Posted by (Продолжение. Начало в #622)
А пока, скажу, что я хорошо помню, как в один из дней Алик пришёл к нам в Белпромпроект, как он сказал, попрощаться, предполагая, что мы побоимся прийти на проводы, и передал мне несколько толстых папок своего архива, где, кроме прочего, были ценные автографы Аркадия Райкина, Феликса Кривина и другие, не менее интересные и памятные, материалы. Я все годы бережно хранил этот архив, основную его часть привёз с собой в Америку.
Но на проводы мы всё-таки пришли, и я так же, помню, пришёл проводить его на вокзал, одиноко и грустно провожая взглядом поезд Минск-Брест, уносящий в чужой и далёкий Израиль ещё одну страничку моей беззаботной, бесшабашной, весёлой и счастливой молодости.
БЕЗРАБОТНАЯ АКТРИСА ЛЮДА ЛАМ
А жизнь дала нам возможность ещё раз убедиться, что мир, как говорится, не без добрых людей, правда, чтобы их повстречать, нужна порой удача и просто везение.
Люда начала потихоньку готовиться к трудовой деятельности. И начала она, согласно своей профессии и диплома – «Актриса драмтеатра», с Русского драматического театра имени Горького. Очень волновалась, настраивалась, несколько раз меняла одежду, в которой собиралась пойти, оделась так, чтобы, выйдя на сцену, чувствовать себя свободно, чтобы можно было что-то прочитать, спеть или станцевать. Она сделала прекрасный макияж, весь день про себя повторяя стихи, монологи, отрывки из пьес.
Но через пару часов пришла оттуда очень расстроенная. Рассказала, что принял её Главный режиссёр театра, имя которого я здесь называть не буду, пригласил в кабинет, посмотрел диплом, но не спросил, что она играла, какие спектакли, какие отрывки, не сказал, нужны ли им молодые актёры, есть ли штатные единицы, не спросил, что она может показать худсовету, зато внимательно смотрел на ноги в короткой юбке и сказал, что ему надо с ней поближе познакомиться, чтобы она пришла как-нибудь вечером после спектакля и они побеседуют, проведут вместе время, и тогда он сделает выводы о её амплуа и возможности работать в его театре. Больше она туда не пошла.
В Минске в то время было ещё два государственных драматических театра – Белорусский имени Янки Купалы и Театр Юного зрителя. C помощью Алика Плакса и работающего в ТЮЗе музыкальным руководителем нашего КВНовского композитора Эдуарда Зарицкого, Люда попала на приём к Главному режиссёру ТЮЗа в то время Григорию Ивановичу Боровику. Надо сказать, что он принял Людмилу очень радушно, побеседовал, расспрашивал об учёбе, что бы она хотела играть, потом сказал, что ему молодёжь нужна, никаких просмотров он ей устраивать не будет, а начнёт понемногу вводить в детские спектакли, пока на второстепенные роли, а там, как он сказал, посмотрим. Потом он продиктовал ей заявление на имя директора театра и, между делом, спросил:
– А как у вас с языками.
Люда сказала, что её родной язык русский, и ещё, что она хорошо знает украинский.
– А белорусский? – спросил Боровик.
– Нет, сказала Люда, к сожалению, белорусского я не знаю.
Григорий Иванович несколько ошарашенно присел на стул и разочарованно сказал:
– Людмила Михайловна, ну, какой украинский, Бог с Вами. Уж, лучше бы вы знали китайский, тогда бы легче было переучиваться. Да у нас 99% работы на белорусском языке. Идите, осваивайте, учите язык родины вашего супруга, а потом приходите, я вас обязательно возьму.
Больше Люда Лам ни в какой театр устраиваться не пошла.
А вскоре она решила пойти попробовать устроиться на Белорусское телевидение, может быть актёром или диктором. Она пришла в отдел кадров, заполнила анкеты, после чего ей сказали, что, если будет какая-нибудь вакансия, ей обязательно позвонят.
Она решила пройтись пешком и шла домой по набережной нашей, довольно скромной по сравнению с Днепром, реки Свислочи. И вдруг её окликнул какой-то молодой светловолосый парень в очках. Он подошёл и сказал, что увидел, что молодая, красивая девушка как-то грустно бредёт по набережной и ему захотелось её как-то поддержать. То есть, судя по всему, он явно клеился, и она сказала ему, что замужем и в знакомствах на улице у неё нет необходимости.
– Но если вы замужем и в знакомствах у вас нет необходимости, то, что же вы так грустно бредёте одна по набережной? – спросил он.
