РОССИЙСКАЯ НЕФТЬ БЬЕТ АНТИРЕКОРДЫ

На фоне мирового экономического кризиса и пандемии коронавируса, выход России из соглашения ОПЕК+ привел к самому стремительному падению цены на нефть, какое только можно вспомнить с 70-х годов прошлого века. При этом цена на российскую марку Urals летит вниз даже быстрее, чем на другие марки – в то время, как Brent колеблется в промежутке от $22 до $27 за баррель, а американская легкая нефть WTI – в промежутке от $20 до $25 долларов, «бочка» российской нефти опустилась 30 марта до $13, а уже 2 апреля был достигнут очередной минимум – $10,5 за баррель.

Россия является традиционным поставщиком нефти в Европу, но теперь за этот российский рынок повели конкурентную борьбу Иран и Саудовская Аравия, предлагая европейцам свою нефть по бросовым ценам. Складывается ситуация, похожая на детские стишки из «Алисы в Зазеркалье»: «Вел за корону смертный бой со львом единорог», причем кремлевский «король» в состоянии лишь сидеть и беспомощно наблюдать, как другие воюют за его «корону»: в данный момент европейцы российскую нефть просто не покупают…

Дешевле мазута

При этом скидка на марку Urals относительно Brent осталась прежней – $4,75 за баррель, то есть – максимальная скидка с июня 2008 года. Но все равно российскую нефть попросту никто не хочет брать. Цена ее в Европе упала ниже стоимости мазута – 30 марта высокосернистый мазут продавался на европейских биржах по цене с премией в $1,19 за баррель к цене Urals. Это второй случай за последнее десятилетие, когда котировки мазута превысили стоимость нефти. В предыдущий раз, 26 сентября 2019 г., продукт оценивался на уровне премии $1,08/барр. к Urals. В январе-феврале такой мазут стоил дешевле Urals на $16/барр.
Из-за низкой цены с 30 марта для нефти из Нижневартовска по всем направлениям российского морского нефтяного экспорта (Приморск, Усть-Луга, Новороссийск) сформировался отрицательный экспортный нетбэк (то есть, экспортная цена за вычетом пошлины и транспортных расходов). Это значит, что стоимость доставки нефти от Нижневартовска до конечных рынков потребления с учетом уплаты экспортной пошлины выше, чем цена на нефть на этих рынках.

Так, отрицательный нетбэк с поставкой в Приморск составил $16,4 за тонну, хотя в начале марта показатель был положительным – $237,09 за тонну. Впрочем, показатели нетбэка только приблизительно отражают эффективность экспорта, поскольку рассчитываются по последним опубликованным ценам, а фактическое ценообразование часто привязано к средним котировкам за период от нескольких дней до месяца. Также фактические продажи обычно осуществляются с дифференциалом к спотовым котировкам, часто с премией. Поэтому однозначно утверждать, что эффективность экспорта Urals уже стала отрицательной, нельзя. Тем не менее, отрицательные показатели продолжают нарастать – тем сильнее, чем дешевле становится цена за баррель Urals.

Добывать – себе дороже

Следует заметить, что столь стремительное и катастрофическое падение цены на российскую нефть обусловлено не только объявлением Россией «нефтяной войны» странам ОПЕК и, прежде всего, Саудовской Аравии, не только мировым кризисом и коронавирусом. Проблема россиян заключается еще и в том, что их товар – низкого качества. Месторождения Восточной Сибири, с которых, как правило, идет нефть в Европу – старые, почти исчерпанные, нефть из них добывается, как говорят нефтяники, «подсосом» (именно поэтому так трудно их закрыть и не качать оттуда, как того требуют страны ОПЕК, чтобы снизить квоту выработки – потому что, остановившись, потом не удастся возобновить добычу) и выходит «на-гора» загрязненной и едва пригодной к использованию. Так что вполне возможно, что европейцы попросту решили, что Urals теперь стал некондиционным, ненужным. Особенно, если есть возможность покупать «легкую» нефть WTI у стран Ближнего Востока.

Из-за этого, а также по ряду иных причин, себестоимость добычи российской нефти – одна из самых высоких в мире. Российские официальные органы давно уже засекретили точные цифры в этом направлении, так что полагаться можно лишь на оценки иностранных специалистов. К примеру, саудовская государственная нефтяная компания Aramco постоянно публикует рейтинги себестоимости добычи нефти во всем мире, и Россия постоянно попадает в них в самые верхние строчки. Во многом, это обусловлено взимаемыми в России налогами на нефтедобычу, но даже без них себестоимость оказывается весьма высокой.

В ноябре прошлого года (то есть, еще до начала «нефтяной войны») эта компания в очередной раз опубликовала 658-страничный проспект первичного размещения своих акций, который был подготовлен ее отраслевым консультантом, фирмой IHS Markit.

IHS Markit оценила полную себестоимость добычи нефти в разных странах с учетом налогов. При расчетах учитывалась так называемая безубыточная цена нефти (break even costs), при которой добыча на проекте является допустимо рентабельной. Как следует из расчетов, такая безубыточная цена нефти для новых нефтяных проектов на суше России составляет в среднем $42 за баррель сорта Brent, а для проектов морской добычи около $44.

В результате Россия заняла одни из самых высоких позиций в рейтинге. Дороже себестоимость нефти лишь в Казахстане ($46 и $51), на сухопутных проектах в США ($49), в Анголе и Таиланде (около $50, офшорные проекты), а также в Азербайджане, Индии и Китае ($55 – $60).

Основная причина столь высокой себестоимости российской нефти – налоги. Замминистра энергетики РФ Павел Сорокин в феврале 2019 года заявил в интервью газете “Ведомости”, что себестоимость российской нефти на сегодняшний день составляет $25 и меньше, все остальное, по его словам, – налоги.

Согласно данным Росстата, полная себестоимость российской нефти (в фактических ценах, без НДС, акцизов и аналогичных обязательных платежей) во втором квартале 2019 года составила 2508 руб. за баррель, или $31,9 по среднему курсу квартала.

По версии Saudi Aramco, самая низкая в мире себестоимость – у саудовской и кувейтской нефти – около $17 за баррель. В Ираке добыча нефти обходится примерно в $20, в Иране – в $22, в ОАЭ – в $20-30 (для сухопутных/морских месторождений). В Нигерии (проекты на суше) безубыточная стоимость оценена примерно в $28 за баррель, в Венесуэле (проекты на суше) – в $36, в Великобритании (Северное море) – чуть меньше чем в $40 и в США (Мексиканский залив) – в $40 за баррель.

Таким образом, опираясь на эти цифры, можно сделать вывод, что Саудовская Аравия в состоянии получать прибыль, пусть даже и минимальную, и в нынешней ситуации – то есть, когда стоимость продаваемой ею нефти колеблется в коридоре от $20 до $25 за баррель. Хуже приходится Америке, но она имеет возможность продержаться достаточно долгое время, во-первых, за счет более развитых технологий, которые позволяют «закрывать» на время месторождения, снижая уровень нефтедобычи, а во-вторых – за счет выхода на новые рынки сбыта. А вот России приходится совсем несладко: куда ни кинь – всюду клин. С одной стороны – цена барреля российского Urals оказывается более, чем вдвое дешевле, чем его себестоимость даже без учета налогов, с другой – традиционные европейские рынки уходят и российскую нефть попросту никто не хочет брать ни за какие деньги. Как говаривал Шекспир: «Вот злонравия достойные плоды».