Posted by В то время, как сотни учёных-вирусологов по всей планете бьются над созданием действенной и, по возможности, безопасной вакцины от коронавируса, Кремль во всеуслышание объявил о том, что в России она-де уже была создана. И тут же предложил ее к продаже в другие страны. Специалисты предостерегают: создать безопасную вакцину в столь короткие сроки физически невозможно. «Прививка Путина», таким образом, являет собой опасность для всех, кто захочет ею воспользоваться.
Получается Россия вышла на мировой рынок с «сырой» вакциной против коронавируса – и рискует потерей доверия в прививки, как таковые. Зачем ей это понадобилось? Юмористы уже успели прозвать эту магическую смесь «нефтезаменителем»: мол, российскую грязную нефть уже никто не хочет покупать, так русские выдумали какую-то бурду, которую хотят теперь гнать в Европу вместо «чёрного золота» – лишь бы наивные европейцы платили за неё звонким евро. Но раздаются и иные голоса, спрашивающие: ну ладно, вакцина не прошла третью стадию испытаний, но ведь у нас пандемия! Не следует ли пойти на определённый риск и всё же взять, что дают?
Афера «Контрегана»
Риск для здоровья присутствует в нашей с вами повседневной жизни всегда. На пути на работу, в кафе за чашкой кофе, во время отпуска в горах. В основном, мы не обращаем на него внимания: жизнь, мол, вообще – штука опасная, от неё умирают. Собственно, в свободном, демократическом обществе так уж заведено: каждый человек сам для себя определяет, что для него опасно, а что – нет. И действует соответственно.
Но что, если взвешивать степень опасности и принимать решение приходится государственным учреждениям, как в нынешнем случае? Если именно им нужно выносить вердикт – насколько высоки риски, на которые предстоит пойти обществу ради лечения? В этом случае вступает в силу первая заповедь врачебной этики: «Не навреди». Уменьшение и, в идеальном случае – сведение на нет риска побочных эффектов становится тогда ключевым вопросом для оценки.
Современные государственные системы проверки и допуска медицинских препаратов были разработаны и внедрены во всём мире, самое позднее, после так называемого «скандала «Контреган». Сегодня вряд ли кто помнит о нём, а ведь этот случай стал прецедентным. Произошёл он в Германии. Фармацевтическая компания Grunenthal из небольшого городка Штольберг, расположенного неподалёку от Дюссельдорфа, выпустила в 1957 году на рынок новое снотворное «Контреган». До весны 1960 года он стал наиболее продаваемым в ФРГ снотворным: фирма клялась и божилась, что, наряду с действенностью, Контреган, чьим основным компонентом является препарат под названием талидомид, не имеет ни малейших побочных эффектов.
В те времена государственной системы проверки новых лекарств практически не существовало, причём не только в Германии, но и во всём мире (за исключением социалистических стран, где государство было одновременно и производителем, и контролёром). Проверки производили сами фирмы-производители. До 1961 года было продано более 300 миллионов таблеток Контрегана. И тут разразился скандал: группа учёных из университета Дюссельдорфа доказала, что Контреган катастрофически вреден для беременных женщин, калеча их еще нерождённых детей, нанося им непоправимые повреждения на эмбриональном уровне. Компания Grunenthal агрессивно оспорила результаты этого исследования, угрожая университетским фармакологам миллиардными исками за нанесение коммерческого ущерба и распространяя о них клевету в прессе. Тем не менее, исследователи из Дюссельдорфа смогли доказать свою правоту и теперь уже сама фирма поспешно отозвала Контреган с рынка. Интересно, что государственные органы впервые отреагировали на весь этот скандал… за шесть дней до отзыва препарата.
Этот случай послужил, как уже было сказано, поводом для всех стран мира ввести многоступенчатые государственные системы оценки и допуска новых медпрепаратов на рынок – такие, какие действуют по сей день. Они призваны протестировать не только эффективность, но и переносимость препаратов. Только после третьей клинической фазы проверки можно в достаточной степени оценить безопасность того или иного лекарства, той или иной вакцины, и допустить их на рынок.
«Мы хотим всем рекордам наши звонкие дать имена»?
Путинское кремлёвское руководство же решило, что оно умнее всех учёных голов, вместе взятых. Третья фаза проверки вакцины от коронавируса, решающие клинические испытания, не была проведена от слова «вообще». Вакцина с ничего не говорящим, но очень «русским» названием «Спутник-V», была официально разрешена к продаже по принципу «И так сойдёт». Почему?
Есть три версии столь поспешных действий российских властей. Первая – шпионский триллер. В конце июля Великобритания официально сообщила о предотвращении попытки российских хакеров взломать сервера Оксфордского университета, где в данный момент разрабатывается наиболее многообещающая версия вакцины от COVID-19. «Оксфордская» вакцина, по словам её разработчиков, должна пройти последние клинические испытания максимум до конца октября и Евросоюз уже успел предварительно заказать сразу 300 миллионов ампул. Некоторые эксперты предполагают, что попытка взлома русским всё же удалась, по крайней мере – частично. И теперь Путин спешит застолбить украденное за собой: понадеявшись на надёжность работы британских «яйцеголовых», он во всеуслышание объявил, что эту формулу разработали российские учёные. Как говаривал великий изобретатель отец Кабани в повести братьев Стругацких «Трудно быть Богом»: «А кто не верит – тот дурак!».
