Posted by «Слово – самый мощный инструмент в руках медика. Но слова, подобно обоюдоострому кинжалу, способны как исцелять, так и ранить». Высказывание это принадлежит врачу и общественному деятелю, чье имя известно всему миру – Бернарду Лауну. 7 июня ему исполнилось бы 100 лет. До этого юбилея доктор Лаун не дожил всего несколько месяцев.
На свет Бернард появился в Утене (Утяне) – небольшом городке на северо-востоке Литвы, в 103 километрах от Вильно (Вильнюса). Городок этот – один из старейших на литовской земле, упоминается в письменных источниках с 1261 года. Известно, что Утена серьезно пострадала в период войны России с Наполеоном. Ну и еврейская история этого городка тоже насчитывает века. Но это – так, к слову. Бернарда, при рождении, нарекли Борухом, а фамилия его была Лац, или, на литовский лад, – Борухас Лацас. Отец мальчика был раввином, мать окончила гимназию, где преподавание велось на русском языке. В 1935 году, когда Борух еще не достиг 14 лет, семья его эмигрировала в США и поселилась в штате Мэн. Там он и стал Бернардом Лауном.
Родители приложили максимум усилий к тому, чтобы сын их получил достойное образование, а он, со своей стороны, проявил склонность к изучению наук, которую оставалось только, в меру возможностей, поощрять. В 21 год Бернард удостоился степени бакалавра по классическим гуманитарным дисциплинам в университете штата Мэн. А далее молодого человека увлекла медицина. Одной из причин, быть может, стало то, что Лаун с детских лет запомнил с каким уважением в еврейской общине Утены относились к лекарям. Да и вообще, эта специальность была, с одной стороны, привлекательной сама по себе, а с другой, сулила стабильные заработки и обеспеченную жизнь. В данной связи, вспоминается старый анекдот: еврейская бабушка гуляет с двумя внуками и встречает знакомую, с которой давно не виделась.
– Какие замечательные у Вас внучата, – говорит эта знакомая. – Сколько им уже?
– Адвокату семь, а доктору – пять.
Это – в шутку. А если всерьез, то Бернард Лаун в 1945 году стал доктором медицины в университете Джона Хопкинса в Балтиморе. Стоит добавить: это высшее учебное заведение открылось 22 февраля 1876 года, Событие было приурочено к 100-летию образования Соединенных Штатов и к 144-й годовщине со дня рождения первого американского президента Джорджа Вашингтона. В качестве приоритетов университет с самого начала декларировал широкую научно-исследовательскую деятельность и всемерное содействие исследованиям выдающихся учёных. На протяжении всей своей истории ВУЗ сохранил этот подход. В 1945-46 годах Лаун работал в Йельском университете, практикуя в больнице Нью-Хейвен, а два следующих года трудился в Еврейской больнице Нью-Йорка (ныне – комплекс «Маунт Синай», занимающий ведущее место по ряду направлений в американской медицине). А потом, на целых 32 года Бернард связал свою судьбу с больницей Питера Бента Бригема в Бостоне, где прошел путь от научного сотрудника кардиологического отделения до старшего врача. Параллельно преподавал, делясь накопленными знаниями со студентами в медицинской школе Гарвардского университета.
Со своим изобретением
Поистине выдающийся вклад внес Лаун в кардиологию. Его исследования, достижения и разработки в этой области медицины изменили не только многие устоявшиеся представления, но и всю кардиологическую практику. С его именем связано создание, нашедшего широкое применение, дефибриллятора – прибора, используемого для электроимпульсной терапии при серьезных нарушениях сердечного ритма. Устройство генерирует короткий высоковольтный импульс, вызывающий полное сокращение миокарда. После того, как сердце полностью сократилось, велика вероятность восстановления нормального сердечного ритма. До середины 50-х годов прошлого века во всем мире при нарушениях фибрилляции сердца лечение проводилось только медикаментозно, в частности, введением солей калия или кальция. Развивая идею воздействия на сердце током, Бернард Лаун провел серию экспериментов на животных, определив наиболее эффективную, монофазную форму одиночного импульса. Для участия в конструировании приспособления, Лаун привлек инженера Баруха Берковица. О нем известно, что родом он был из Чехословакии. Его родители и сестра погибли в Освенциме. Баруху посчастливилось остаться в живых, и после Второй мировой войны он эмигрировал в Соединенные Штаты. По представленным Лауном спецификациям, им в 1961-62 годах был разработан первый прототип дефибриллятора, названный «кардиовертером» («cardioverter»). Этот аппарат, весивший 27 кг, обеспечивал импульс энергией 100 джоулей для применения на открытом сердце и регулируемый импульс в пределах 200-400 джоулей – для применения через закрытую грудь. На счету Баруха Берковица, кстати говоря, еще и искусственный кардиостимулятор. Чтобы понятнее стала ценность изобретения, укажем: в США тогда констатировалось, что около четверти случаев сердечных приступов с летальным исходом, из полумиллиона, ежегодно были связаны с нарушением сердечного ритма. В последствии, благодаря разработанной