ВЕРНОПОДДАННЫЙ ЕВРЕЙСКОЙ МУЗЫКИ

12 августа исполняется 60 лет со дня смерти Моисея Яковлевича Береговского, талантливого музыковеда и одного из крупнейших исследователей еврейского фольклора. По совпадению, из жизни он ушел в тот страшный день, когда в 1952 году в подвалах Лубянки были казнены руководители и активисты Еврейского Антифашистского Комитета, и по идиш-культуре был нанесен (после трагедии Холокоста) еще один удар. От невосполнимых потерь культура эта, увы, не смогла оправиться до сих пор. Достойный, точнее говоря, неоценимый вклад в сохранение всего лучшего из музыкального наследия и в его научное изучение внес своей многолетней деятельностью Моисей Береговский.

Родился он (имя, данное ему родителями, при его появлении на свет – Моше Аарон) 28 декабря 1892 года в селе Термаховка Иванковской волости Радомысльского уезда Киевской губернии, в семье местного меламеда – учителя в хедере. Проявив музыкальные способности (в мальчишеском возрасте он пел в синагогальном хоре), по окончании средней школы Береговский поступил в Киевскую консерваторию, а затем продолжил образование в Петроградской консерватории. В 1920 году среди разрухи, вызванной революцией и Гражданской войной, организовал в Киеве детскую музыкальную школу, сформировав в ней хоровой коллектив. Затем, в течение двух лет, преподавал пение в 48-м еврейском детском доме в Петрограде, где были собраны дети, осиротевшие и обездоленные, после антисемитских погромов, прокатившихся по Украине. Через некоторое время, Береговского пригласили в Малаховскую опытно-показательную школу, расположившуюся под Москвой, где был собран творческий преподавательский коллектив. Мало кому известно, что уроки рисования в этом учебном заведении, хотя и не долго, вел Марк Шагал. С 1926 года Береговский заведовал детским отделением в киевской музыкальной школе.

Еще в ранней юности у Моисея пробудился интерес к еврейскому народному творчеству. Напевы, которые слышал он в детстве, запали в душу, и повзрослев, к фольклору того народа, к которому он принадлежал, Береговский подошел уже с профессиональной стороны. С 1927 года начатые в данном направлении исследования, приняли у Моисея Береговского системный характер. Он был зачислен в штат Института еврейской пролетарской культуры Всеукраинской Академии Наук. Об этом научном центре стоит рассказать несколько подробнее. Создателем и первым директором института стал в 1926 году Иосиф Либерберг, назначенный впоследствии председателем комитета по организации Еврейской Автономии на Дальнем Востоке. В 1934 году Либерберг был избран в Биробиджане первым председателем облисполкома. Впоследствии, как и многие другие партийные, государственные и общественные деятели еврейской национальности, Иосиф Либерберг был арестован – по обвинению в троцкистско-террористической деятельности. Из него выбили признательные показания и приговорили к расстрелу. Имя Либерберга долгое время замалчивалось, причем, не только в СССР, но и в постсоветской России. К слову, мать Иосифа – Фрида – погибла в период нацистской оккупации Киева, в Бабьем Яру.

Но вернемся в основное русло нашей публикации. Институт еврейской пролетарской культуры, о котором нами было упомянуто, за короткий срок превратился в центр еврейских исследований международного уровня. В 1936 институт был закрыт. Правда, потом его (хотя и ненадолго) отрыли вновь, но уже при сильно сокращенном штате – в качестве Кабинета еврейского языка, литературы и фольклора при АН УССР, а его руководителем стал член-корреспондент АН УССР Эли Спивак. Одну из секций – музыкального фольклора – возглавил Иосиф Береговский. В 1949 на волне развернувшейся в Советском Союзе кампании по борьбе с космополитизмом и роста в стране антисемитских настроений, Кабинет, о котором идет речь, упразднили, а нескольких его сотрудников, в том числе и Эли Спивака, арестовали. Этот ученый, ведущий, в то время, специалист в области языка идиш, был подвергнут на Лубянке, куда его доставили из Киева, зверским пыткам и истязаниям. После одного из допросов, он скончался от кровоизлияния в мозг. Ужасно, но факт. Что же касается Моисея Береговского, то он вел исследовательскую работу в широком формате, вопреки всему тому, что происходило и в стране в целом, и в близком его окружении в частности. А творящееся вокруг не внушало ничего, кроме страха и ощущения того, что и сам он, Береговский, вполне вероятно, уже поставлен на очередь, будучи внесен в списки по выдаче ордеров на арест. Моисей вкладывал в работу все силы, спеша сделать как можно больше, и это отвлекало его от тревожных предчувствий и мрачных мыслей. Он задумал капитальный труд – пятитомник «Еврейский музыкальный фольклор», дав изначально каждому тому свое название, раскрывающее содержание: «Рабочие и революционные песни», «Песни о рекрутчине и войне», «Любовные и семейно-бытовые песни», «Еврейская народная инструментальная музыка», «Еврейские народные напевы без слов», «Еврейские народно-музыкальные представления». В свет при жизни Береговского вышел только один – первый том – в 1934 году, в Москве, в издательстве «Музгиз».