Вторая версия – апокалиптическая. Это российские «военные вирусологи», собственно, и изобрели COVID-19 и распространили его по всему миру – причём ради конспирации сделали это не с российской, а с китайской территории, послав каких-то очередных безвестных Петрова с Башировым в славный город Ухань полюбоваться на тамошние шпили. Потому что только тот, кто изобрёл вирус, может так быстро получить вакцину от него – если он разработал её заранее.
Третья же, пожалуй, наиболее проста и от этого – наиболее удобоварима. Дорогим россиянам просто до смерти охота в очередной раз быть «впереди планеты всей». Этой манией в России начали страдать ещё до дедушки Ленина с его «первым в мире государством рабочих и крестьян». В российской мифологии первый в мире паровоз был изобретён братьями Черепановыми в 1833 году, а не англичанином Ричардом Тревитиком в 1801-м; радио открыто Александром Поповым в 1895 году, а не немцем Генрихом Герцем в 1888-м; и даже рентгеновские лучи – на самом деле, не рентгеновские, а исконно русские. Их открыл лично Пётр Великий, что следует из его обращения к думским боярам: «Я вас, пасюков, насквозь вижу!».
Но шутки шутками, а, похоже, Путину и в самом деле крайне необходимо первым прийти «к финишу», явив миру спасительную вакцину от страшной пандемии.
«Не стоит голову терять»
Тем не менее, потребности путинского пиара не должны отвлекать от дискуссии о допустимом «ускорении» в разработке вакцины. Можно лишь возмущаться путинским хладнокровием в игре с миллионами человеческих жизней, но приходится признать: пандемия день за днём меняет общепринятые правила, на которых зиждется достигнутый мировым сообществом консенсус. И на Западе, в конце концов, привычные сроки разработки вакцин были существенно изменены: со «средних» в таких случаях десяти лет до «молниеносных» десяти (примерно) месяцев. И на Западе именитые исследователи – такие, например, как Стивен Зальцберг из Университета Джона Гопкинса в Балтиморе – вслух рассуждают о том, что третья клиническая фаза испытаний должна быть, как минимум, сокращена либо проводиться одновременно с началом широкого внедрения вакцины среди миллионов американцев – точно так, как это решили сделать в России.
После протестов коллег, Зальцберг открестился от этой своей идеи. Риски, – заявил он, – оказались гораздо большими, а выгоды – гораздо меньшими, чем он полагал. Испытания, проведенные всего лишь на нескольких десятках или паре сотен подопытных, как это делается в первой и второй фазах – недостаточны.
Тем не менее, вполне легитимно задаваться вопросом – не стоит ли «ослабить» проверку всех рисков в условиях пандемии? В конце концов, ещё и до «короны» невозможно было гарантировать, что тот или иной медикамент даже после тестирования на 30 тысячах подопытных давал к моменту допуска на рынок стопроцентную гарантию отсутствия вредных побочных эффектов. Эксперты знают, что скрытый, но зачастую фатальный побочный эффект любой вакцины, бывает, проявляется после «обработки» ею миллионов пациентов.
Какова же допустимая степень риска, как далеко вообще следует зайти, чтобы остановить пандемию? Иными словами – каков уровень риска, которому можно подвергнуть людей в нынешней ситуации? Готовы ли мы из-за короны отказаться от определённых «устаревших» принципов, вроде пресловутого «Не навреди»? С другой стороны – на какой риск готовы пойти сами люди, чтобы избежать нового тотального карантина со всеми его «прелестями» и последствиями?
«Чем скорее – тем лучше»?
Размышлять об этом – не значит оправдывать российский «вакцинный блеф». Потому что имеются и другие, более страшные варианты: скажем вместо того, чтобы месяцами ждать во время третьей фазы проверки, пока здоровые подопытные случайно войдут в соприкосновение с вирусом, устроить им это соприкосновение искусственно… Что, немыслимо? А в США об этом дискутируют уже давно. А в немецком Тюбингене исследователи инфицировали 2017 подопытных штаммом малярии, против которого те сначала получили прививку. Правда, сделано это было после того, как всем участникам эксперимента разъяснили степень риска, а они, в свою очередь, подписали добровольное согласие на действия врачей в своём отношении, так что государственная комиссия по медицинской этике ни к чему не смогла придраться. Но всё же – подобная практика является, как минимум, заставляющей задуматься.
В случае же с коронавирусом следует, однако, помнить ещё и о том, что для обширных и подробных дебатов, как это принято в демократическом обществе, попросту нет времени. А, учитывая степень давления со стороны политиков и индустриальных кругов на, предположительно, независимые (по крайней мере, в демократических странах) органы госконтроля за новыми медикаментами, подобные дебаты становятся делом рискованным, в первую очередь, для самих проверяющих: они прекрасно знают, что однажды потерянное доверие общества к их работе восстановить будет крайне сложно. Так что, невзирая ни на какие призывы к ускорению, уж они-то внимательно следят за выполнением всех требований безопасности. Путина подобные соображения явно не останавливают – но ведь предлагает-то свою вакцину он всему миру, а не только дорогим россиянам. А провал «путинской прививки» может привести к общественному недоверию к любым другим прививкам – будь то «оксфордская», немецкая, американская или китайская. Нет уж, слишком дорогой получается эта вакцина. Просто не по карману…
kackad.press 