Лауном новой методике и прибору, позволяющему успешно ее применять, стали возможны операции на открытом сердце и появились, сохраняющиеся и поныне, стандарты при проведении сердечной реанимации. Возникли в медицинских центрах и отделения коронарной терапии. Что интересно, в последнее время усовершенствованные версии дефибрилляторов появились в ряде стран в крупных торговых центрах и даже на станциях метрополитена – для оказания, в случае необходимости, экстренной помощи нуждающимся при внезапных сердечных приступах. По оценкам, применение дефибрилляторов спасает каждый год, как минимум, несколько тысяч жизней. Бернард Лаун, наперекор возражениям со стороны многих своих коллег, ввел в практику при коронарном тромбозе, так называемую, «раннюю мобилизацию», именуемую, на общепонятном языке, «лечением в кресле». Эта методика позволила не только сокращать время пребывания больных с данным диагнозом в больницах, но и привела к снижению смертности от тромбоза и его последствий на две трети. В 70-х годах Бернард, одним из первых среди ученых-медиков, сфокусировал внимание на научном изучении случаев внезапной остановки сердца, чтобы установить, почему это происходит, и изыскать способы предотвращения смертей, наступающих, по названной причине, практически, мгновенно. Доктор Лаун основал Фонд сердечно-сосудистых исследований.
Дефибриллятор, установленный на одной из станций метро 
Разумеется, нет ни возможности, да и особого смысла, в публикации не в специальном медицинском издании, перечислить все то, что внес в науку Бернард Лаун за полвека деятельности. Но внимание стоит привлечь и к тому, что Бернард завоевал репутацию выдающегося защитника общественного здравоохранения. Он основал организации «SATELLIFE» и «ProCor» – с целью облегчения доступа медиков всего мира к новейшей медицинской информации. По его инициативе была также создана организация «Врачи за социальную ответственность». Но жизнь выдвигала новые проблемы, в том числе и не сугубо медицинские, в стороне от которых, Бернард Лаун и его единомышленники оставаться не могли. В декабре 1980 года, на фоне развернувшейся между Востоком и Западом гонки вооружений, чреватой применением ядерного оружия, была создана международная организация «Врачи мира за предотвращение ядерной войны». Ее основу заложила встреча трех американских и трех советских ученых. С американской стороны в ней участвовали Бернард Лаун, доктор Д. Мюллер и доктор Э.Чевиан, а с советской – директор Всесоюзного кардиологического научного центра АМН СССР Евгений Чазов, чье имя было широко известно в мире, и вместе с ним – академики Леонид Ильин и Михаил Кузин. В середине 1980-х количество членов этого движения насчитывало около 145 000 человек, а к началу 1990-х в него входило уже около 200 000 человек из более, чем 60-ти государств. Организация в 1984 году была отмечена премией ЮНЕСКО, а в 1985 ее удостоили Нобелевской премии мира – за заслуги в информировании широкой общественности об угрозе человечеству, которое несет ядерное оружие, и за рост в мире числа сторонников глобального разоружения. В свое время Лаун обсуждал с советским руководителем Михаилом Горбачёвым судьбу опального академика Сахарова. Бернард активно поддерживал врачей в развивающихся странах. В 2012 году он и его коллеги основали «Lown Institute» («Институт Лауна») – организацию, которая сосредоточилась на проблеме растущего кризиса в американском здравоохранении, представляя отчеты о его я состоянии и свои рекомендации по выходу из создавшегося положения.
На приеме в кремле у Михаила Горбачёва 
С супругой Луизой
На протяжении многих десятилетий Лаун занимался и благотворительностью, участвуя в реализации социально значимых проектов. И, кроме того, написал книгу под названием «Утерянное искусство врачевания», которую посвятил «недугам», поразившим, по его мнению, систему здравоохранения и самих врачей. Речь в ней идет не о неких проблемах и упущениях организационного характера в медицине, хотя и они, почти в каждой стране, в большей или меньшей степени имеют место (что наглядно продемонстрировала эпидемия коронавируса, к которой, по ее масштабам, медицинские учреждения в большинстве государств оказались не готовыми). Бернард Лаун привлекает читательское внимание к другому аспекту: к врачебной этике. Он пишет о том, насколько важно для больного слово врача:
«Врач не должен оставлять пациента в страхе и неведении, однако, к сожалению, это происходит почти всегда. Работая консультантом по сердечно-сосудистым заболеваниям, я встречался со многими пациентами, которым требовалось узнать мнение другого врача по поводу операции на сердечных клапанах или шунтирования. Они почти всегда сильно волновались и были напуганы. Но, как я понял, главной причиной беспокойства становилось непонимание терминов, которые употреблял лечащий врач. За годы я собрал множество фраз, которые, будучи услышаны из уст врачей, очень пугают пациентов. На сегодняшний день их у меня несколько сотен. Вот самые распространенные:
«Вы живете в кредит».