Во время войны, в 1944 году Моисей Береговский защитил в Московской консерватории кандидатскую диссертацию – по еврейской инструментальной музыке. В течение двух последующих лет он работал над докторской диссертацией, посвятив ее народным музыкальным театрализованным представлениям – пуримшпилям. При уникальном характере исследования и его несомненной ценности, защита докторской диссертации у Береговского не состоялась. «Идея этого труда и основные выводы, – указывала позднее дочь Моисея – литератор и педагог Эда Береговская, – оказались «непроходимыми», недиссертабельными в ту пору, а кривить душой в угоду конъюнктуре, отец не хотел». Но, даже оказавшись не в том месте, и не в то время, Береговский делал то, что реально было сделать, и за что ему не было бы потом стыдно, в первую очередь, перед самим собой.

В 1944-45 годах, когда война только откатилась на запад от советских границ, Береговский, в составе организованной экспедиции, побывал в местах, где оккупантами были созданы гетто, откуда узников депортировали в лагеря смерти. В состав группы входили музыканты, специализировавшиеся в области этнической музыки и лингвисты. Были осуществлены записи произведений, которые исполнялись в гетто – в них звучали мотивы надежды на спасение и призывы к борьбе. Участники экспедиции столкнулись с тем, что далеко не все из выживших в гетто евреев, готовы были с ними общаться, и уж тем более, петь для записи их голосов. Ведь эти люди в период нацистского вторжения находились на оккупированных территориях, и опасались, что даже их – евреев могут обвинить в пособничестве немцам. Тем не менее, записано было 70 песен, причем некоторые из этих музыкально-поэтических произведений, как выяснилось, созданы были непосредственно в гетто, где в числе других оказались и музыканты, и поэты. Собранные в экспедиции материалы легли в основу работы Моисея Береговского о еврейском фольклоре военного времени. При этом судьба фонографической коллекции Береговского сложилась удивительным образом. Фашисты, учинившие в Киеве (и не только там), массовое уничтожение евреев, позаботились, как это ни странно, о том, чтобы попавший им в руки звуковой архив был сохранен. Стало быть, считали его ценным. Они провели инвентаризацию восковых валиков с записями еврейского песенного творчества, и вывезли эти архивные материалы. Уникальная коллекция была, на счастье, обнаружена в Германии, при наступлении советских войск, и ее возвратили Моисею Береговскому и его коллегам. Здесь уместно еще раз процитировать Эду Береговскую: «Когда отец приступил к работе в Институте, там вообще не было никаких материалов по музыкальному фольклору. Началось энергичное целеустремленное собирание. К началу войны фонотека насчитывала свыше 1.200 фоноваликов – около трех тысяч записей, из которых более 600 отец фонографировал лично. Было собрано также большое количество записей нотных, произведенных на слух, непосредственно от исполнителей – до 4.000 номеров». Но на этом приключения богатейшего собрания звуковых и прочих материалов не закончились. В первые послевоенные годы Моисей Береговский задумал и подготовил к печати новые монографические статьи по еврейскому фольклору, а в Киевской консерватории возобновил курс музыкального творчества народов СССР. Но после трагической гибели выдающегося актера, режиссера и общественного деятеля Соломона Михоэлса, зрел уже разгром Еврейского Антифашистского Комитета и всей еврейской культуры в Советском Союзе. А ею как раз и занимался не один десяток лет Береговский. И его очередь на арест подошла. За ним пришли 8 августа 1950 года. Приговор суда был одним из типовых, в ту пору: 10 лет заключения в лагерях особого режима. Отбывать наказание Моисея отправили в Иркутскую область, под Тайшет. Все документы и все материалы, собранные Береговским, были изъяты и засекречены, бесследно исчезнув. Нашлись некие «свидетели», которые потом рассказывали, что валики с записями еврейских песен, якобы по приказу сверху, вывезли на грузовиках за город и там уничтожили.

