«РОДИНА ТЕБЯ БРОСИТ, СЫНОК!»

В Гааге возобновился судебный процесс по делу о сбитом в 2014 году над Украиной малазийском «Боинге», знаменитом рейсе МН-17. При этом привычное для Кремля утверждение, что «нас там нет», обернулось для обвиняемых колоссальным минусом: российские силовики, участвовавшие в этом преступлении, не могут получить иммунитет, как «участники боевых действий».

Судебный процесс в Гааге уже сейчас по праву может называться «процессом века» – если не по фундаментальности вынесенных приговоров (до этого нужно еще, как говориться, дожить), то в любом случае – по массовому интересу к нему и по зрелищности. Обвинители демонстрируют результаты следственных экспериментов со взрывами зенитных ракет российского ЗРК «Бук», показывают удивительно подробные спутниковые снимки с места запуска злополучной ракеты, сбившей малазийский рейсовый пассажирский самолёт, приводят в суд неожиданных свидетелей, чьи показания не оставляют никаких шансов обвиняемым… При этом многие из тех, кто следит за развитием событий, забывают, собственно, о не столь ярких, но гораздо более важных юридических аспектах этого уголовного дела. А они, между прочим, не менее интересны, более того – для российских высокопоставленных чиновников и армейских генералов, вроде Бортникова и Шойгу, именно эти аспекты могут нести с собой крайне неприятные последствия.

Недавние заседания обвинения не только продемонстрировали результаты своей работы по сбору доказательств виновности России в этом военном преступлении (а показать есть что – в конце концов, работа велась на протяжении шести лет!), но и впервые за весь ход слушаний дали понять, на какие правовые аргументы собираются опираться на следующем этапе. Некоторые из них способны оказать влияние не только на нынешних четырёх официальных обвиняемых, но и на любого из тех, против кого обвинение лишь только будет выдвинуто (а прокуроры дали понять, что собираются выдвинуть обвинения по всей командной цепочке российских армейских и политических чинов, вплоть до самых высоких).

Военный борт, гражданский борт – Фемиде без разницы

Один из важнейших «опорных» аргументов следствия таков: при обвинении в убийстве совершенно не имеет значения, какой именно самолет подвергся обстрелу – гражданский или военный. По голландскому законодательству (а дело рассматривается именно в соответствии с голландскими законами, после того, как Россия в Совете безопасности ООН наложила «вето» на создание международного трибунала по этому преступлению), основным преступлением в этом случае является сам факт выстрела по самолёту. Статья 168 Уголовного кодекса королевства Нидерланды гласит, что стрельба по самолётам является преступлением, не указывая, есть ли разница между стрельбой по военному или по гражданскому борту. Если же при совершении этого преступления погибли люди – то это еще и убийство, статья 289 того же Уголовного кодекса. Различие между военным и гражданским самолетами имеет значение только для определения строгости наказания, так как гражданский самолёт, как правило, перевозит больше людей. Но ни в одном из возможных случаев суд не принимает во внимание сценарий, при котором намерение сбить самолёт не подразумевает намерения убить хотя бы одного человека.

Если суд в Гааге примет эту аргументацию за основу – то это будет означать, что четверо подозреваемых не смогут заявить – мол, «мы не знали, что «Бук», который мы попросили в российском «военторге», получили его, помогли передислоцировать и замаскировать, будет использован, чтобы сбить именно «Боинг» рейса МН-17. В принципе, их линия защиты могла строиться на том, что ракетный зенитный комплекс «Бук» российского производства планировалось использовать вообще не для стрельбы по самолётам, а для «стратегического сдерживания»: чтобы украинские боевые самолёты не поднимались в воздух. Но этот метод уже не сработает, так как обвинением были предоставлены данные телефонных и радиоперехватов, из которых следует, что обвиняемые собирались именно стрелять, чтобы сбить самолёт – и проявили бурную радость, когда самолёт был сбит.

Так что им остаётся лишь утверждать, что малазийский борт был сбит ими по ошибке: мол, хотели выстрелить по украинскому военному транспортнику, а выстрелили по малазийскому гражданскому рейсовику. Но юридическое различие между намерением обстрелять военный самолёт и гражданский самолёт учитывается судом только в том случае, если обвиняемые пользуются так называемым «иммунитетом комбатантов» – то есть, на момент совершения преступления являлись участниками военных действий. Если бы у них был такой иммунитет, то им было бы достаточно доказать, что целились они именно в украинский военный самолёт и хорошо постарались, чтобы не ошибиться и не попасть во что-нибудь другое.

А иммунитета нету…

И тут вступает в действие второй юридический аргумент обвинения. Суд должен был выяснить: может ли один из обвиняемых, Олег Пулатов (единственный из четвёрки подозреваемых, кто нанял себе адвоката), претендовать на статус комбатанта и, таким образом, на иммунитет от уголовного преследования, так как «на войне всякое бывает». Но штука в том, что, признай суд Пулатова участником военных действий – и это автоматически означало бы признание России страной, ведущей агрессивные военные действия на территории Украины. Иными словами, страной-агрессором. И, как следствие – это уже в скором времени вышло бы боком для ключевых военных и гражданских должностных лиц в Кремле, санкционировавших операцию.