«Ваша жизнь катится под гору, как снежный ком».
«Следующий удар сердца может быть для вас последним».
«Каждую минуту у вас может случиться сердечный приступ или что-нибудь похуже».
«Ангел смерти уже накрыл вас своим крылом».
И далее: «Я слышал множество вариантов фразы типа: «У вас в груди бомба с часовым механизмом» или: «Вы – ходячая бомба с часовым механизмом». Пациент, перенесший сердечный приступ и отказавшийся от шунтирования, говорил: «Врач заявил: нет гарантии, что мой следующий приступ не будет последним». Другого пациента убеждали лечь на операционный стол словами: «Операцию необходимо сделать немедленно, лучше всего вчера». Мне страшно оттого, что я слышу подобные речи и фразы все чаще и чаще. Иногда пациенты могут и не обратить на них внимания, но нередки случаи, когда, после таких слов, состояние больных, и мне доводилось не раз наблюдать это, резко ухудшалось». «Элементарная психология учит, что страх не может мотивировать конструктивное поведение, – продолжает автор книги. – Вместо того, чтобы мобилизовать внутренние ресурсы человека, подобные высказывания лишают его надежды. Когда страх берет верх над здравым смыслом, принятие разумных решений сильно затрудняется. Кроме того, отрицательные эмоции усиливают проявление симптомов заболевания, замедляют процесс выздоровления и подавляют настроение больного. Недуг разъедает не только его тело, но и сознание. Трудно сразу ответить на вопрос, почему же врачи так разговаривают с пациентами. Похоже, страсть к предсказанию мрачного будущего уходит корнями в нашу культуру. Если, даже, слушая прогноз погоды, мы ощущаем, как нагнетается напряжение, то нечего удивляться тому, что медицинские прогнозы вызывают бурю эмоций. Разговор о поставленном диагнозе, как правило, должен быть максимально откровенным и не содержать двусмысленностей. Однако врачи, – отмечает Лаун, – думают хорошо, а делают плохо, и оправдывают свои неправильные действия благими намерениями». А далее Лаун переходит к разговору о словах иного свойства – обладающих великой силой исцеления: «Чтобы побороть недуг, пациент должен, как справедливо указывает автор книги, мобилизовать все свои позитивные устремления и проникнуться верой во врача. Лишь немногие лекарства могут сравниться по силе воздействия с правильно подобранными словами. Пациентам крайне необходимо, чтобы о них заботились, а забота выражается и в правильно подбираемых словах. «Увы, – с сожалением констатирует Бернард Лаун, – терапевтическое воздействие беседы далеко не всегда оценивается по достоинству, хотя врачебный опыт изобилует примерами того, как слова помогали исцелять больных». «Слова, с которыми врач обращается к больному, должны исходить из самого понятия «врачевание», – пишет Лаун, – призваны помочь пациенту совладать с собой, даже когда ситуация безнадежна, и содействовать выздоровлению, если болезнь излечима».
И вот – еще одна, крайне интересная цитата из книги «Утерянное искусство врачевания»:
– Доктор Лаун, вы даете своим пациентам травку?
– Что?! – воскликнул я в полном изумлении.
– Марихуану, травку? – об этом спросила меня одна из пациенток.
Я недоуменно поинтересовался, что побудило ее задать этот, более чем странный вопрос.
– Люди выходят из вашего кабинета в таком приподнятом настроении, словно парят по воздуху. Если они не из нашего города, то почти всегда спрашивают, какой ресторан Бостона считается самым лучшим, так как хотят отпраздновать свой визит к вам.
