ИЗ НЕЖИНА – НА БРОДВЕЙ

«Его концепции оформления спектаклей были настолько гармоничны и цельны, что попытайся кто-либо внести в них хотя бы малейшее изменение, это грозило разрушить сразу все шоу». – Так отозвалась знаменитая американская художница по свету Терон Мюссер о творчестве художника и дизайнера сцены Бориса Аронсона, который внес весомый вклад в громкий успех многих бродвейских постановок и спектаклей еврейского театра. Мнению процитированной нами дамы можно полностью доверять: она поработала над более чем 150-ю представлениями на Бродвее и заслужила репутацию «декана американских дизайнеров освещения сцены». По разным источникам встречается несовпадение по дате рождения – на свет Борис Аронсон появился 15 октября 1900 года, то есть, 120 лет назад. Разночтения биографы Аронсона объясняют тем, что ошибочная дата рождения (1899 год) указана на его надгробном памятнике. А из жизни он ушел 16 ноября 1980 года, и этот день будет отмечаться 40-летие со дня его смерти.

Родился будущий гений сценографии в Нежине, в Черниговской области Украины, в семье раввина Соломона (Шломо) Аронсона и его супруги Двойры Туровской. Мальчик, как указывается в «еврейской метрике», получил имя Борех-Бер (привычнее имя Борух). В 1908 году отец ребенка получил должность главного раввина Киева, и семья переехала туда в полном составе. До 12 лет отпрыск посещал хедер, а дома под руководством главного киевского раввина (ни более, ни менее), изучал Тору и Талмуд. Учился Борех-Бер и в общеобразовательной школе, где проявил способности к рисованию. И, как ни странно, отец не стал препятствовать этому увлечению сына, понимая, что тем самым, может загубить пробуждающийся талант. С разрешения родителя, подросток отправился на обучение в Киевское художественное училище, далее посещал Школу рисования и занимался в студии художницы театра и кино Александры Экстер, где увлекся театральным искусством и получил первые уроки сценографии. Деятельная наставница, оценив незаурядные способности своего подопечного, познакомила его с Всеволодом Мейерхольдом и Александром Таировым. Замечательные мастера сценического искусства оказали на молодого Аронсона большое влияние, сыграв заметную роль в формировании воззрений прославившегося в будущем театрального художника.

После Октябрьской революции 1917 года, Аронсон, свыкшийся с русифицированным именем Борис, возглавил художественный отдел «Культур-Лиги», а в двадцатых годах выступил одним из основателей Музея еврейского искусства в Киеве. О «Культур-Лиге» стоит рассказать несколько подробнее. Эта общественно-политическая организация была основана в конце 1917 года в Киеве, став наиболее значительной независимой структурой в сфере еврейской культуры и образования. Целью ее деятельности было провозглашено сохранение и развитие языка и культуры идиш. При Художественной секции работала творческая студия. Издательская деятельность «Культур-Лиги» и творчество художников, которые работали под эгидой ее Художественной секции, сыграли значительную роль в развитии книжной графики. Благодаря «Культур-Лиге», в начале 1920-х годов столица Украины заняла достойное место в ряду крупнейших, в Восточной Европе, центров издания книг на «мамэ-лошн». Отделения Художественной секции были созданы не только в самой Украине, но и в России, Литве, Румынии и Польше. Потом в «Культур-Лигу» начала принудительно внедряться коммунистическая идеология, что вынудило талантливых деятелей еврейской культуры продолжить свою творческую деятельность за пределами России. В ту пору Аронсон пропагандировал в искусстве особый стиль, сочетавший элементы абстрактного творчества и еврейского фольклора. С этих позиций он проанализировал работы Марка Шагала, Натана Альтмана, Эля Лисицкого и других замечательных мастеров кисти в монографии «Современная еврейская графика». Но этот труд был опубликован уже в Берлине, и после того, как Борис Аронсон покинул в 1922 году Советский Союз. А до этого, он, совместно с И.-Б. Рыбаком, опубликовал исследовательскую статью «Пути еврейской живописи», принял участие в 1-й Еврейской художественной выставке, организованной «Культур-Лигой» в феврале-марте 1920 года. Осенью 1921 года переехал в Москву, где посещал занятия в классе И. И. Машкова во ВХУТЕМАСе. Оформлял спектакли Еврейского камерного театра, ассистировал Александре Экстер в работе над спектаклем «Ромео и Джульетта» в Камерном театре А.Таирова.

