ПОСЛАННИК МАРОККАНСКОГО СУЛТАНА

Может ли один и тот же человек быть торговцем, дипломатом и … пиратом? Пример тому в истории есть: 305 лет назад из жизни ушел Самуэль (Шмуэль) Паллаче – человек, проживший бурную жизнь, обросшую легендами. Вариантов написания и произношения его фамилии можно встретить пять-шесть, в том числе – и Палаччи, и Палацци и Фаладжи. Так, или иначе, фамилия эта принадлежала многочисленному сефардскому семейству, говорившему на языке ладино, с глубокими корнями на Пиренейском полуострове, которое было известно, как Паллаш. После изгнания евреев из Испании, представители этого рода обосновались в Нидерландах, Марокко, Египте и Турции, завоевав авторитет раввинов, ученых, торговцев, писателей. Судьба народа-скитальца такова, что с ее помощью можно изучить географию планеты. Что касается Самуэля, то он – современник Сервантеса – был сыном главного раввина Кордовы в Андалусии, но на свет появился уже вдали от родины предков, в марокканском Фесе, около 1550 года. Он получил образование, необходимое для того, чтобы преуспеть в торговле и политике, и, кроме того, оказался прирожденным дипломатом, а еще – организатором и руководителем рискованных пиратских операций.

В конце 16 века Самуэль прибыл из Марокко в Амстердам, и основал там еврейскую общину с собственной синагогой – «Неве Шалом». Христиане звали его «дон Самуэль», а его супругу Малику – «рейна» (королева), а евреи обращались к нему не иначе, как «рабби», чем Паллаче гордился. В 1608 году Марокканский султан Зидан Абу-Маали (Мулай Зидан) назначил его своим посланником в Гааге. Многие историки сходятся во мнении, что главная цель Паллаче состояла в том, чтобы нанести максимальный вред интересам Испании – в качестве мести за изгнание евреев. В доказательство приводится история о том, как на узкой улице Гааги встретились, якобы, как-то кареты испанского и марокканского послов (марокканским посланником был Паллаче). Разъехаться беспрепятственно не было ни малейшей возможности, но ни Самуэль, ни испанец уступать дорогу не пожелали. Тогда Паллаче, якобы, силой заставил испанского дипломата пропустить свою карету и таким образом не только возвысил султана Марокко, но и дал понять, что еврейский народ не забудет и не простит того, что он был согнан с Пиренеев. Имел ли место такой случай в действительности, сказать теперь трудно. Тем более, что известно другое: в период с 1603 по 1607 годы Паллаче неоднократно посещал Испанию, передавая испанским властям сведения о ситуации в Марокко, и просил даже разрешения на постоянное проживание в Мадриде. Но все это быстро закончилось, как только Самуэль попал в поле зрения испанской инквизиции. Больше Паллаче в Испании не появлялся, и направил на подрывную деятельность против нее все свои силы. В своей борьбе Паллаче обрел важного союзника, коим выступили Нидерланды. Это отвечало тогдашним внешнеполитическим устремлениям голландского руководства. Что же касается Марокко, которое представлял Самуэль Паллаче, то это североафриканское государство, хотя и не находилось с Испанией в состоянии войны, но и не сдерживало берберийских (берберских) пиратов-мусульман, которые держали в страхе все западное Средиземноморье. Про них известно, что они не ограничивалась нападениями на торговые суда, устраивая еще и рейды на прибрежные города европейских стран – с целью захвата в плен христиан и последующей их продажи на невольничьем рынке в Алжире и в Марокко. Есть сведения, согласно которым, в общей сложности, в период с XVI по XIX век, эти пираты захватили и продали в рабство от 1 до 1,25 миллиона европейцев. Так вот, 24 декабря 1610 года был заключён Договор о дружбе и свободной торговле между Нидерландами и Марокко. Этот документ сделал возможным султану Марокко покупать корабли, оружие и боеприпасы у голландцев. От имени Зидана Абу-Маали подпись на договоре поставил Паллаче. Ему после этого марокканский правитель милостиво даровал монополию на торговлю с Нидерландами. Благодаря голландско-марокканскому договору, стоит привлечь к этому внимание, еврейская община Яакова Триадо в Нидерландах, известная по имени своего духовного лидера, как «Бейт-Яаков» («Дом Яакова»), перестала скрывать, как это было раньше, свою религиозную принадлежность. В дополнение к параграфам упомянутого соглашения, были обсуждены планы взаимодействия между сторонами для борьбы с общим недругом, вплоть до большой войны. Надо сказать, что это происходило на фоне внутренней борьбы, которая велась между султаном Зиданом Абу-Маали и его братом, намеревавшимся с помощью испанцев захватить власть в Марокко. И в ту пору, когда Паллаче привел в Марокко целую флотилию из Нидерландов, испанскому монарху было отправлено донесение: «Он доставил 1000 копий, 1000 кривых коротких сабель, 600 ружей и другое оружие. Зидан приказал идти с кораблями к берегам Испании и захватывать испанские суда. Султан вообразил, что скоро у него будет столько кораблей, что весь мир окажется малым для его завоеваний. Паллаче и сопровождавший его голландский посол совершенно вскружили Зидану голову».

