Posted by (главы из книги)
(Продолжение. Начало в #577)
Но вот, я опять возвращаюсь домой из очередной командировки, и опять текут рутинные рабочие дни на седьмом этаже одиннадцатиэтажного «аквариума» Белорусского Государственного Института Промышленного Проектирования.
Одна отрада, этажом ниже работает мой дружище, Лёня, с которым можно выйти на перерыв минут на десять, по пятнадцать раз в день, и немного отвести душу. Как только мы с ним не шутили по поводу нашего инженерного статуса, характера работы, наших начальников и всего другого, над чем можно было посмеяться от души.
Ну, и конечно, мы начали организовывать с ним самодеятельность в институте. Молодёжи там было много, много ребят и красивых девушек, многие молодые люди пришли на наш клич, зная нас по Театру Миниатюр, по всесоюзному КВНу, кто-то пришёл просто так, прослышав про что-то новое в институте, в районе, в городе. Мы не хотели делать театр, а просто создать мобильную концертную бригаду для выступлений в праздничных мероприятиях в родном институте, и для выезда в другие учреждения и предприятия города.
Но, главное, приближалось 25-летие нашего Белпромпроекта и по поручению партийной, профсоюзной и комсомольской организаций мы с Лёней активно готовились к этому знаменательному событию, и конечно, «закатили» огромное шоу аж на четыре часа.
Помогал нам в этом, нанятый временно на работу в институт в качестве какого-то техника, музыкальный руководитель ансамбля «Верасы» Василий Раинчик, и в концерте, разумеется, выступал и его ансамбль. Мы с Лёней придумали и написали приветствие в шуточном КВНовском стиле, которое вместе с нами исполняло человек 12 наших коллег по работе и самодеятельности. Придумали мы также парный конферанс и вели весь концерт, состоящий, кроме всего, из песенных и танцевальных номеров. В общем, начался концерт в 7 часов вечера после торжественного заседания и перерыва, а закончился уже после 11-ти. Все пожилые работники института, конечно, не выдержали этого марафона и ушли домой вместе с директором института и председателем Госстроя, но молодёжь с радостью приняла наше шоу и танцевала, и гуляла аж до двух часов ночи.
ЛЮДМИЛА
Из Днепропетровска прилетает моя невеста, встречаю её в аэропорту, поселяю её в гостинице «Турист», возле универмага «Беларусь», с которым, кстати, в будущем тоже будет связана некоторая история нашей жизни, а назавтра мы с Людой и моими друзьями Лёней и Таней отправляемся в Центральный Городской ЗАГС подавать заявление для регистрации брака. Надо было заполнить анкеты жениха и невесты, и поскольку я был слегка взволнован и не мог собраться, Лёня взялся заполнять мою. Заполнял он анкету своей ручкой с несколькими стержнями разных цветов, и когда дошла очередь до графы «национальность», поменял в ручке стержень и красным цветом написал жирно по-белорусски «Яурэй».
Потом мы пошли в гостиницу, где остановилась Люда и отметили подачу заявлений. Шампанское мы купили, а вот с закусками получилось сложнее, помню, что в магазине были только солёные огурцы и ливерная колбаса. Но нам это было неважно, нам обоим казалось, что вкусней этой колбасы со свежим батоном мы ничего и никогда в своей жизни не ели, мы оба были счастливы, что пойдём дальше по жизни вместе.
Отпраздновали подачу заявления, и Люда уехала заканчивать учёбу в Театральном училище. Мы начали перезваниваться и переписываться. А я вместе с родителями начал подготовку к свадьбе, которая должна была состояться после Людиного выпускного, 7-го сентября.
А начиналось у нас так. Приняв, как я писал ранее судьбоносное решение, я приехал в театральное училище на улице Глинки 11, минут за десять до начала дипломного спектакля и увидел в зале Сашу Пронина из театра миниатюр, который очень обрадовался, тоже увидев меня, усадил на место рядом с собой, спросил, какими судьбами. Я объяснил, что меня пригласила Лиля Журман, а он сказал, что его педагог по мастерству актёра Нелли Михайловна Пинская обязала всех студентов актёрского отделения прийти посмотреть на дипломный спектакль их коллег-актёров кукольного отделения, и пригрозила, что тому, кто не придёт, не поставит зачёт по актёрскому мастерству, а значит, не будет стипендии. Вот он и пришёл. Пока мы с ним болтали, я заметил, что по сцене бегает, помогая расставлять декорации какой-то совсем юный высокий пацан с очень харизматичной внешностью. Я спросил у Саши, что это за пацан и он ответил, что это тоже студент кукольного актёрского отделения Серёжа Гармаш, только он пока ещё всего лишь на первом курсе и просто пришёл помогать ребятам. Я и подумать тогда не мог, что по сцене бегает будущая звезда театра и кино, Народный артист Российской Федерации Сергей Леонидович Гармаш, с которым в будущем мне тоже предстояло однажды ещё раз встретиться.