Эмигрировал Борис в Польшу, оттуда – в Германию, куда, к тому времени, уехал его отец, возглавив в Берлине общину единоверцев – выходцев из России. Позже пути-дороги родителя и сына разошлись. Шломо Аронсон, помогавший в свое время организовать юридическую защиту Менахема Менделя Бейлиса, ставшего жертвой кровавого навета, активно участвовал в движении «Ховевей Цион», которое служило связующим звеном между идеей возвращения евреев в Сион и политическим сионизмом, провозглашенным Теодором Герцлем на 1-м Сионистском конгрессе. Следуя своим убеждениям, Шломо в 1923 году отправился в Палестину, и вплоть до своей смерти (а ушел он из жизни в 1935 году) занимал должность главного раввина Тель-Авива и Яффы. Прах Шломо Аронсона покоится на знаменитом кладбище «Трумпельдор». А Борис Аронсон в Берлине успел пройти обучение у талантливого художника, графика и литографа Германа Штрука, который, будучи ортодоксальным евреем и убежденным сионистом, уехал из Германии в Палестину, став впоследствии одним из основателей Художественного музея в Тель-Авиве. В столице Германии Аронсон был введен в совет Дома искусств, участвовал в 1-й Русской художественной выставке, которая проводилась в галерее «Van Diemen», опубликовал две книги и выполнил несколько графических работ, и в том числе, – для обложки сборника рассказов Николая Никитина «Ночной пожар». Недолгое время Борис жил в Париже, где, кроме всего прочего, создавал эскизы костюмов для постановок легендарного израильского танцовщика и хореографа Баруха Агадати. А затем у Аронсона созрело решение – покинуть Европу, открыть для себя Америку и реализовать свой талант в полной мере за океаном, где открывалось для этого немало возможностей.

• 

• 

Поселившись в Нью-Йорке, Борис, владевший языком идиш, уже вскоре наладил сотрудничество с несколькими еврейскими театрами – в качестве художника сцены и художника по костюмам. Начинал в довольно скромном, «Unser Theatre» в Бронксе, затем стал главным художником театра Мориса Шварца, просуществовавшего, кстати сказать, 32 года и подарившего публике более 150 спектаклей по произведениям классиков еврейской и мировой литературы, в первую очередь, Шолом Алейхема и Исроэля Иегошуа Зингера. С большим желанием и интересом Аронсон занимался иллюстрированием изданий на языке идиш, внес лепту в создание альбома литографий, отобразивших трудовые будни членов еврейских коммун в СССР: «Album in Behalf of the Jewish colonization in Soviet Union» (New York, 1929). Но с 1932 года начал расширять диапазон своей творческой деятельности, вступив в сотрудничество с бродвейскими театрами. Дебютировал, вместе с другим выходцем из России, уроженцем Виленской губернии, композитором и поэтом Верноном Дюком (Владимиром Дукельским), участвуя в постановке мюзикла «Walk a Little Faster». Успех был умеренным, но прозвучавшая в нем песня «April in Paris», выражающая мечту – оказаться во французской столице, когда наступит для этого самое лучшее время – апрель, завоевала огромную популярность, чему, в немалой степени, способствовала придуманная Аронсоном, «чувственная», как ее назвали театральные критики, декорация. По единодушному признанию, оформление сцены Борисом Аронсоном, было одним из самых впечатляющих, какие доводилось видеть искушенным театралам. В первых опытах театральной сценографии Аронсона усматривалось его увлечение идеями кубофутуризма (авангардного направления в искусстве начала 20-го столетия, совместившего принципы, которых придерживались европейские кубисты и футуристы), а также – конструктивизма, предполагавшего лаконичность форм при монолитности внешнего облика. Но приверженцем какого-либо одного направления Аронсон никогда не был, и не стал, меняя стилистику сценического оформления, исходя из особенностей литературного материала. К середине 50-х годов его имя называлось среди самых известных и наиболее одаренных сценографов Бродвея. Бродвейская карьера Бориса Аронсона продолжалась более четырех десятилетий. Ему, в качестве ассистента, помогала многие годы спутница жизни Лиза Яловец, тоже даровитый сценограф, с широким кругозором. Продолжал Аронсон обращаться и к еврейской тематике, никогда не забывая о своем происхождении, и сохраняя духовную связь со своим народом. В 1955 году он участвовал в сценической постановке пьесы «Дневник Анны Франк», созданной на основе дневниковых записей легендарной еврейской девочки, уроженки Германии, скрывавшейся вместе с семьей от нацистов в Амстердаме. В ее судьбе отразилась трагедия всего европейского еврейства в эпоху фашизма. Авторы спектакля Фрэнсис Гудрич и Альберт Хакетт написали затем и сценарий для одноименного кинофильма, вышедшего на экраны в 1959 году и завоевавшего три премии «Оскар». Особое место в творчестве Бориса Аронсона заняла работа над сценографией одного из наиболее известных мюзиклов «Скрипач на крыше» по рассказам Шолом-Алейхема о Тевье-молочнике. Мюзикл этот, премьера которого состоялась 22 сентября 1964 года, был впоследствии сыгран на Бродвее 3242 раза и удостоился девяти наград «Тони». Разумеется, успеху оформительского решения спектакля способствовал тот факт, что о местах, где разворачивается действие, Аронсон знал не понаслышке – там прошли его детские годы. А память о детстве остается на свою жизнь.