Эта информация поступила в Мадрид от испанского агента при дворе марокканского султана, и испанцы, благодаря оперативным, насколько это было возможно в те времена, сведениям, сумели подготовиться к встрече с неприятелем. Когда корабли Паллаче покинули воды Марокко, их атаковали испанские галеоны – большие многопалубные парусные суда с достаточно сильным артиллерийским вооружением. Они потопили скромный по всем параметрам флот Паллаче. Сам он и находившийся на борту головного судна голландский посол сумели спастись. Однако из своей каюты Паллаче не успел вынести важные документы, в том числе, – раскрывавшие планы нападений на испанские корабли. Это, в еще большей степени, осложнило голландско-испанские отношения.

Но неудача не сломила воли Самуэля, и не остановила его. Вскоре он вновь объявился в Амстердаме. Паллаче привез рубины и бриллианты, чтобы заплатить за приобретенное голландское оружие, а также подкрепил межгосударственный союз. До короля Испании дошли сведения о том, что Самуэль Паллаче от имени марокканского султана, предложил совершить набег на Испанию. От голландцев требовалось восемь кораблей и две тысячи аркебузиров. Они должны были присоединиться «к отряду морисков (мусульман, вынужденно принявших в Испании христианство, но потом изгнанных из Испании). Объединенные силы вызвался возглавить Паллаче, а целью набега намечалась Малага, где замышлявшие дерзкую операцию, рассчитывали захватить много пленных и большую добычу. На этапе подготовки к осуществлению этого намерения, Самуэль плавал между Марокко и Нидерландами (путь этот занимал пятьдесят дней в один конец), и вел оживленную торговлю, приобретая для корсаров мушкеты, порох и боеприпасы – в обмен на сахар, пряности, драгоценные камни. К слову, камни эти и некоторые другие ценности являлись добычей от пиратского промысла. Однако, в феврале 1612 года обострилась ситуация в Марокко. Настолько, что султан призвал на помощь Паллаче с 2 кораблями и тысячей солдат. Чем же была вызвана такая необходимость? Брат султана – Ибн Абу Маалли, исламский фанатик, открыто грозил перебить евреев, которые пользовались большим влиянием в стране, и поддержка его в Марокко росла. С учетом этих настроений, посол Нидерландов порекомендовал правительству своей страны признать брата султана новым правителем страны. Но в самих Нидерландах против этого предложения решительно выступили родной брат Самуэля – Йосеф и его племянник Мозес, чье слово имело вес. Ну и, конечно же, возможности самого Паллаче сыграли свою роль. Остроту конфликта удалось снизить, а через год один из соратников и единомышленников Зидана Абу-Маали расправился с Инб Абу-Маали, а Нидерланды подтвердили, что по-прежнему признают Зидана правителем Марокко. И в конце 1613 года Паллаче выразил готовность продолжить действия против Испании. В Голландии ему выделили в виде ссуды 5 тысяч флоринов – для организации «похода к берберским берегам». Власти Нидерландов предоставили возможность Паллаче набрать столько моряков, сколько ему необходимо. После этого он отправился в Марокко и встретился с султаном, который поручил ему захватывать все встреченные испанские суда. Набрав команду, Самуэль объявил