитирует в 1913 году Иосиф Сталин в своем опусе «Марксизм и национальный вопрос».

Йозеф Геббельс, как и позже российский скандалист Эдуард Лимонов, называл себя национал-большевиком.

Он был поклонником Фёдора Достоевского. Симпатии советских историков к Геббельсу возможно обусловлены тем, что нацист-пропагандист любил Россию, называя её «священной страной», в который будет создан «новый человек». Это событие, считал Геббельс, должно произойти в тесном взаимодействии с Германией, в условиях военного противостояния, но не за страну или власть, а за «последнюю форму существования». До самого конца он верил в сепаратный мир нацистов и русских.

Не смотря на любовь к России на ежегодном партийном съезде НСДАП, 13 сентября 1935 г. Геббельс произнес речь известную как «Коммунизм без маски»:

«Большевизм, являющийся на самом деле нападением на мир личности, делает вид, будто он является светочем разума. Там, где того требуют обстоятельства, он предстаёт волком в овечьей шкуре. Но под лживой маской, которую он то здесь, то там надевает на себя, неизменно таятся дьявольские силы по разрушению мира. Там, где у него была возможность применить на практике свои теории, он создал так называемый “рабоче-крестьянский рай” в виде гигантской пустыни нищих и голодных людей. Если мы посмотрим на его доктрины, то мы увидим вопиющее противоречие между его теорией и его практикой. В теории он страстен и грандиозен, но за его привлекательной внешностью скрывается яд. На самом деле он страшен и ужасен. Это видно из миллионов жертв, принесённых на его алтарь, – мечом, топором, голодом, верёвкой палача. Его учение обещает безграничную “власть рабочих и крестьян”, бесклассовый общественный строй, охраняемый государством от эксплуатации; он проповедует такой экономический принцип, при котором “всё принадлежит всем”, и что в этой связи наконец наступит мир во всём мире.

Миллионы рабочих с нищенским жалованьем, которое просто нельзя себе вообразить в западной Европе; миллионы скорбящих и страждущих крестьян, у которых отобрали их землю, опустошаемую и разоряемую безумным экспериментом по парализующему коллективизму; голод, от которого ежегодно гибнут миллионы людей (и это в стране столь гигантской протяжённости, что она может служить житницей для всей Европы!); создание и оснащение армии, которая, согласно заявлениям всех ведущих большевиков, будет использоваться для осуществления мировой революции…

Будучи национал-социалистами, мы видим большевизм насквозь. Мы можем узнать его под любыми масками и под любой маскировкой. Он предстаёт перед нами лишённым всех своих внешних признаков, голым и обнажённым во всём своём отвратительном жульничестве. Мы знаем, каковы его учения, знаем мы и то, каков он на практике…

Так называемая умиротворяющая политика Советского Союза состоит на практике в революционных интригах в других странах, в беззастенчивом разжигании конфликтов среди различных государств; при этом СССР стремительно вооружается, готовясь к захватнической войне…

Они никогда не устают создавать трудности всеми доступными им средствами.

Такова большевистская пропаганда. Таков облик, который он принимает и в котором живёт, используя обман, клевету и крючкотворство, чтобы заставить народы подозревать и ненавидеть друг друга, распространяя тем самым общее состояние беспокойства, ибо большевики прекрасно знают, что коммунистическая идея сможет восторжествовать только в обезумевшем и подозрительном мире…

Большевизм – это заклятый враг всех народов и религий и вообще всей человеческой цивилизации. Сейчас, как и всегда, мировая революция – его открыто объявленная цель. В январе 1935 года печатный орган военного комиссариата “Красная звезда” с ликованием привёл следующие слова Сталина: “Под ленинским знаменем в пролетарской революции мы восторжествуем над всем миром” …

Переговоры с большевизмом невозможны ни на политической основе, ни на основе общих жизненных принципов…

Любой, кто заключил соглашение с большевизмом, будет об этом горько сожалеть».