– Да вот, шла устраиваться на работу на телевидение, но пока не получилось.
Молодой человек спросил, кто она по профессии, она ответила, что актриса.
– Ну, что ж, – сказал он, – я к театру и кино не имею никакого отношения, я поэт, зовут меня Игорь Шкляревский, но я попробует вам помочь.
Он спросил, хочет ли она работать в театре, на что Люда сказала, что уже нет. Они проходили мимо телефона-автомата, и новый знакомый зашёл в будку набрал какой-то номер и сказал подождать. Минут через десять к ним подошёл молодой человек с густой бородой и усами и представился как Валерий Раевский. Шкляревский называл его почему-то Графом, как оказалось, они давно знали друг друга ещё с детских времён.
Шкляревский обратился к другу, который, как оказалось, уже два года как был главным режиссёром Белорусского театра имени Янки Купалы, мол, помоги девушке на телевидение устроиться. Раевский, очевидно, решил, что Люда девушка этого его старого друга Игоря и спросил, что Людмила окончила. Она показала ему свой диплом. Раевский тоже спросил, не хочет ли она попробовать работать в театре и знает ли белорусский язык. На оба эти вопроса Люда ответила отрицательно, тогда он спросил, кем она хочет работать на телевидении. Люда ответила, что ей пока трудно сказать, кем именно, в зависимости, что ей предложат. Тогда «Граф», ни слова не говоря, и всё ещё держа в руках её диплом, подошёл к тому же телефону-автомату и набрал чей-то номер. Вышел он из будки минут через пять и отдав диплом сказал, чтобы завтра к девяти утра она была в приёмной Главного режиссёра Телевидения Степанова. Люда поблагодарила Раевского за столь неожиданную помощь в трудоустройстве, потом оба молодых человека проводили её до остановки троллейбуса. Там Шкляревский достал из дипломата маленький сборник своих стихов «Дозорная ветка» и надписал: «Очаровательной Лю – удачи».
Этот сборничек хранится у нас до сих пор, как, действительно, талисман на удачу. И больше она ни с тем, ни с другим никогда не виделась.
Вот такая бескорыстная помощь совсем незнакомой, приглянувшейся поэту девушке.
С Валерием Раевским, к сожалению, ныне покойным, я встречался несколько позже, и он на меня произвёл очень благоприятное впечатление, как человек искусства, режиссёр и просто хороший человек. С ныне здравствующим поэтом Шкляревским мне, к сожалению, встречаться не доводилось.
Поскольку оба они приняли определённое участие в Людиной, а значит и моей, судьбе, а кроме того, оба они, на мой взгляд, являются талантливыми художниками и неординарными личностями.
ТЕЛЕВИДЕНИЕ
Назавтра Люда пришла в кабинет Главрежа Белорусского Телевидения Степанова. Тот принял её очень любезно, вызвал работницу отдела кадров и спросил, какие вакансии, соответствующие Людиному образованию есть на сегодняшний день. Та ответила, что есть только одно вакантное место ассистента режиссёра в Сельхозредакции. Степанов спросил:
– Пойдёте?
И Люда, не задумываясь, ответила:
– Пойду!
Её оформили, представили коллективу Сельхозредакции и перезнакомили с работниками многих других редакций. Главный режиссёр редакции Сан Саныч Дудин оказался очень добрым, отзывчивым человеком, принял её очень приветливо, начал учить работать за режиссёрским пультом. Он со съёмочной группой ехал в командировку по колхозам и включил Люду в состав группы, чтобы она воочию ознакомилась с предметом своей работы и вообще, чтобы она убедилась, что Белоруссия ничуть не хуже её Украины.
Они объехали много различных посёлков и различных хозяйств, посмотрели фермы, элеваторы, тракторные бригады в поле, побывали и в посёлке Мир Гродненской области, где, как я уже отмечал, когда-то тогда ещё в еврейском местечке Мир родился мой папа, посетили старинный Мирский Замок.
Из поездки она приехала очень воодушевлённая и начала сразу же помогать монтировать и озвучивать отснятый материал, учиться и пробовать самостоятельно работать за режиссёрским пультом.
И там, в первые же месяцы работы она заставила заговорить о себе. Так она готовила свою первую программу о каком-то передовом колхозе. Первым делом она прочла сценарий, и пошла искать в молодёжной редакции уже знакомого ей режиссёра по фамилии. ПетрушА, ударение на последний слог, который ранее работал режиссёром над нашими КВНовскими программами, сам мне об этом случае рассказывал. Люда со сценарием в руках зашла тогда в молодёжку, подошла к уже знакомому ей режиссёру ПетрушЕ и довольно настойчиво попросила пленку, где он на тракторе.