себя «генералом» и назначил двух голландцев капитанами кораблей – английского военного судна и построенной в Голландии крупной яхты. На борту основного корабля была изображена, по сохранившимся сведениям, птица феникс – как символ грядущего возрождения из пепла народа-изгнанника. Подтверждением тому, что Паллаче в экспедициях строго соблюдал традиции, а это было так, служит известный факт: в опасное плавание с ним непременно отправлялся повар-еврей, готовивший кошерную пищу. А в экипаже у него были и мараны – собратья, вынужденно, но, вместе с тем, формально крестившиеся в Испании, но продолжавшие исповедовать иудаизм. Надо сказать, что у Самуэля была, своего рода, база близ тогдашних рубежей Испании – в пиратском порту Тетуан на берегу Гибралтарского пролива. Но усилия Паллаче вынужден был направить на подавление нового бунта, назревшего в Марокко, где вновь подняли головы антисемитски настроенные исламские радикалы. Но затем корабли Самуэля Паллаче захватили в море португальскую каравеллу и испанский галеон, шедшие из Санто-Доминго. Добычей стал груз сахара и кож, который Самуэль отправил в Голландию. Судовладельцы подали протест, но Голландия ответила, что Паллаче действует от имени Марокко, и Нидерланды не могут отвечать за его действия. Но дальше Госпожа Удача отвернулась от Самуэля. В конце 1614 года Паллаче возвращался в Голландию и угодил в шторм. Ему пришлось высадиться на английский берег, в Плимуте. Узнав об этом, испанский посол в Англии граф де Гондомар немедленно обратился с требованием принять меры против Паллаче, обвинив его в пиратстве. Над Самуэлем нависла угроза смертной казни. 12 ноября 1614 года Самуэля Паллаче арестовали. Гондомар требовал повесить пирата. Но за того заступился его голландский покровитель, принц Мориц Оранский. Он направил королю Англии Якову I послание, в котором назвал обвинения посла испанского короля злонамеренными. Принц Мориц разъяснил, что Паллаче выполнил приказы своего господина, правителя Марокко, с которым у Голландии действует договор о мире и сотрудничестве. Положение Паллаче, после этого, существенно изменилось. Самуэль не был заточен в тюрьму. Вместо этого его поместили под домашний арест: он жил в доме лорда-мэра Лондона сэра Вильяма Крейвена, и регулярно с ним ужинал. Сэр Вильям даже позволял Самуэлю, под честное слово, совершать прогулки по городу. Сыграло свою роль и то, что англичане неприязненно относились к испанскому послу. В довершение, на одной из лондонских улиц, экипаж, в котором следовал дипломат, столкнулся с другим, где, по случаю, находился Паллаче, и разъяренный испанец вынужден был идти дальше пешком, став посмешищем для прохожих. Дело Паллаче было рассмотрено, и ему вынесли оправдательный вердикт. Самуэль был отпущен, и 20 марта 1615 года вернулся в Амстердам. Не сказать, что с победой. Там его поджидали иски ограбленных купцов и пиратских команд, требовавших платы за свои услуги, но состоявшийся по этому делу суд вынес «компромиссное» решение: четверть добычи от пиратских атак отчислялось в государственную казну, четверть была передана для оплаты долгов корсарам, четверть – лично Самуэлю, и ещё столько же – владельцам судов.