Береговского освободили в 1955 году «по недугу», что происходило тогда крайне редко. Выйдя на свободу, Моисей незамедлительно начал борьбу за свою реабилитацию, за восстановление доброго имени. И что вы думаете? Прокуратура дважды (уже после смерти Сталина) рассматривала дело Береговского, и дважды извещала заявителя, что приговор ему был вынесен по справедливости. И только 11 июля 1956 года Моисей Береговский получил уведомление о полном снятии с него обвинений. Моисей пребывал в убеждении, что архив, который он создавал для современников и для потомков или, по меньшей мере, основная его часть, безвозвратно утеряна. И это стало дополнительным ударом по его пошатнувшемуся здоровью. Будучи уже тяжело больным, он скончался 12 августа 1961 года в Киеве, когда было ему 68 лет.

Но относительно судьбы своего архива Береговский ошибся, хотя, и не узнав об этом. По прошествии значительного времени, дочь Моисея Берговского указывала: «Записи на валиках, которые отец сосредоточил в Кабинете еврейской культуры, не сгинули, как он сам полагал, и даже переписаны частично на компакт-диски в Институте проблем регистрации информации Академии Наук Украины. А в перспективе намечается полная перезапись всех валиков». Добавим: книга дочери об отце «Арфы на берегах» вышла в свет в издательстве «Гешарим» в 1994 году. А обнаружили архив, как указывается, в Национальной библиотеке Украины, в начале 1990-х годов. Тогда была сделана его опись. Много десятилетий (и это – информация к размышлению) столь значимые материалы пролежали мертвым грузом, без малейшего внимания со стороны ученых. Коллекция вновь и вновь подвергалась угрозе списания и уничтожения. Однако что-то необъяснимое ее все это время оберегало. А когда сведения о находке попали в прессу, это привлекло к ней особое внимание. Ведь речь шла о музыкально-поэтических произведениях, ранее не известных, не фигурировавших ни в других архивах, ни в свидетельствах опрашивавшихся лиц. Иными словами, с научной точки зрения обнаруженные записи, не звучавшие, по меньшей мере 70 лет, представлялись просто бесценными. Собрание пятитомного сочинения Береговского «Еврейский музыкальный фольклор» было выпущено в свет в 2013 году в Киеве – в виде комплекта CD-дисков (в формате электронных книг). Позднее, в 2018, Фонд иудаики «Института рукописи» Национальной библиотеки Украины имени В. И. Вернадского завершил начатое ранее издание серии дисков «Историческая коллекция еврейского музыкального фольклора» – одной из самых масштабных и представительных коллекций еврейского музыкального фольклора Восточной Европы в мире. Седьмой и восьмой тома этой серии составили записи, сделанные во время экспедиций Моисея Береговского в еврейские сельскохозяйственные колонии Южной Украины (1936-1939). А в том девятый включены, что весьма примечательно, записи с 67 фоноцилиндров – с песнями, речитативами и молитвами евреев в Палестине, которые осуществил в 1913 году Исаак Лурье, хранитель Музея еврейского историко-этнографического общества в Санкт-Петербурге.