Вот он звериный оскал большевизма. Многое из написанного справедливо по отношению к русским, как при царизме, так и теперь. Но ни одного плохого слова о русских, как будто их не было в России, типа русские «без вины виноватые». Во всем по Геббельсу виноваты евреи. Этот «недоделанный Шиллер» в той же речи переводит стрелки:

«Именно еврей придумал марксизм. Именно еврей в прошлом десятилетиями пытался разжечь мировую революцию посредством марксизма. Именно еврей возглавляет сегодня марксизм во всех странах мира. Этот сатанизм мог зародиться только в мозгу кочевника без народа, расы и страны. И только одержимый сатанинской злобой мог начать эту революционную атаку. Ибо большевизм – это не что иное, как грубый материализм, спекулирующий на основных инстинктах человека. И в своей борьбе против западноевропейской цивилизации он использует самые низкие человеческие побуждения в интересах международного еврейства».

Вот так: что-то неплохо, а что-то – откровенный бред. И тут я подумал, наверняка ему все речи кто-то писал. Может даже разные авторы: одни критиковали русских, другие – громили евреев. А что на самом деле думал второй нацистский канцлер?

Я приведу несколько фрагментов последних записей из дневника Геббельса.

1 марта 1945 года

«В палате общин идут прения о Крымской конференции… Заместитель лидера лейбористской партии Гринвуд очень остро выступил в своей речи в ходе прений против того, как на Крымской конференции поступили с поляками, и в консервативной партии также очень резко выступают против правительства…

К нам поступают теперь бесчисленные сведения о большевистских зверствах. Они настолько ужасны в своей правдивости, что дальше ехать некуда. Я намерен довести эти сообщения до сведения международной общественности …

Генерал Власов в высшей степени интеллигентный и энергичный русский военачальник; он произвел на меня очень глубокое впечатление… Власов описывает обстановку в Москве, сложившуюся в результате угрозы окружения поздней осенью 1941 года. Все советское руководство уже тогда потеряло голову; лишь Сталин продолжал упорствовать, хотя и был уже сильно измотан. Положение было примерно таким, какое мы переживаем в данное время. И у нас ведь есть вождь, требующий любой ценой оказывать сопротивление и также снова и снова поднимающий на это дело всех других. Беседа с генералом Власовым подействовала на меня очень ободряюще. Я узнал из нее, что Советский Союз оказывался в точно таких же критических положениях, в каком оказались теперь мы, и что из этих критических положений всегда существует выход, если ты полон решимости и не падаешь духом…

Я обсуждаю с Советом обороны Берлина вопросы обороны столицы. При этом я опираюсь на сведения, сообщенные мне генералом Власовым…

Я предлагаю даже создать подразделения из числа заключенных в тюрьмах и концентрационных лагерях, отбывающих там наказание за не очень серьезные преступления, и поставить их под очень строгое командование. Как мне сообщил генерал Власов, это себя полностью оправдало во время обороны Москвы, участником которой он был. Тогда Сталин спрашивал его, готов ли он сформировать дивизию из заключенных. Он ее создал, выговорив себе право амнистировать тех, кто проявит храбрость в боях. Дивизия заключенных сражалась прекрасно. Почему нельзя было бы при теперешнем нашем тяжелом положении прибегнуть к такой же мере»?

2 марта 1945 года

«Мы совершенно беззащитны. Рейх постепенно превращается в настоящую пустыню. Ответственность за это должен нести Геринг со своей военной авиацией. Она не в состоянии как-то проявить себя хотя бы в обороне. Мы уже вынуждены и скоро будем в еще большей мере вынуждены очень резко сократить наши продовольственные рационы. Потеря восточных областей ощущается сейчас очень остро. Бакке совершенно не в состоянии разработать какой бы то ни было перспективный продовольственный баланс, так как не знает, чем он располагает в данный момент и чем будет располагать в дальнейшем. Уже очень скоро нам придется снизить на 35-50% выдачу по карточкам важнейших видов продовольствия, а именно хлеба и жиров. Таким образом, рационы фактически будут ниже сносного прожиточного минимума».