• 

• 

Среди других театральных работ Бориса Аронсона особого внимания заслуживают спектакли «Татуированная роза» Т. Вильямса, «Цена» А. Миллера. Одним из шедевров сценографии в жанре мюзикла театроведы называют «Кабаре» Дж. Кандера. Стоит напомнить: действие в нем разворачивается на фоне прихода к власти нацистов в Германии, а одна (не главная, правда) сюжетная линия – любовный роман между немкой – хозяйкой берлинского пансиона и евреем-поставщиком фруктов. Музыкальный спектакль был перенесен на экран, завоевав громкий кинематографический успех. Добавим к этому мюзиклы Стивена Сондхайма – единственного живущего театрального деятеля, в честь которого названы театры на Бродвее и в Вест-Энде. Помимо участия в создании мюзиклов и драматических спектаклей, Борис Аронсон выступал также в амплуа художника оперных постановок, главным образом, – в «Метрополитен-Опера». В его активе – балеты «Снегурочка» на музыку А. К. Глазунова и «Картинки с выставки» на музыку М. П. Мусоргского, опера «Фиделио» Л. Бетховена, а также – драма «Кориолан», поставленная на сцене Шекспировского мемориального театра в Стратфорд-он-Эйвоне. Достижения Аронсона в области сценографии были отмечены наградами фондов Гуггенхейма, Форда, Джозефа Махарама и шестью престижными театральными премиями «Тони». Последней значимой работой Аронсона стала сценография знаменитого балета П.И. Чайковского «Щелкунчик» – эту постановку осуществил в 1977 году не нуждающийся в особом представлении, Михаил Барышников.

Хотя сотрудничество с театральными коллективами отнимало у Бориса много творческой энергии и физических сил, он находил время и для того, чтобы выразить себя в других видах и жанрах искусства – занимался графикой, парковой скульптурой и энкауистикой (так называется особая техника живописи, в которой связующим веществом для красок служит воск). В 1959 году художник выполнил заказ на создание резных, чеканных и керамических украшений для интерьеров Синайского храма в Вашингтоне и синагоги на Лонг-Айленде. Серию его изваяний из меди и жести, под общим названием «Ночные образы», в 1962 году смогли увидеть посетители престижной галереи «Saidenberg» в Нью-Йорке. В крупнейшем городе мира Аронсон проводил в разные годы, и свои персональные выставки – в галереях, в Музее современного искусства, в Музее американского искусства «Витни».

Из жизни Борис Аронсон ушел 16 ноября 1980 года, но его творческое наследие продолжает привлекать внимание, вызывая неослабевающий интерес. Ретроспективный показ работ мастера был организован в нью-йоркских галереях «Vincent Astor» (1981) и «Kathonah» (1989), они включены в экспозиции городского Музея Нью-Йорка и Центра Линкольна. Подлинным событием в культурной жизни Израиля стала развернутая в 2010 году в Тель-Авиве, в галерее «Минотавр», выставка под названием «Борис Аронсон. Еврейский авангардный театр в Нью-Йорке 1923-1931». На обозрение были выставлены, в основном, театральные работы мастера – эскизы для спектаклей еврейских театров Нью-Йорка, творения, в которых автор сумел реализовать, осовремененные им, творческие принципы «Культур-Лиги», выражаемые в соединении традиционного и либерального «еврейского стиля». Впрочем, показ произведений Бориса Аронсона, хотя и в не столь широком формате, уже проводился до этого в Тель-Авиве в 1931 году, в галерее «Стеймацки». Кроме того, графические его работы демонстрировались в 1980 году в Музее Израиля в Иерусалиме, и Аронсон, незадолго до смерти, передал в дар этому музею свою коллекцию произведений еврейских художников Русского авангарда, включающую более 50 работ. На следующий год свыше 70 эскизов для спектаклей еврейских театров Нью-Йорка 1920-1940-х годов, выполненных Борисом Аронсоном, были представлены посетителям московской художественной галереи «Проун». Творчество Аронсона, как отмечается организаторами всех его выставок, опередило время. Его оригинальная и уникальная во многом сценография существенно повлияла на развитие изобразительного и театрального искусства, и не только в Америке, что позволяет называть Бориса Аронсона одним из крупнейших театральных художников минувшего столетия.