Оказалось, что в этот день ослушаться своего педагога и не прийти на дипломный спектакль побоялся не один Саша Пронин. Открылась высокая дубовая дверь и в зал, слегка щурясь от яркого света, вошла ОНА, та самая светловолосая девушка, ведущая с джаз фестиваля. Только в этот раз на голове у неё была не огромная копна каких-то завитых буклей, а обычная короткая стрижка, которая делала её ещё красивей.
Саша увидел свою однокурсницу, стал махать ей рукой и пригласил сесть рядом с нами. Он познакомил нас, но я сказал прекрасной незнакомке, что я с ней уже заочно знаком по джаз фестивалю. Рядом со мной, справа, было свободное место, но я на него пересел, чтобы эта милая девушка оказалась в кресле слева от меня, между Сашей и мной. Они с Сашей о чём-то разговаривали, а я, как онемевший, или, как говорил Райкин, “воды в рот набравши”, как-то очумело сидел и молчал. Потом начался спектакль. Пригласившая меня на этот показ, Лиля Журман играла главную роль в серьёзной пьесе о жизни колхозников во время войны, что-то, вроде «Журавушки», но мне это уже было всё равно. Сиденья были не очень широкими, мы с моей новой знакомой слегка дотрагивались друг до друга локтями, и я всем моим естеством ощущал присутствие слева от меня какого-то прекрасного неземного создания, и чувствовал, что внутри меня, пожалуй, впервые в жизни, происходит что-то необычайно волнующее, возвышенное, почти космическое.
Ну и тут меня прорвало! Я, словно, распустил павлиний хвост. Скажу честно, я давно уже так изящно и остроумно не шутил по всякому поводу. Саша Пронин удивлённо смотрел на меня, открывая для себя, как я понял, новые грани моей личности, а моя соседка смеялась не переставая, отчего нам даже сделали замечание. Объявили перерыв. Мы с Сашей вышли в фойе, а моя соседка, извинившись и объяснив, что у неё сейчас на втором этаже урок по сценическому фехтованию, перепрыгивая через три ступеньки, благо на ней была короткая цветастая юбочка, помчалась наверх. Правда я всё-таки успел заметить, какие у неё красивые стройные ноги. После перерыва я опять оробел, может быть от вида её прекрасных ног, которые стояли у меня перед глазами, а может быть от того, что меня несколько смутило какое-то уж очень богемное выражение «сценическое фехтование», но я был уже более сдержанным и спокойным. Мы с моей соседкой по креслам обменивались только редкими репликами, касающимися впечатлений от спектакля, и мне показалось, что она заметила, что я несколько стушевался. Второй акт закончился как-то быстро. Я был словно в тумане и даже не пошёл за кулисы, чтобы поздравлять, пригласившую меня Лилю, с дипломным спектаклем. А моя соседка, протянула мне руку, с улыбкой сказала, что ей приятно было познакомиться и опять убежала наверх. Мы с Сашей вышли на улицу перед училищем. После некоторого молчания Саша внимательно посмотрел на меня и сказал:
– Это Люда Никоненко. У нас к ней не каждый решится подойти, она ни на кого не обращает внимания и обычно держит всех на расстоянии. И вообще, я думаю, она по-настоящему никем не интересуется.
Я понимал, что он, увидев мою реакцию на свою однокурсницу, решил сообщить мне б этом, чтоб я не очень «раскатывал губу» и ни на что не рассчитывал. Мы разошлись, я шёл домой к Наталье Филипповне, и хоть от Сашиной последней фразы на душе было грустно и нерадостно, я ощущал, что от встречи с этой прекрасной девушкой у меня в душе что-то изменилось, я бы сказал, что-то ёкнуло и я стал как-то по-другому смотреть на окружающий меня мир, на эту случайную, но так захватывающую дух, встречу, да и на самого себя.
