ФОТОМАСТЕР МОИСЕЙ НАППЕЛЬБАУМ

«Чтобы создать портрет, схожий с оригиналом, необходимо проникнуть в духовный мир человека, распознать его характер» – так раскрывал суть своего творческого метода фотомастер Моисей Соломонович Наппельбаум. Ныне со дня рождения этого признанного гения философского фотопортрета, исполняется 150 лет.

На свет Моисей появился в Минске 26 декабря 1869 года. В 15-летнем возрасте был отдан в ученики к местному фотографу Осипу Боретти. Проявив незаурядные способности, юноша уже вскоре был допущен к самостоятельной работе. В ту пору фотомастера старались беречь секреты своей профессии, и ученикам многое приходилось постигать опытным путем, в ходе экспериментирования, но много лет спустя Наппельбаум с благодарностью вспоминал своего первого наставника. Потрудившись в ателье у Боретти четыре года, Моисей покинул Минск, но, не решив еще обосноваться где-либо. Он путешествовал по Российской империи, побывав в Смоленске, Москве, Варшаве, Вильнюсе, Евпатории. Потом отправился в далекую Америку, поработав в Нью-Йорке, Филадельфии, Питтсбурге. В 1895 году, из дальних странствий возвратясь, открыл в Минске собственный павильон портретной фотографии. Не секрет, что длительные разъезды осуществлялись фотографом в поисках заработка. Так поступал не один Наппельбаум. Но подавляющее большинство других людей, посвятивших себя фотоделу, оставалось, при этом, ремесленниками средней руки, а вот Моисей Наппельбаум сумел возвыситься в своих произведениях до образцов подлинного искусства.

В наибольшем масштабе творческий потенциал Наппельбаума раскрылся и был реализован им после переезда его с семьей – супругой Розой и пятью детьми – в Петербург, где Моисей поселился в середине 1910-х годов, приобретя (стало быть, финансовое положение позволяло это) шикарное ателье в мансарде на Невском проспекте. Но легко сказать: поселился, если фотография не входила в перечень профессий, дававших право лицам иудейского вероисповедания на проживание в российской столице. Зато переплетчикам книг селиться на «брегах Невы» было позволено, и Моисей обзавелся необходимым документом, который подтверждал, что никакой он не фотограф. Но бумага с печатью – это еще не все. Сохранились свидетельства о том, что раз в неделю в ателье наведывался квартальный, в чью компетенцию входила «инспекция». Понятное дело: выдать фотографические работы за переплетные было невозможно, но поскольку проблем после инспектирования не возникало, нетрудно предположить: квартальный являлся за очередной взяткой, всякий раз закрывая глаза на то, чем, на самом деле, занимается «этот еврей».

Чтобы создать фотопортрет, которой можно было бы назвать произведением искусства, мастер некоторое время присматривался к персонажам своих будущих работ, и только потом усаживал их перед объективом фотокамеры. Наппельбауму, по крайней мере, на первых порах, не нужно было для этого напрашиваться к кому-то в гости, или назначать встречи в общественных местах. Дело в том, что две его дочери – Ида и Фредерика, проявив литературные способности, стали ученицами Николая Гумилева. Девушки общались и с другими известными в ту пору литераторами, и через них Моисей Наппельбаум постепенно сблизился со многими представителями культурной элиты Петербурга, а потом – и Москвы. В Москве ателье Наппельбаума размещалось в доме Анненковых на углу Петровки и Кузнецкого моста. Дом семейства Наппельбаум в Петербурге превратился, своего рода, в салон, который посещали многие знаменитости, представлявшие разные направления в литературном творчестве и в искусстве. Понятное дело: был это не тот случай, когда кто-то приходил в ателье просто сфотографироваться. Это было общение с художником, рисовавшим портреты писателей, музыкантов, актеров выразительными средствами фотоискусства. Но не секрет, что у каждой творческой личности свой характер, и зачастую – капризный, а всем уж точно не угодишь. Но большинству свои (и не свои) портретные изображения приходились по душе, и потому позировать гости Наппельбаума, как правило, соглашались с большим удовольствием. Впрочем, позировать фотомастер никого не просил, хотя в то время за стандарт была принято расположение участников съёмки в статичной позе. Потому и получались однотипные портреты, где отсутствовали черты индивидуальности. Наппельбаум отказался от этих канонов, создавая живые сцены. Быть может, уже тогда понимая: это – для истории…