3 марта 1945 года

«В результате войны, особенно воздушной, к настоящему времени в рейхе полностью разрушено около шести миллионов квартир. При общем количестве квартир, составлявшем в рейхе в 1939 году 23 миллиона, это ужасный процент. В целом сейчас можно говорить о нехватке в рейхе девяти миллионов квартир. После войны нам придется решать гигантскую задачу в этой области».

4 марта 1945 года

«Вообще в данный момент меня радуют чрезвычайно хорошие отклики нейтральной и даже вражеской прессы. Газеты нейтральных стран, например социал-демократические газеты Швеции, превозносят до небес мою последнюю речь по радио и хвалят меня как кудесника в области политической психологии и как самого умелого в мире пропагандиста. И это действительно так».

5 марта 1945 года

«Трудная проблема возникает сейчас для нас потому, что наше население сравнительно благожелательно относится к англо-американцам в захваченных ими западных районах. Я, в сущности, не ожидал этого; в частности, я верил, что фольксштурм будет сражаться лучше, чем было на самом деле…

В рейхе отвратительная погода: снег, дождь, холод и ледяной ветер. Я использовал воскресенье, чтобы немного отдохнуть. Но работу, конечно, нельзя прервать».

7 марта 1945

«Забастовки в Англии растут словно грибы. Очевидно, английские рабочие полагают, что война в целом выиграна и что теперь для них настало время заявить о своих социальных требованиях …

Англия опасается, что Москва посадит, по крайней мере в оккупированной ею части Германии, послушное себе правительство (например, правительство Зейдлица), в результате чего может возникнуть союзная с Москвой коммунистическая Германия …

Риббентроп настолько подорвал свой авторитет в лагере противника, что, вероятно, не подходит для установления контактов с Лондоном или Вашингтоном…

8 марта 1945 года

«Необъяснимо, почему Кёльн почти не оказал сопротивления… Прямо позорны сообщения о том, что враг нашел сейчас в Кёльне в основном только боеспособных мужчин…

Иден снова затронул в палате общин тему о военных преступниках. Первыми и самыми крупными военными преступниками он назвал Риббентропа и меня. Для меня это большая честь…

Кейтель уже приказал держать наготове 110 поездов для эвакуации из Берлина верховного командования …

Поездка по Берлину потрясает меня. После длительного перерыва я опять вижу руины, в которые превращена столица рейха. Но повсюду можно также заметить, что баррикады растут словно грибы…

Успешному военному руководству повсюду мешают Геринг и Риббентроп».

12 марта 1945 года

«Западные державы в настоящий момент только и делают, что издеваются над нами. Они чувствуют себя наилучшим образом и ведут себя так, будто уже выиграли войну. Они считают, что наш моральный дух сильно подорван и мы больше не имеем никаких шансов на победу…

Я докладываю фюреру о радикальных методах, применяемых Шёрнером … Дезертиры не находят пощады. Их вешают на ближайшем дереве, а на шею им прикрепляют щит с надписью: «Я дезертир. Я отказался защищать германских женщин и детей и за это повешен».

Геббельс вел этот дневник смеси своей трусости и хвастовства до 10 апреля 1945 года. Во что он верил, на что он надеялся? Он верил в непогрешимость «великого фюрера», с которым прошел долгий путь от безработного, до канцлера Германии.

«Только Адольф Гитлер никогда не ошибался. Заурядные людишки и умники портили ему дело» – говорил Геббельс.

28 апреля 1945 года в бункере Гитлера он напишет письмо сыну своей жены Магды Геббельс от первого брака Харальду Квандту:

«Мой дорогой Харальд!