Практический интерес к материалам из ставшего доступным, архива Моисея Береговского, был проявлен в Канаде. Там они попали в поле зрения профессора университета в Торонто Анны Штерншис. В 2016 году на Интернет-сайте Ассоциации еврейских организаций и общин Украины в своем интервью Анна рассказала о том, что, загоревшись идеей – представить хотя бы часть записей из этого архива широкой публике в живом исполнении, она обратилась к Павлу Лиону. Он известен под сценическим псевдонимом Псой Короленко, являясь филологом, поэтом и исполнителем песен на русском языке, на идиш, и на других языках. Проблема, возникшая во время отбора произведений для исполнения, заключалась в том, что сохранились мелодии не всех песен, и музыку приходилось воссоздавать по словам. В апреле 2015 года, на основе составленной программы, Псой и Анна Штерншис впервые выступили с лекцией-концертом. Анна рассказывала о Береговском, и о песнях из его фонотеки, а Короленко играл на фортепиано и пел. После этого, в том же составе и формате, состоялось еще несколько выступлений. А потом продюсер музыкальных программ Дан Розенберг, прослушав лекцию-концерт, порекомендовал Анне и Псою расширить успешный проект. К реализации этой идеи подключились Сергей Эрденко, руководитель «Трио Лойко» из Петербурга, канадская джазовая певица Софи Мильман, родом из Уфы, для которой участие в программе стало возможностью поведать публике о своих русско-еврейских корнях, и о том, что культурное наследие русскоязычных евреев является неотъемлемой частью и канадской истории. Изъявили желание участвовать в проекте и музыканты-исполнители. В программу включено было 18 песен. «Еврейская музыка, – рассказала тогда Анна Штерншис, – несет добро и свет, и мы решили показать своим проектом, что должны, не забывая о прошлом, смотреть в будущее и объединять усилия – для того, чтобы сделать мир, в котором мы живем, лучше». Творчески использовал записи Береговского и известный американский музыкант Игорь Полесицкий. Он вспоминал, что, когда увлекся в ранней юности еврейской музыкой, виолончелист и профессор математики Лев Исаакович Кременштейн сокрушался: «Есть же Бах и Бетховен! И что тебе эта местечковая музыка? Ты прямо, как мой сумасшедший приятель Береговский». Вот тогда-то Игорь впервые услышал имя Моисея Береговского. А через много лет сумел по достоинству оценить труд этого ученого, и донести многое из собранного им, до тысяч слушателей.

Помимо уже упомянутых нами трудов, перу Моисея Береговского принадлежат исследования: «Идише инструментале фолксмузик» («Еврейская инструментальная народная музыка»), «Еврейские народные песни» (совместно с И. Фефером) и другие. Один из томов его пятитомника «Еврейская народная инструментальная музыка» был издан отдельной книгой в Москве в 1987 году. В Израиле хранятся копии остававшихся неопубликованными работ Береговского «Пуримшпиль» и «Искусство клезмеров». В 2017 году, к 125-летию со дня рождения Береговского, в Российском институте истории искусств (РИИИ) организовали выставку, где на обозрение были выставлены рукописи фундаментальных работ ученого, книжные издания его трудов, а также документы, связанные с деятельностью Моисея Береговского и письма, написанные им разным адресатам и представляющие общественный интерес. Организаторами выставки подчеркивалось, что, с 1966 года личный архивный фонд Береговского хранится в Кабинете рукописей РИИИ, куда он поступил от наследников Моисея Береговского, согласно его прижизненному распоряжению. Фонд этот содержит 80 единиц хранения, и как особо подчеркивалось, «служит объектом пристального внимания со стороны исследователей еврейского фольклора из разных стран». А в июне нынешнего года в Еврейском музее и центре толерантности прошла премьера фильма «Мотивы Моисея Береговского». «В фильме – несколько сюжетных линий: биография Береговского переплетается с историей его архива, и судьбами людей – жителями тех мест, где он занимался сбором материалов для своих научных исследований», – рассказала режиссер картины Елена Якович. Принявший участие в фильме драматург Александр Гельман, родившийся в Бессарабии, поведал о том, что еврейские песни пели не только евреи, но и молдаване, их соседи, которые и говорили на идиш, поскольку жили рядом. «Я, например, – добавил Гельман, тоже владею несколькими языками – румынским, идиш и русским». Вместе со съемочной группой картины по местам этнографической экспедиции, в которую отправлялся Береговский, проехала родная внучка Моисея – Елена Баевская.

И вот еще о чем: тексты песен на языке идиш времен Холокоста, собранные Береговским, легли в основу альбома, который несколько лет назад был номинирован на престижную музыкальную премию «Грэмми», вручаемую ежегодно американской Национальной академией искусства и науки звукозаписи». Концептуально она сравнима с «Оскаром» в кинематографе и премией «Эмми» в области телевизионного искусства. Каталог фоноваликов из коллекции Моисея Береговского внесен среди прочих культурных ценностей особой важности в «Золотую Книгу» ЮНЕСКО. Таким образом, титанический труд ученого востребован, и душа Береговского может быть на небесах спокойна. Начатое им благородное и важное дело нашло свое продолжение. А самое главное: язык еврейских местечек, пережив и Гитлера, и Сталина, продолжает звучать, волнуя души и радуя сердца. Идиш жив!