• 

• 

• 

• 

• 

• 

• 

…А колесо истории раскручивалось в России в сторону революционных потрясений. Наппельбаум предпочел остаться в стране после прихода к правлению большевиков-ленинцев, хотя мог успешно продолжить свое творчество в эмиграции. Но, как об этом сказано в известных стихах: «каждый выбирает для себя». Новые власти надумали, должно быть, «раскулачить» зажиточного фотографа, и он был арестован. Но вскоре его выпустили, не без участия влиятельных заступников, в числе которых оказался Анатолий Луначарский. Однако, после того как был репрессирован Николай Гумилев, которого в доме Наппельбаума боготворили, Моисей с семьей полностью изменил отношение к коммунистам. Но нужно было либо идти на открытый конфликт, со всеми вытекающими отсюда последствиями, либо найти форму сотрудничества с новой властью, пытаясь сохранить, при этом, честь и достоинство. В 1918 году Наппельбаум, по заданию председателя Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета Якова Свердлова, создал, сначала в Петрограде, а затем в Москве, новую творческую организацию – «Первую Государственную фотографию». Помните, думаю, реплику Чацкого, главного героя комедии Грибоедова «Горе от ума»: «Служить бы рад, прислуживаться тошно». Так ли это происходило с Наппельбаумом, или не так, но им была создана серия портретов лидеров партии большевиков. «Умеющий – да читает», – говорил Моисей Наппельбаум. Можно ли уловить в облагороженных, безусловно, портретных изображениях коммунистических вождей, созданных фотомастером, включая канонический портрет Ленина, отсветы Красного террора, Голодомора, трагедии узников Гулага? «Прошлое человека, его мысли, взгляды на жизнь, отношение к людям – все, что видят глаза, и как они видят, все это оставляет свой отпечаток на лице» – говорил Наппельбаум. Известно, что созданный им портрет понравился Сталину, причем, фотография эта была сделана еще задолго до того, как «Кобу» стали именовать «отцом народов». Глядя на эту фотографию, понимаешь одно: с этим человеком лучше не иметь никаких дел. Но именно таким, стало быть, и хотел видеть себя Иосиф Джугашвили. К слову, угодив Сталину, Наппельбаум избавил себя от многих неприятностей, которые поджидали его на жизненном пути, хотя и не от всех.

Одной из наиболее известных работ Моисея Наппельбаума стал посмертный портрет поэта Сергея Есенина. Сын Наппельбаума – Лев опубликовал воспоминания о том, как вместе с отцом ездил по заданию ОГПУ в гостиницу «Интернационал» (бывший «Англитер»), где произошла эта трагедия. Данный факт был своеобразно использован впоследствии историками с антисемитским нутром, пытающимися отыскать в гибели Есенина еврейский след. Вот, мол, евреи-чекисты сотворили это грязное дело, да еще пригласили еврея-фотографа запечатлеть свою работу:

Так и погиб поэт-невольник чести.

Евреи виноваты в том – все вместе…

Дурно это пахнет, господа! Но удивляться тут нечему: тема «еврейского заговора» стара, как сам этот мир. Между прочим, Моисей Наппельбаум, которого иные ошибочно считали «штатным государственным фотографом», и сам ощутил на себе веяния национальной политики кремлевского руководства. В начале 1930-х годов фотомастер был лишён избирательных прав, и как «лишенец» подлежал высылке из Москвы. С большим трудом ему удалось добиться отмены этого приговора. Судьба старшей дочери – Иды Наппельбаум сложилась более трагично. В 1951 году, на волне компании по борьбе с космополитизмом, её обвинили в личных связях с врагом народа Николаем Гумилевым и в симпатиях к нему, и осудили на 10 лет лагерей. Вот – поэтические строки, которые Ида посвятила своему первому учителю и кумиру:

«Ты правил сурово, надменно и прямо,

Твой вздох – это буря, твой голос – гроза.

Пусть запахом меда пропахнет та яма,

В которой зарыты косые глаза».

Иду отправили в печально известный «Озерлаг» («Особый лагерь №7») для политических заключённых. Каторжный труд, однако, не сломил ее воли. В заключении она сочиняла стихи, но, по понятным причинам, не записывала их, а запоминала. К великому счастью, отец дождался того дня, когда его дочь обрела свободу. Произошло это после смерти «кремлевского горца», в 1954 году. Быть может Сталин решил преднамеренно держать чрезмерно активную дочь Наппельбаума в заложницах, чтобы и ее голоса не было слышно, и отец, который многое знал, тоже помалкивал. На нарах вполне мог оказаться и сам Моисей, не раз допускавший высказывания, за которые многим другим «шили» дело. Но как-то обходилось. Так и хочется добавить: «Б-г помогал». Верующим иудеем Наппельбаум не был, хотя и происходил из семьи, где соблюдались традиции. «Ему не требовалось ощущать себя евреем, – он им был», – так рассказывал о Моисее Наппельбауме его внук – Эрик, приводя любопытный факт: «Дни рождения деда распадались, как бы, на две половины – в первой душой компании был Илья Эренбург, а во второй части Эренбург уходил, и приходил на его роль Соломон Михоэлс». Из этого Эрик и предлагает делать выводы о еврействе своего дедушки.