В соответствии с Женевской конвенцией, подозреваемые могли бы получить иммунитет от уголовного преследования за сбитый ими по ошибке «Боинг» при определённых обстоятельствах. Как правило, такой иммунитет предоставляется только представителям регулярных вооружённых сил государства-участника международного военного конфликта. Бывают исключения – иммунитет предоставлялся также «ополченцам и добровольцам». Все четверо обвиняемых официально не являются членами Вооруженных сил РФ (как обычно – либо «месяц назад уволились», либо «в списках не значатся»), а так называемая «Донецкая Народная республика», обеспечившая их своими «ксивами» «народной милиции», не была признана ни единым государством, входящим в ООН. Таким образом, на иммунитет «комбатантов» они могут претендовать только, как «добровольцы».

Чтобы получить его, они должны соответствовать четырём критериям.

Первый: совершённое ими преступление не должно быть признано «преступлением против человечности». Если предположить, что обвиняемые целились в украинский военный борт и приняли достаточные меры предосторожности, чтобы не сбить «цивила» – то это действие не будет считаться «преступлением против человечности». А вот если будет доказано, что они целились в гражданский борт, чтобы потом обвинить в этом преступлении противника – то это стопроцентное преступление против человечности. Учитывая массовые попытки вбросов о том, что виноваты в сбитии МН-17 украинцы, американские спецслужбы, израильские шпионы и прочие инопланетяне – идея об обвинении «противной стороны» витала в воздухе. А раз так – иммунитета нет.

Во-вторых, конфликт должен считаться международным. Сторона, претендующая на юридическую неприкосновенность своих комбатантов, должна воевать от имени другого (официально признанного) государства. То есть, если, скажем, Россия утверждает, что война на Юго-Востоке Украины является гражданской и она, Россия, в ней не участвует – то сбивший малазийский «Боинг» сепаратист не может претендовать на защиту со стороны Женевской конвенции. Поскольку Украина передала свое право на уголовное преследование обвиняемых Нидерландам – соответственно, это преступление рассматривается по голландским, а не по украинским либо международным законам. Иммунитет отпадает.

Этот второй критерий может серьёзно выйти боком российской военной и политической элите, но об этом позже.

В-третьих, неприкосновенность комбатантов должна быть обусловлена тем, то подозреваемый в преступлении должен был быть участником боевых действий в составе боевого подразделения, состоящего из ополченцев либо добровольцев, имеющего чётко выраженную командную иерархию (командующего офицера) и подчиняющегося внутренней дисциплине – эти условия считаются необходимыми для предотвращения актов беззакония и нарушения прав человека. По мнению обвинителей, этот критерий не был соблюдён. Доказательства, собранные стороной обвинения, демонстрируют, что «народная милиция» ДНР неоднократно участвовала как в спонтанных, так и в систематических актах насилия, похищений, повинна в пытках и убийствах гражданских лиц, а также совершала иные преступные действия, которые не произошли бы в военных формированиях со строгой внутренней дисциплиной. Иными словами, «народные ополченцы» – это не армия, а шайка бандитов и убийц. Таких иммунитет не касается.

И, наконец, в-четвёртых, сторона, претендующая на иммунитет, должна быть легко опознаваема в качестве комбатанта. То есть, вовлечённые в боевые действия обвиняемые должны носить военную форму или иным образом быть идентифицированы в качестве солдат или «добровольных участников боевых действий» на момент совершения преступления. То есть, проще говоря: если ты хочешь, чтобы к тебе относились, как к солдату – открыто покажи, что ты солдат и участник войны. Если же ты – неопознаваемый «вежливый зелёный человечек» неизвестно чьей государственной принадлежности (а ДНР, напомним, в мире государством не считается), то ни под какие конвенции ты не подпадаешь. Впрочем, четверо обвиняемых, возможно, как раз этот единственный критерий и исполнили – но, если это будет признано, то все российские «ихтамнеты» на Донбассе после этого будут официально опознаны в качестве российских военнослужащих. А Россия, соответственно – в качестве страны, напавшей на соседнюю Украину.

Шило в мешке

Впрочем, голландские следователи уже сейчас чётко дали понять, что у них имеется достаточная доказательная база, чтобы утверждать официально, что война на Донбассе является международным вооружённым конфликтом и что Кремль не только подстрекал, вербовал, финансировал и контролировал боевиков, которых упорно называет «украинскими повстанцами», но и непосредственно вёл боевые действия с помощью российских армейских подразделений: ведя артиллерийский огонь с российской территории по территории Украины, оказывая артиллерийскую и авиационную поддержку якобы «украинским повстанцам», посылая в Украину непосредственно собственные боевые и диверсионные подразделения.