Я часто задумывался над тем, что же является источником моего врачебного оптимизма. Несомненно, я многое перенял у моего великого, не побоюсь этого слова, учителя, доктора Самуэля Левайна, который на всю жизнь остался для меня примером. Он был не только блестящим диагностом, но и обладал умением общаться с самыми тяжелыми больными. Левайн заряжал их жизнерадостностью и оптимизмом, но при этом всегда стоял на твердых, реалистических позициях. Он подчеркивал важность сохранения спокойствия пациента. «Если врач прогнозирует отсутствие улучшений или скорую смерть, но при этом не может утешить больного, в таком случае, страдает сама суть профессии врача. Всегда лучше оставлять «дверь» немного приоткрытой, даже при самых мрачных обстоятельствах». Каков же главный вывод, к которому подводит нас Лаун? «От одного из медиков довелось услышать: «Пациент должен чувствовать себя лучше после каждой встречи с врачом». Это очень мудрые слова. Мой опыт показывает, что улучшение состояния всегда связано с добрым словом. Сегодня модно быть пессимистом, претендуя на некую философскую глубину. Человеческая жизнь рассматривается, как форма животного существования, как некий биологический механизм, который включается, а в конце, неизбежно должен остановиться. Однако, если отвлечься от этих мыслей, то нет серьезных поводов для безнадежного пессимизма. Он мешает человеку раскрыться, заставляет уйти в себя, тем самым, загоняя его в тесные рамки безрадостного существования. У пессимистов вера в завтрашний день сведена на «нет». В беседах с молодыми коллегами Лаун советовал им чересчур не увлекаться мониторами и датчиками, и помнить всегда, что, в первую очередь, перед ними – человек. А вам, уважаемые читатели, не доводилось слышать от кого-то из знакомых: «Был на приеме у врача, а он даже меня не посмотрел. Взглянул на мои данные в компьютере, и выписал пару лекарств»? Знакомая картина…
Сильное впечатление производит эпизод из врачебной практики Бернарда Лауна, о котором он потом неоднократно вспоминал:
«Как-то меня привели в палату к пожилому пациенту. Он тихо спал; слабел с каждым днём, потому что слабело его сердце. Тихо угасало. И решался вопрос об операции, которая могла бы продлить жизнь и дать его сердцу новый ресурс. Сложная операция, трудная и для врача, и для пациента, по его возрасту и состоянию, без гарантий успеха».
Бернард смотрел на спящего, угасающего человека и думал, что, видимо, не стоит лезть в его организм. Происходит закономерное затухание жизни, пациент не страдает, так пусть все идёт своим чередом. Ведь и мозговая деятельность в таких случаях угасает. И его реакция на все, уже, должно быть, притуплена. И тут к пациенту пришли посетители: красивая женщина и юноша. Лечащий врач (а Бернард тогда был лишь ассистентом) позвал старичка: «Просыпайтесь, сэр! К вам пришла ваша внучка, и правнук пришёл Вас проведать!». Дама и юноша стали обнимать пациента, лежащего в койке…
Старичок медленно открыл глаза, и с ехидством сказал доктору, что это не внучка с правнуком. Это его жена Мэри пришла и сынок Бобби. И доктор немедленно принял решение сделать операцию. Ведь пациенту есть, ради кого жить! Его любят, и он любит родных и близких. При встрече с ними, больной буквально ожил на глазах. В таком случае, – убедился Лаун, – есть смысл рисковать и бороться за право человека прожить ещё несколько лет. Операция была сделана, и прошла удачно.
Стоит прочесть книгу Бернарда Лауна – от корки и до корки, – и каждому врачу, и всем нам, кто раньше или позже, обращается за медицинской помощью. А кроме этой ценной книги, Лаун опубликовал порядка 500 научных статей, не теряющих своей актуальности в наши дни.
По злой иронии судьбы (а иначе об этом и не скажешь), Бернард Лаун, столько сделавший для кардиологии, в последние месяцы своей жизни, перешагнув 99-летний рубеж, страдал от осложнений застойной сердечной недостаточности. На этой почве у него развилась пневмония. Из жизни он ушел в своем доме, в штате Массачусетс, 16 февраля 2021 года, оставив жену Луизу, троих детей и пятерых внуков. Лаун удостоился множества наград, включая премию «Золотая дверь» – от Международного института Бостона, премию доктора Пола Дадли Вайта Американской кардиологической ассоциации, высшую награду Литвы: Командорский крест ордена Великого князя Литовского Гедиминаса, Премию мира Ганди и первую премию мира кардинала Медейроса. Он носил звания заслуженного профессора Гарвардской школы общественного здравоохранения, «Выдающегося выпускника» Медицинской школы Дж. Хопкинса, и, кроме того, был обладателем 21-й почетной степени от высших учебных заведений Соединенных Штатов и других стран. Женская больница «Brigham and Women’s Hospital» учредила образовательную премию Бернарда Лауна. Получателей определяют по результатам голосования, в котором участвуют сотрудники лечебного заведения и студенты-практиканты. Знаменательным событием стало присвоение имени Лауна мосту в штате Мэн, соединяющему города Льюистон и Оберн. Бернард лично участвовал в этой торжественной церемонии, которую можно было считать символичной, ибо своим весомым вкладом в науку и в общественную жизнь, Бернард Лаун проложил для людей мосты в лучшее будущее.
kackad.press 