Опять побежали мои армейские штабные будни, я выполнял поручения командиров, дежурил по штабу, ел, спал, но в моём сознании всё время всплывал образ моей соседки по креслу, её серо-зелёные глаза, её светлые волосы, нежный и сладкий аромат, исходящий от неё при каждом её движении и наклоне в мою сторону, и её стройные ноги, стремительно возносящие всю её вверх по лестнице на то самое своё загадочное и такое непостижимое для меня, далёкое и возвышенное «сценическое фехтование».
Через несколько дней я, как обычно, пришёл на репетицию театра миниатюр. Саша меня поприветствовал как обычно, а ко мне подошла моя подруга Дина:
– Я слышала (ну, вот, уже слышала, – подумал я.), ты на днях с Людой Никоненко познакомился. Красивая девушка, правда?
– Да, – говорю, – красивая, и она мне очень понравилась.
– Я понимаю, она всем нравится, только она у них неприступна, как скала. Хочешь, я узнаю, как ты ей показался?
– Нет, спасибо, этого, как раз, узнавать не надо, лучше узнай, пожалуйста, по какому номеру телефона ей можно позвонить, а то Саша мне, почему-то, никаких её координат не дал.
А как раз в эти дни у меня сильно разболелся зуб, и, поскольку я в городе ещё мало кого знал, то я понятия не имел, куда и к кому мне с этой болью податься. И тут звонит Дина и сообщает, что раздобыла номер телефона вахтёра их общежития и знает номер её комнаты, так как уже не раз бывала у них в гостях. Это было всё, что она смогла мне сказать, но это было уже кое что! Благодарю её за старание, жалуюсь на свои зубы. Дина тут же «тащит» меня к своей родственнице, зубному врачу, которая живёт и работает совсем недалеко, в городе Днепродзержинске. Приезжаем. Иду по городу и пытаюсь представить, как по улицам этого города в пору своей молодости, а потом в служебной машине ходил, а потом и ездил, «наш дорогой Леонид Ильич». Но, что-то никакого волнения и трепета внутри не испытываю. Город как город, заводские трубы, парки, дома, правда, город, где хорошо лечат зубы. По-моему, родственница приняла меня за Дининого бойфренда, поэтому залечила мне зубы без всякой боли и качественно. Возвращаясь, мы попали под сильный дождь, я промок до самой своей армейской нитки, и через какое-то время, придя домой, почувствовал жар во всём теле и боль в лёгких. Всё, думаю, кранты, опять воспаление, чёрт бы его побрал. Пошёл в общественную баню, что была недалеко, залез на верхнюю полку, грелся, пока почти не вырубился от пара и жара, потом купил водки, придя домой, залпом выпил почти стакан и лёг спать. Спал до обеда следующего дня, потом позвонил в штаб, что приболел и опять заснул, так что, с воспалением в этот раз, слава богу, меня пронесло.
И вот, прошло уже недели две с того памятного для меня дипломного спектакля кукольников. У меня дежурство по штабу, пятница. Я выполняю свои, ставшие уже привычными, обязанности дежурного офицера, а эта прекрасная фея, Люда Никоненко, никак не идёт у меня из головы. Я дожидаюсь, пока всё начальство покидает штаб, всё вокруг затихает, я делаю глубокий вздох и с замиранием сердца звоню по добытому Диной заветному телефону. Снимает трубку вахтёрша общежития. Прошу позвать Люду Никоненко из комнаты 406.
– Да куды ж я пойду на четвёртый этаж, яж туда час добираться буду, да и пост я оставлять не могу.
– Милая женщина, – говорю – я звоню вам из воинской части. Я офицер, нахожусь при исполнении своих служебных обязанностей, но мне очень нужно по очень важному делу поговорить с Людмилой.
В трубке минутное молчание, потом я услышал ворчливое:
– Ладно, сейчас кого-нибудь пошлю. Слушай, сбегай на четвёртый этаж, позови Люду Никоненко из 406, очень надо.
И слышу чей-то ответ:
– Да она здесь, в красном уголке телевизор смотрит, сейчас позову.