Мы сидим, окруженные в бомбоубежище фюрера в имперской канцелярии, и боремся за нашу жизнь и за нашу честь. Каков будет исход этой борьбы, знает лишь один Бог. Но я уверен, что, живыми или мертвыми, мы выйдем из нее с честью и славой. Мне почти не верится, что мы снова когда-нибудь увидимся. Так что это, вероятно, последние строки, которые ты получишь от меня. Я надеюсь, что ты, если переживешь эту войну, будешь достоин своей матери и меня. Для воздействия на будущее нашего народа вовсе не нужно, чтобы мы остались живы …

Ты можешь гордиться, что имеешь такую мать. Вчера вечером фюрер подарил ей золотой партийный значок, который он многие годы носил на своем пиджаке, и она это заслужила».

29 апреля Йозеф Геббельс напишет свое дополнение к завещанию Адольфа Гитлера:

«Фюрер приказал мне в случае крушения обороны имперской столицы покинуть Берлин и войти в назначенное им правительство в качестве ведущего его члена.

Впервые в жизни я категорически отказываюсь выполнить приказ фюрера. Моя жена и мои дети тоже отказываются выполнить его. Иначе – не говоря уже о том, что мы никогда бы не могли заставить себя покинуть фюрера в самую тяжелую для него минуту просто по человеческим мотивам и из личной преданности, – я в течение всей своей дальнейшей жизни чувствовал бы себя бесчестным изменником и подлым негодяем, потерявшим вместе с уважением к себе уважение своего народа, которое должно было бы стать предпосылкой моего личного служения делу устройства будущего германской нации и германского рейха…

По этой причине я вместе с моей женой и от имени моих детей, которые слишком юны, чтобы высказываться самим, но, достигнув достаточно зрелого для этого возраста, безоговорочно присоединились бы к этому решению, заявляю о моем непоколебимом решении не покидать имперскую столицу даже в случае ее падения и лучше кончить подле фюрера жизнь, которая для меня лично не имеет больше никакой ценности, если я не смогу употребить ее, служа фюреру и оставаясь подле него».

На следующий день Гитлер ушел из жизни, и Геббельс стал канцлером Германии.

Пережив Вальпургиеву ночь 1945 года, 1 мая в международный день солидарности трудящихся полный радужных надежд, национал-большевик Йозеф Геббельс написал письмо большевику-ленинцу Иосифу Сталину. В письме Геббельс сообщил ему о смерти Гитлера и просил Сталина о прекращении огня.

Геббельс так хотел славы, и слава его сгубила. Никто не желал иметь дело с ославленным на весь мир нацистом.

Не получив до вечера ответ от Сталина, свежеиспечённый канцлер Германии психанул и ушел из жизни.

1 мая 1945 года примерно в 20:40 Гельмут Густав Кунц, адъютант главного врача санитарного управления СС, по просьбе Магды Геббельс сделал её шестерым детям инъекцию морфина, а затем они были отравлены цианидом. Следом за детьми отравились цианидом и их родители.

Не желая умирать вслед за Гитлером и Геббельсом рейхсляйтер Мартин Борман – самый высокопоставленный из оставшихся в бункере нацист – решил идти на прорыв вместе с врачом СС Людвигом Штумпфеггером, рейхсюгендфюрером Артуром Аксманом и личным пилотом Гитлера Гансом Бауром. При рейхсляйтере была копия завещания фюрера. Группа пешком добралась до тоннеля метро на станции Фридрихштрассе, где разделилась. Несколько партийных функционеров, в числе которых был и Борман, пытались пересечь реку Шпрее по мосту, прячась за танком «Тигр II», который был обстрелян советской артиллерией и уничтожен, в результате чего рейхсляйтер и врач СС были ранены. С третьей попытки им в составе группы беглецов удалось перейти мост. Борман, Штумпфеггер и Аксман направились вдоль железнодорожных путей к станции Лертер, где Аксман отделился от остальных. Наткнувшись на советский патруль, он повернул назад и на мосту у стрелочного перевода увидел тела рейхсляйтера и врача СС. После смерти Мартина Бормана 2 мая в Берлине не оставалось ни одного высокопоставленного нациста, а битва за Берлин продолжалась…

(Продолжение следует)