Саша Петруша слегка опешил и сказал молоденькой ассистентке режиссера, что она что-то путает и ни на каком тракторе он никогда в жизни не ездил и не снимался.
– Ну, как же, сказала Люда, вот у меня тут в сценарии написано:
«После панорамы вспаханного поля идёт плёнка – «Прокати нас, Петруша на тракторе».
Вся молодёжная редакция выпала в осадок и об этом случае долго говорили на телевидении, а за Сашей надолго закрепилась кличка «Петруша на тракторе».
А еще по студии ходили рассказы, как однажды она со своими сотрудницами стояла где-то в закутке коридора и курила, а в это время мимо проходил какой-то начальник Гостелерадио, конечно, «беларускi пясьменiк» и, конечно, с сизоватым от пьянки носом, который тут же сурово сделал им замечание:
– У нас не кураць!
На что Людмила, затянувшись сигаретой, галантно ему тут же ответила:
– А у нас и не пьют!
Конечно, завоевать уважительную репутацию на телевидении было далеко не просто, и я был рад за жену, что она сумела найти себя и творчески, и по-человечески на первой своей, пусть и не актёрской, работе. Кстати, Людмилу на студии все стали ласково звать, как и раньше меня – Ламчик.
И, к слову сказать, на отмечание рождения нашей дочери пришла вся Сельхозредакция телевидения и я, про себя даже удивился, как в такой, вроде бы, довольно заземлённой редакции так много красивых женщин. Очень эффектна была режиссёр Галя Герасименко, просто красавицей оказалась телеведущая Лариса Симонова, очень эффектными были бывший цирковой акробат Ольга Кузнецова и ассистент режиссёра Люда Ткаченко, встречавшаяся тогда с «Песняром» Кашепаровым.
Очаровал меня своей добротой и человеческим обаянием и главный режиссёр Сельхозредакции Белорусского Телевидения Дудин. Люда с моей мамой наготовили много всяких холодных и горячих закусок, было весело, и мы засиделись допоздна.
В ОЖИДАНИИ РЕБЁНКА
Близится очередное 8 Марта, Валяев вызывает нас с Лёней теперь уже в Минский Горком Партии, где он уже работает инструктором, чтобы опять писать поздравление для их женщин. Нам выделен отдельный кабинет, представлена фактура на весь женский коллектив Горкома. Сидим, работаем, в перерыве идём в их горкомовскую столовую. Шикарный обед всего за 56 копеек. Я таких дешёвых цен в минских столовых никогда не видел. Очевидно, у бедных горкомовских работников не хватает денег на обед. Думаю, что дотация на их питание, наверняка, идёт и из моих партийных взносов.
Через три дня весёлой жизни в рабочее время сценарий готов. Первому секретарю горкома наш сценарий нравится, он его утверждает. Так мы с другом Лёней на долгое время становимся «штатными» авторами всех партийных капустников города.
Как это часто бывает в жизни самые важные новости порой приходят очень неожиданно, довольно обычно и буднично. В один из дней прихожу с работы, Люда уже дома, стоит на кухне и ест из большой миски, только что отваренные две пачки пельменей, густо политые сметаной. Тут же рядом начатая огромная пачка творога, белый хлеб с маслом, настроение у неё приподнятое. Она радостно сообщает, что только что вернулась из женской консультации и у нас будет ребёнок. Доктор сказала, что теперь надо хорошо питаться, так как она худенькая и ребёнку будет трудно рождаться. Я от этой радостной новости просто наверху блаженства, и начинаю вместе с женой прямо из миски есть пельмени руками.
Вообще-то наше молодое время было очень богато на всякого рода дурацкие и шальные поступки и приключения. Приходит Людин день рождения. Устраиваю его в ресторане Гостиницы Минск на 6 этаже. Вечер оказывается полон приключениями. Стол накрыт на возвышении у витража. Уже прошли первые тосты, и тут мимо нашего стола с полным заварочным чайником в руках проходит, очевидно направляясь в свой номер, актёр Ролан Быков, как видно, приехавший на «Беларусьфильм» на съёмки в каком-то фильме (Скорее всего снимавшегося в те годы режиссером Леонидом Нечаевым знаменитого фильма «Приключения Буратино» – прим. ред.). Уже чуть подвыпивший Лёня слегка привстаёт и, обращаясь к Ролану Быкову, выдаёт экспромт:
– Ролик, иди за наш столик!