У меня бешено заколотилось сердце, опять перехватило дыхание, я почему-то страшно разволновался. Где-то минут через пять я услышал уже знакомый мне, чуть низковатого тембра, но всё-таки, очень нежный, грудной голос:
– Алё…
– Люда, здравствуйте, это Вас беспокоит лейтенант Семён. Мы с Вами познакомились пару недель назад на дипломном спектакле кукольников. Вы помните?
– Да, помню.
– Я хотел Вам предложить, если Вы не заняты, давайте встретимся в выходной день в субботу или воскресенье, сходим куда-нибудь вместе. – В трубке «послышалось» тревожное для меня молчание, а потом тот же приятный голос сказал: – Ну, что ж, давайте встретимся. Только я на эти выходные уезжаю домой в Запорожье. Давайте в понедельник.
– Хорошо, а где и во сколько?
– Часов в шесть, на остановке троллейбуса «улица Софьи Ковалевской», возле магазина.
– Хорошо, всего доброго. Счастливо Вам съездить домой. До встречи в понедельник.
– Спасибо. До свиданья.
Не помню, как я провёл эти два выходных дня, но в голове всё время крутились слова: в понедельник в шесть часов, на остановке, возле магазина.
И вот, наконец, пришёл он, этот долгожданный, волнующий понедельник. Как сейчас помню, это было 6-го июня 1973 года. Я как в известной песне, «с утра побрился», потом после службы опять побрился, переоделся в свой всё тот же синий костюм, сшитый ещё за гонорар от поездки с Масляковым, одел белую рубашку, галстук, в отличие от песни, увы, не новый, и пошёл на первое свидание с этой прекрасной девушкой.
Сейчас я вспоминаю, что такого внутреннего подъёма, воодушевления и волнения, которое я испытывал, идя к ней на свидание, я не испытывал ещё никогда. Купил небольшой, но красивый букет цветов, приехал на левый берег Днепра, на остановку Софьи Ковалевской заранее, где-то без двадцати шесть.
И вот я, молодой офицер, лейтенант Советской Армии, Сёма Лам, с букетом цветов в руках, на остановке троллейбуса имени знаменитого математика Софьи Ковалевской с волнением и трепетом стал ждать и высматривать в толпе прохожих свою неземную и прекрасную Людмилу. Наконец я увидел её, идущую к остановке и переходящую улицу по пешеходному перекрёстку. Она меня не видела, и я мог её рассмотреть. Она шла ровной прямой походкой, одета была довольно скромно – короткая юбочка подчёркивала её красивые стройные ноги, красивая блузка с отложным воротником, туфли на небольшом каблуке. Она шла, словно плыла в толчее людей, переходящих улицу на зелёный свет, и была вся какая-то светлая, прекрасная и неземная.
У меня опять от волнения перехватило дыхание, я шагнул ей навстречу, но она прошла почти мимо меня, и её взгляд, словно, высматривал в толпе людей не меня, а кого-то другого. Я окликнул Людмилу. Она сначала минуту всматривалась в меня, слегка удивилась, а потом как то просто и естественно сказала:
– Ой, а я ищу офицера в военной форме!
Я протянул ей цветы и спросил, куда мы пойдём. Она предложила прогуляться, так как у неё не очень много времени, ей надо готовиться к какому-то завтрашнему зачёту. Ну, мы и пошли. Сначала я очень волновался, был несколько скован и напряжён от ощущения, что со мной рядом идёт самая красивая девушка в мире, которая, наверняка, пользуется огромным вниманием со стороны мужчин, отчего знает себе цену и смотрит на всех и всё свысока. Но когда мы начали разговаривать, и когда прошло где-то пол часа нашей прогулки, я совершенно забыл, как она выглядит и что, чисто внешне, из себя представляет. Рядом со мной по проспекту имени «Газеты Правды» шла обыкновенная молодая девушка со своими житейскими проблемами, заботами, неуверенностями, переживаниями, тревогами, радостями и сомнениями. Меня удивила её искренность при первой встрече с, практически, незнакомым ей человеком, отсутствие всякой рисовки, умение думать, анализировать происходящие рядом с ней события, умение излагать свои мысли, умение слушать и реагировать, способность радоваться самым простым вещам и грустить, когда для этого есть причина. И ещё меня привлекло в ней прекрасное чувство юмора, которое я заметил ещё при нашей первой встрече в училище. На какое-то время я даже забыл, что у меня свидание с очень красивой девушкой и мне показалось, что со мной рядом идёт мой старый добрый друг, с которым у меня одинаковые взгляды на жизнь, одинаковое или, во всяком случае, очень близкое восприятие окружающего нас мира. А главное, я почувствовал, что при всём том, что мне очень нравится идти с ней рядом по улице, испытывать волнение от случайных соприкосновений, ощущать запах её духов и смотреть в её серо-зелёные, порой мгновенно меняющие свой цвет, глаза, мне с этой очень красивой и обаятельной милой девушкой, ко всему ещё, и интересно.