То есть, создаётся парадоксальная ситуация: следственная группа как будто пытается помочь четырём обвиняемым, добиться, чтобы те получили статус комбатантов и иммунитет, как солдаты российской армии, а сама Россия изо всех сил пытается «утопить» своих же солдат, выполнивших приказ, делая вид, что «я – не я и ракета не моя». Иными словами – Родина своих бросила.

Учитывая, что адвокаты Пулатова сами выдвинули требование предоставить их подзащитному иммунитет комбатанта, нельзя исключить, что они самостоятельно представят суду доказательства агрессии России против Украины. Правда, подобное маловероятно: после такого Пулатов, даже, получив иммунитет, может считать себя покойником. А уж в том, что Россия не признает ни Пулатова, ни кого иного из четвёрки «своими», можно не сомневаться.

Тем не менее, важнейшим является то, что голландская прокуратура официально заявила, что после 6 лет расследований (рекордный срок для следствия по событиям на Донбассе 2014 года) она имеет неопровержимые доказательства прямого, государственного участия России в вооруженном нападении на Украину. Эти доказательства, по словам прокуроров, были включены в материалы дела, которые должны быть опубликованы осенью этого года.

Ихтамнетский бумеранг

Скорее всего, ни один из четверых нынешних обвиняемых иммунитета не получит – они не подходят если не по всем четырём, то уж точно по двум или трём критериям. Но выводы обвинения о международном характере войны на Донбассе, будучи подтверждены судебным вердиктом, неминуемо обернутся серьёзными проблемами для людей, управляющих Россией.

Обвинение уже заявило, что будет вести следствие и выдвигать обвинения против экипажа «Бука» и его командования, предоставившего в распоряжение этого экипажа зенитно-ракетный комплекс, приказавшего этому экипажу пересечь границу Украины и произвести выстрел по самолёту. Все эти будущие подозреваемые, видимо, окажутся официальными членами российских вооруженных сил либо спецслужб. Потому что невозможно придумать, каким образом зенитно-ракетный комплекс «Бук», стоящий на вооружении российской 53-й Курской бригады, был бы предоставлен «ополченцам» без обученного экипажа.

Обычно такой экипаж состоит из 4-5 человек: двух лейтенантов и двух либо трёх солдат или младших офицеров – российских солдат и российских офицеров. То есть, эти солдаты и офицеры в самом деле могут рассчитывать на иммунитет комбатантов. Голландские прокуроры уже вынесли определение о международном характере этого конфликта, а значит – они были членами регулярных вооруженных сил России на момент выстрела. Кроме того, они действовали в соответствии с приказами и инструкциями непосредственных командиров и, возможно (хотя это не доказано), их можно было опознать, как российских солдат – по крайней мере, два свидетеля обвинения описывали членов экипажа, как одетых в военную форму людей, причём форма эта отличалась от формы местных «ополченцев».

Однако, чем дальше следователи будут продвигаться вверх по командной цепочке – тем менее будут применимы эти критерии. Кремль и российское Министерство обороны упорно отрицают, что Россия является участником войны против Украины, аявляют, что ВС РФ никогда не пересекали украинскую границу. Таким образом, условие «открытого и различимого участия в войне» не выполняется и никто из военного и политического руководства России не может получить иммунитет от уголовного преследования.

С другой же стороны, собранные доказательства демонстрируют, что полковники и генералы, которые и сегодня продолжают оставаться на действительной службе в ГРУ и ФСБ, контролировали поток российского оружия через украинскую границу в июле 2014 года – и уже в июне 2014 года Минобороны РФ посылало военных кураторов, чтобы те контролировали действия боевиков. Так, высокопоставленный сотрудник ГРУ Олег Иванников лично контролировал переброску через границу другого комплекса «Бук» – это произошло за несколько дней до того, как его близнец из Курской бригады сбил малазийский «Боинг». Как минимум, в одном из перехватов, предоставленных следствием, боевики упоминают, что командная вертикаль по снабжению оружием контролировалась лично министром обороны Шойгу.

Таким образом, выдвижение уголовных обвинений против высших военных и политических руководителей Российской Федерации (вплоть до Главнокомандующего, подполковника КГБ Владимира Путина) – вопрос не политический, а чисто юридический и он – вопрос времени. И все они попадают в созданную их же собственными руками ловушку: если «их там нет» – то им не положен иммунитет от уголовного преследования. А если потребовать иммунитет – то придётся признать, что «их там есть».

Можно, конечно, отмахнуться: мол, ну и что? Ну, засудит какой-то там суд в какой-то там Гааге всемогущих погононосцев российских. Им от этого ни холодно, ни жарко. Но, на самом деле, это не совсем так. Подобный обвинительный вердикт имеет международную юридическую силу. Одно дело, когда никому не известные «добровольцы», «шахтёры» и «трактористы» вынуждены до конца (как правило, недолгой) жизни торчать в российских пределах, чтобы не быть арестованными, стоит им только высунуть нос за границу – другое же, когда так вынуждены поступать высшие военные и политические руководители, признанные виновными в убийстве 298 гражданских лиц. Трудно себе представить ордер, выданный Интерполом на арест Шойгу, Бортникова или даже самого Путина – но всё бывает впервые…