Тот, продолжает двигаться дальше, стараясь не пролить свой чай, конечно, не отзывается на гостеприимное приглашение Лёни, но все-таки приподнимает голову, отрывая свой взгляд от чайника и дружелюбно улыбается удачной шутке.
Начинает играть оркестр, моя супруга пользуется успехом у известного узбекского артиста Рустама Сагдуллаева, сыгравшего одну из главных ролей в фильме «Влюблённые» и исполнителя роли Ромео в фильме «В бой идут одни “старики”».Он несколько раз приглашает Люду на танец, очень галантен, культурен и обходителен, но мне приходится ему так же культурно объяснить, что она здесь не одна, а с мужем и, к тому же, она на пятом месяце беременности. Артист, извинившись, удаляется.
Таня с моей двоюродной сестрой Белой, с которой мы когда в детстве впервые попробовали пиво и дрались за место на раскладушке, приехавшей из Вильнюса, в туалете ресторана на оскорбление на национальной почве какой-то пьяной девицей, ответили избиением её прямо там же. Самое интересное, что белоруска Таня к евреям не имеет прямого отношения, если, конечно, не считать, что она за евреем замужем.
Шум, гам, милиция. Как устроитель вечера, иду к прибывшему старшему лейтенанту, пытаюсь уладить конфликт. Слово за слово, удаётся уговорить его не составлять на обеих моих гостей протокол, даю ему свой номер телефона. Возвращаемся к столу, а там официантка стоит возле одиноко сидящей за столом Люды, и не выпускает её даже в туалет, пока, мол, не расплатимся. Ещё тот получился праздничный вечер, а старший лейтенант милиции потом несколько месяцев звонил мне, набивался в гости, предлагал дружить, напрямую вымогал деньги, так что я еле от него отвязался.
По поводу, вымогающего деньги милиционера, вспоминается такой анекдот.
Из отчёта районного отделения милиции:
– Наше Отделение разработало и выполнило план по внедрению наших оперативных сотрудников в уличные банды и преступные группировки района. На данный момент в результате успешной оперативной деятельности в районе насчитывается 8 организованных преступных группировок, состоящих полностью из сотрудников нашего отделения.
В нашем проектном институте объявили конкурс самодеятельности между отделами под девизом: «Гимн Профессии». Мы с Лёней в разных отделах я в сантехническом, он – в технологическом, и поэтому становимся соперниками. Я пишу сценарий, читаю его своим сотрудникам.
Им нравится, набираю бригаду молодых ребят и девушек, приходится брать даже тех, кто никогда раньше на сцене не был, даже моего старшего брата, который, к моему удивлению, с радостью согласился участвовать. Всё держим в тайне. Таня, работающая в нашем отделе, по моей просьбе даже мужу Лёне ничего не рассказывает.
Готовимся усиленно, я и за сценариста, и за режиссёра, и за участника. На выступление приходит даже директор института Жур, садится рядом с моей женой, которая уже на восьмом месяце.
Вы поверьте, вы проверьте –
Мы в специальность влюблены.
И душой своей и сердцем
Теплотехнике верны.
Приглашали нас в артисты,
В космонавты, в короли,
В адвокаты и таксисты,
Мы в сантехники пошли.
Вы поверьте, вы проверьте –
Мы не любим скучных дел,
И поэтому все вместе
Мы пришли в сантехотдел.
И сегодня мы с охотой
Вам открыть хотим секрет –
Мы горды своей работой,
Как художник и поэт.
– Да, мы не стали летчиками-испытателями, физиками-теоретиками, врачами-хирургами, атташе-дипломатами. Мы проектировщики, и все мы – сантехники, но нисколько не жалеем об этом. И пусть наши фотографии не раскупают у киосков толпы поклонников, и пусть нас не встречают с цветами у трапа самолета, и пусть у нас не часто берут интервью, но мы тоже гордимся своей профессией, потому что запроектировать что-то новое – это тоже значит творить. И мы, в какой-то степени, тоже художники, пусть даже у нас в руках не кисть и мольберт, а простой карандаш и белый лист ватмана – нотного стана нашей, порой незаметной, порой даже неблагодарной, но очень творческой и очень нужной профессии.
Пусть ветер в ночи завывает,
И злится старуха зима,
Сантехник людей согревает
И радость приносит в дома…
Мы заняли первое место. Некоторые фрагменты из написанного тогда сценария я включил в эту книгу. За это выступление, победив в конкурсе, мы получили солидную премию, но больше в своём творчестве я к теме своей основной специальности никогда не возвращался.