Мы не заметили, как прошли по всему проспекту до набережной Днепра, а это, где-то километра четыре, повернули назад и, продолжая разговаривать, вернулись на ту же остановку Софьи Ковалевской, а потом как-то незаметно очутились возле общежития Театрального Училища. Уже стемнело, на крыльце у входа она протянула мне руку, попрощалась и поблагодарила за приятный вечер. Я в ответ поблагодарил её и спросил, могли ли бы мы с ней встретиться ещё раз. Она секунду подумала и опять сказала своё коронное:
– Ну, что ж, давайте попробуем, в субботу, здесь, в такое же время.
Я возвращался домой, не помня себя от счастья. Эта милая студентка театрального училища понравилась мне буквально всем. Я не знаю, что это было. Огромная симпатия, влюблённость, любовь с первого, вернее со второго, а если учитывать джаз фестиваль, то уже и с третьего взгляда, но я осознавал, чувствовал всем своим существом, что такого ощущения подъёма духа, окрылённости, света, радости и счастья от встречи с женщиной, я не испытывал ещё никогда.
В следующую субботу мы с Людмилой опять встретились. Я пришёл к общежитию, стал её ждать у входа, непроизвольно поднял вверх голову, и вдруг увидел в нескольких окнах четвёртого этажа девичьи лица, с любопытством меня разглядывающие. Оказалось, что Люда предупредила своих девочек, что сегодня за ней зайдёт молодой офицер, они сообщили подружкам из соседней комнаты, а те дальше всем по цепочке. Но их всех постигло глубокое разочарование. Никакого офицера опять и в помине не было, я опять пришёл в своём синем гражданском костюме. Тут из дверей общежития вышел высокий стройный длинноволосый богемный парень в очках, как-то очень заинтересованно и не очень добро посмотрел на меня и удалился пружинистой походкой профессионального хореографа, на которых я насмотрелся в своё время на концертах в Лужниках. Я не очень обратил на него внимание, ведь для меня было главным, что я сейчас снова увижу свою Людмилу.
Мы снова погуляли, теперь уже по правой стороне Днепра, по самому центру красивого, летнего, цветущего зелёного города, вдоволь наговорились, а потом зашли в кафе «Театральное», расположенное рядом с ТЮЗом и Украинским театром имени Шевченко. Я раньше там бывал пару раз, публика там была неплохая, в основном интеллигентная. Но, как назло, именно в тот вечер какой-то офицер, основательно набравшись, доставал всех своим неумелым пением в микрофон. Он щедро платил оркестру, они ему давали микрофон, подыгрывали ему, и он с чувством и огромным воодушевлением «спевал» со сцены, доставая всех своим заунывным репертуаром и высоковатым, почти писклявым голосом. Мне было стыдно за поведение нашего брата – офицера, но я был в штатском и решил не вмешиваться, надеясь, что скоро ему надоест, и он сам сойдёт со сцены. Но тут из-за соседнего столика поднялся молодой человек, зашёл сзади горе-исполнителя, прихватил его оттуда между ног прямо за причинное место и приподнял над сценой. Офицер стал отбиваться, смешно дрыгать в воздухе ногами, а когда парень его отпустил, полез с ним в драку. Тут уже и я не выдержал. Скажу честно, мне нисколько не хотелось покрасоваться перед моей новой знакомой, да и не известно было, чем моё вмешательство может кончиться, скажем, дракой, вызовом милиции, военного патруля и отправлением всех участников инцидента на гауптвахту, но, уж очень достал всех нас этот пьяный капитан своим пением, из-за которого даже нормально поговорить было просто невозможно.
kackad.press 