Внешность Моисея Наппельбаума лучше всего представлять по описанию писателя Николая Чуковского – сына Корнея Чуковского и его супруги Марии, урожденной Гольдфельд: «Это был крупный, красивый мужчина, с волнистыми кудрями и большой черной бородой. Всем своим обликом старался он показать, что он – художник. Носил просторные бархатные куртки, какие-то пелерины, похожие на старинные плащи, галстуки, завязывавшиеся пышным бантом, береты. Свои фото он ретушировал так, что в них появлялось что-то рембрандтовское. Он и действительно являлся замечательным мастером портрета». Наппельбаум был ценителем культуры, понимал поэзию, музыку и искусство театра, и его всю жизнь отличала любовь к людям творческих профессий. Он глубоко чувствовал особенности их характеров и талантливо передавал их в портретных фотографиях. Наппельбаум оставил потомкам галерею портретов многих известных литераторов и деятелей искусства: Сергея Есенина, Максима Горького, Константина Станиславского, Сергея Эйзенштейна, Бориса Пастернака, Анны Ахматовой, Корнея Чуковского, Алексея Толстого и других. Своим творческим опытом Моисей поделился в книге «От ремесла к искусству. Искусство фотопортрета». К сожалению, автор не дожил до выхода ее в свет, скончавшись 13 июня 1958 года. Его похоронили на Востряковском кладбище. «В лице всегда есть определенные приметы ума, интересов, душевного мира человека; их нужно найти, когда он спокойно позирует перед аппаратом. Зачастую признаки характера раскрываются вовсе не в тех чертах и деталях, которые бросаются в глаза с первого взгляда. Они бывают даже невидимыми для неопытного глаза. Мне помогла работа над портретами людей, которых я хорошо знал. Она обогатила мой опыт, мое понимание человеческой психологии. Имея понятие о характере человека, я научился разбираться в приметах его индивидуальности, понимать выражение лица, делать обобщения на основе своих наблюдений». – Эти рекомендации мастера не утратили своей актуальности и в наши дни. В историю имя Моисея Соломоновича Наппельбаума вписано, как одного из величайших деятелей фотоискусства минувшего века. Он явился творцом нового стиля, в основу которого были положены особые приемы работы со светом в ходе студийных фотосъемок и разработанные им же методы обработки негативов при проявке, позволявшие создавать яркие и достоверные образы знаменитостей той, ушедшей эпохи.

В честь 150-летия своего прославившегося земляка, выставку лучших его фотопортретов под названием «Моисей Наппельбаум. Портрет эпохи» организовали в Минске – городе, где родился Моисей. Организаторами выступили Национальный исторический музей Беларуси и Центр белорусско-еврейского культурного наследия. В экспозиции были представлены оригиналы фотографий из частных коллекций, из собрания Московского института фотографии, «Borodulin Соllection» и из коллекции Национального исторического архива. Некоторые из портретов сопровождали высказывания их автора о встречах со своими персонажами, и о том, как производились фотосъемки. На выставке также экспонировалась фотокамера «Acme», с которой работал Моисей Наппельбаум, изготовленная по спецзаказу в Англии. Ныне ей уже более ста лет, но она до сих пор технически исправна. Из Минска выставка переехала в Цюрих и в Санкт-Петербург, где с именем Наппельбаума связано многое. «На берегах Невы» ретроспективный показ работ мастера фотопортрета был организован в «KGallery» в рамках VIII Международного Санкт-Петербургского Культурного форума. По словам куратора этого проекта, основателя Центра белорусско-еврейского культурного наследия Майи Кацнельсон, концепция выставки вдохновлена идеями самого Наппельбаума, который был убежден, что хороший портрет равносилен целой эпохе, и позволяет судить о ней». Стоило бы, думается, показать эту экспозицию и в Соединенных Штатах, где, некоторое время, жил и творил Моисей Наппельбаум. Да и в Израиле выставка эта вызвала бы, в чем нет сомнения, значительные интерес – в первую очередь для более чем миллионной общины выходцев из бывшего СССР, и в частности, – для людей старшего поколения, для которых герои портретов Наппельбаума узнаваемы и порождают воспоминания о прожитом. А ведь в прошлое важно возвращаться во имя настоящего и будущего. Так что, вот – информация к размышлению, которой, быть может, воспользуются те, кто изъявят желание и выразят готовность принять и разместить для демонстрации работы Моисея Соломоновича Наппельбаума, имеющие большую историческую и художественную ценность.

ИЛЛЮСТРАЦИИ:

2 Моисей Наппельбаум с супругой Розой. Автор фотографии Ида Наппельбаум

3 Дочь – Ида Наппельбаум

4 Посмертный портрет Сергея Есенина

5 Фотопортрет Анны Ахматовой, известный, как «Камея»

6 Илья Эренбург

7 Всеволод Мейерхольд

8 Борис Пастернак

9 Сергей Эйзенштейн

10 Максим Горький

11 Иосиф Сталин, Владимир Ленин, Феликс Дзержинский

12 Вячеслав Молотов

13 Обложка книги, написанной Моисеем Наппельбаумом