Надо сказать, что этот конкурс, конечно, на какое-то время внёс некоторые шероховатости в наши с Лёней отношения, но потом всё это как-то забылось, улеглось, наша многолетняя дружба взяла верх, и мы снова пошли с ним по жизни плечом к плечу и рука об руку.
Перед родами Люда решила непременно слетать к родителям в Запорожье. И вот, на восьмом месяце беременности я провожаю её в аэропорт. Уже в самолёте стюардесса спрашивает её:
– А ваш муж знает, что вы летите, ведь вы можете родить в самолёте, а у нас акушеров нет, роды принимать некому.
Но, к счастью, Люда добирается нормально. А, поскольку, в животе у неё ребёнок очень беспокойный, её мама решает свозить её на консультацию к родственнице, работающей гинекологом в больнице где-то на районе. Они садятся в автобус и Люда со своим огромным животом почти час стоит в проходе, и никто из её земляков до конечной остановки так и не уступает ей место. О времена, о нравы!
Пока Люды не было, я делал маленький ремонт в квартире и, когда чинил сливной бачок в туалете, фаянсовая крышка бачка упала на пол и разбилась. Звоню по хозяйственным магазинам, одни крышки нигде не продаются, надо покупать сам унитаз с бачком в полном комплекте. Заходит мой младший брат Миша, делюсь с ним своей неприятностью. Он говорит, что это пустяки, и он мне поможет. Через два дня он приносит мне крышку, точно такую же, как моя. Я обрадованно интересуюсь, где он купил. А он рассказывает, что два дня ходил по различным учреждениям, подыскивая точно такую крышку, а когда, наконец нашёл, оказалось, что она по размеру чуть больше его дипломата, и тот не закрывается. Тогда он всё-таки запихал эту злосчастную крышку в дипломат, как можно глубже, закрыл его только на один замок и так, с полуоткрытым дипломатом из которого торчит край чего-то белого фаянсового, бодро прошагал мимо вахтёра.
Это счастье, что того в это время кто-то отвлёк и он кражи века в своём уважаемом учреждении так и не заметил.
ДОЧЬ
Рождение своего ребёнка – это, безусловно, главное событие в жизни каждого человека, поэтому я не могу не уделить этой стороне нашей жизни должного внимания.
Так вот, пару недель погостив в Запорожье, Люда уже на девятом месяце благополучно возвращается назад, и нам с ней предстоит вместе пережить чудо появления на свет нашего чада.
А пока у меня день рождения, мы устраиваем вечер у нас дома, приглашаем друзей, веселимся, танцуем, причём Люда со своим огромным животом не испытывает никаких неприятных ощущений, а назавтра ей становится, мягко говоря, немного нехорошо. Я понимаю, что это схватки и иду к телефону вызывать «скорую», но Люда меня останавливает и говорит, что она, как её учила мама, пойдёт до роддома пешком, а если станет по дороге хуже, мы поймаем такси.
Мы выходим из дому, и она ведёт меня не вниз по улице в сторону роддома, а вверх, в её любимую булочную, где она почти каждый день пьёт кофе. Там она просит купить ей бутылочку сливок и шоколадку. Потом мы идём пешком километра полтора до заветного роддома. Я вижу, что Людмиле тяжело, предлагаю поймать такси, но она говорит, что чем больше сможет пройти, тем легче ей будет рожать.
Приходим в приёмное отделение, Люда входит внутрь, через некоторое время мне отдают все её вещи, и от этого мне становится как-то очень страшно, я вдруг подумал, что с ней может что-то случиться, и я никогда больше её не увижу. Я стою с этими её вещами в руках посреди приёмного покоя, и не могу сдвинуться с места.
Потом как-то машинально вышел из роддома и медленно побрёл домой. Там тоже не находил себе места. Не хотелось ни есть, ни пить, ни спать, и я снова пошёл к стенам этого, такого значимого сейчас для нас и такого тревожного здания роддома.
На первом этаже было распахнуто одно окно. Я, подчиняясь какому-то инстинкту, подошёл к нему и, опасаясь, что меня могут принять за извращенца, подглядывающим за женщинами в роддоме, всё-таки осторожно, отодвинул занавеску и заглянул внутрь. По какому-то мистическому совпадению прямо у окна на кровати лежала именно моя жена в длиннющей ночной рубашке с зажатыми в руках коленками, тяжело дышала и громко стонала, больше в палате и рядом с ней никого не было. Она увидела меня и никак не отреагировала, только сквозь стон сказала, что врач смотрел её и сказал, что ещё час – полтора, потом попросила меня идти домой. Тут вошла медсестра и, сказав, что, если что произойдёт, мне сообщат, закрыла перед моим носом окно.
kackad.press 