Паллаче попытался продолжить свою деятельность, которая вновь была связана с Испанией, но уж в другом аспекте, и на этот счет можно только строить догадки, ибо никаких практических шагов Самуэль на этот раз предпринять не успел. Он заболел, слег в постель, и уже не встал. 6 февраля 1616 года Паллаче ушел из жизни в Гааге. По некоторым свидетельствам, умер он в бедности, что представляется странным, ибо и без учета пиратского улова, Самуэль успешно осуществил множество законных торговых операций, зарабатывая большие деньги – для себя, и для своей семьи.

Похороны Паллаче стали зрелищем в Голландии небывалым. За катафалком шли принц Мориц и члены городского совета, а следом – родные покойного, брат Йосеф, сменивший потом Самуэля в роли посла марокканского султана, пятеро сыновей Йосефа, продолжившие работу дяди по укреплению отношений Марокко с Голландией, ну, а далее – вся еврейская община, примерно, 1.200 человек, в черных одеяниях. Присутствовали и иностранные дипломаты. Похоронная процессия прошествовала через еврейский квартал и вышла к мосту на реке Амстел. Там тело Паллаче погрузили в плоскодонный ялик. Весельное судно медленно поплыло к кладбищу Бет-Хаим в Аудеркерке, расположенному в пяти милях к северу от Амстердама. Многие молодые люди при этом бежали вдоль берега, по ходу движения барж, на которых участники церемонии погребения плыли к кладбищу. Для них Самуэль Паллаче был подлинным героем, не ставшим тихо и спокойно изучать Святое Писание, предпочтя воевать, захватывая вражеские корабли. По поводу этого кладбища стоит разъяснить: оно является старейшим еврейским кладбищем в Нидерландах. Участок земли для его обустройства был приобретен еврейской общиной в 1614 году. Помимо возраста, кладбище интересно тем, что на надгробиях есть надписи на трех языках: португальском, голландском и иврите, а также примечательно, что необычно для еврейского кладбища, изображениями на многих надгробиях, включая человеческие фигуры. На кладбище этом похоронены и некоторые и другие члены семейства Паллаче, видные раввины, в том числе – Менаше Бен Израиль, – он был другом Рембрандта и, между прочим, родители Бенедикта де Спинозы (Баруха Эспинозы).

Кем же был на самом деле герой нашего рассказа, которого считали и крупным авантюристом, и двойным агентом (и для этого тоже были основания), и разбойником? Однозначно ответить на вопрос через сотни лет невозможно. В любом случае, Паллаче явился предшественником великих придворных евреев, чьи имена получили известность к концу XVII века. В книгах, изданных об истории жизни Самуэля, акцент, как правило, делался на пиратской его деятельности, и, в результате, о Паллаче в общественном сознании европейцев сложилось определенное мнение, хотя все далеко не так однозначно. Нельзя игнорировать того факта, что он был известным каббалистом и знатоком Галахи, написал книгу «Дом скорби и дом пиршества», посвященную галахической стороне похоронных обрядов и веселого еврейского застолья. Трудно переоценить вклад этого человека в становление еврейской жизни в Нидерландах, и в ее защиту в Марокко. Марокканский аспект данной истории, отметим, ныне воспринимается по-особенному – в контексте наметившейся нормализации отношений между этой страной и Государством Израиль.

Надгробный камень на могиле Самуэля Паллаче увидеть можно и сегодня, и надпись на нем хорошо сохранилась. А вот о том, как выглядел этот человек, достоверных сведений нет. Биографические данные о нем сопровождаются, как правило, впечатляющим портретом, но это – картина Рембранта, написанная маслом на дереве «Человек в восточном костюме», где великий живописец, лишь предположительно, изобразил Паллаче, которого, к тому времени, уже не было в живых. О пиратских нападениях на торговые суда в ту далекую пору мы тоже можем создавать представление лишь по полотнам художников. А оказаться там, хотя бы ненадолго, и увидеть живыми далеких предков было бы так интересно…