Posted by Когда я совсем молодым пришел работать на киностудию «Беларусьфильм», то для себя решил, что к коллегам, которые существенно старше меня, буду обращаться исключительно по имени отчеству. Даже если они этому противятся, ведь в кинематографе многие рьяно молодятся. Зато и я буду невольно уважительнее к ним относиться, сдерживая свой иронический пыл, и в отношении меня будет дистанция. Много лет прошло, но считаю такую тактику верной, помогавшей мне затем и в других сферах деятельности. Но каждое правило, как известно, подчеркивается исключениями. Одно из них связано с Юрием Николаевичем Горулевым. Он настолько моложе своих лет выглядел (да и выглядит), и столь приветливо отнесся ко мне новичку, что иначе как Юрой я его называть так и не сумел. При этом, и соблюдая дистанцию, и не позволяя себе лишнего.
Видел себя кинооператором
С юных лет Юрий Николаевич видел себя кинооператором, причем непременно документалистом, и мечтал о ВГИКе. Но туда с ходу попасть, как тогда считалось в Минске, не помогала даже школьная золотая медаль (!). Нужен был стаж работы ассистентом кинооператора, должности важной, но не творческой, скорее технической. И Горулев с радостью бы ею занимался, раз уж ведет она к цели, но в таком случае его бы все равно отвлекла от мечты служба в армии. Мудрые родители уговорили пойти на компромисс, путем поступления в ЛИКИ, где готовили киноинженеров.
Стоит отметить, что фактор влияния родителей на Юрия сказывался не только на конкретных поступках, но и на становлении его, как творческой Личности. Ведь как можно было не грезить искусством, если живешь в семье видного писателя Николая Горулева, автора романа “Прощайте, любимые”. Как и многие яркие представители своего поколения, Горулев-старший прошел всю войну, уйдя на нее добровольцем в июле 1941 года сразу после сдачи госэкзаменов в Могилевском пединституте. Существенно и то, что мама Юрия – была еврейкой, а Николаю Горулеву очень нравилась не только она, но и еврейская культура. Как рассказывает наш герой, его папа часто приглашался и запросто задавал тон на еврейских праздниках. Это было настолько органично, что тема антисемитизма просто-напросто презиралась в их семье, словно ее и не было вовсе.
Как-то Юрий Горулев публично поделился, что страдает высотобоязнью, что для оператора (особенно, пока не придумали дроны) просто как приговор. Но Юра нашел, как это неприятное обстоятельство преодолевать, тем более что по молодости нередко приходилось делать на съемках оригинальных кадров, забираясь на разные конструкции. Однажды он понял, что если смотреть в глазок камеры, то страх исчезает. И это лишь одно из препятствий на пути к мечте – заветному диплому ВГИКа, который он, в конце концов, получил.
В начале творческого пути заметные картины, о которых можно и сейчас с гордостью вспоминать, чаще всего были связаны с двумя режиссерами, которых ныне, увы, уже нет в живых. Хотя оба одного с Горулевым поколения. С Владимиром Цеслюком наш герой погрузился в мир спортивного кино. Они вдвоем представляли «Беларусьфильм» в «сборной» советских кинооператоров на Олимпиаде-80 в Москве. А их фильм «В атаке вся команда», посвящённый единственной победе минского «Динамо» в футбольном чемпионате СССР до сих пор имеет статус культового.
Совсем другие творческие задачи решались на фильмах невероятно яркого режиссёра Аркадия Рудермана. Горулев был его ближайшим соратником. Последней их работой стал фильм о гражданской войне в Таджикистане в 1992 году. Юрию очень повезло, уцелеть в той самой машине, в которой погиб Аркадий. Он тогда получил серьезные травмы, а причины той трагедии до сих пор не выяснены.
Этот творческий тандем изрядно «нашумел» в перестройку, оставив после себя такие ленты, как “Театр времен перестройки и гласности” о том, как запрещали в Белоруссии в те годы творчество Марка Шагала и “Гуд бай, СССР!”. Эти два фильма очень советую посмотреть.
А вот полнометражный фильм М. Ждановского о землетрясении в Армении, так, кажется, и не вышел в свет, хотя оставил неизгладимые зарубки в душе его создателей.
Разумеется, были и другие фильмы, и другие темы, и другие режиссеры, такова уж судьба оператора. Притом, что всегда существовали и собственные взгляды на документальное кино. Поэтому постепенный переход в режиссуру был логичным и успешным. При этом Горулев подчеркивает, что он многим в кинематографе обязан режиссерам, с которыми работал, получая «специальное образование» не в учебном заведении, а в дискуссиях, непременно происходящих при подготовке и во время съемок. Если присмотреться к фильмографии Горулева, то можно заметить, что темы его картин, как правило, социально значимые и соответствующие общественному запросу. Хотя столь скрупулезный подход нередко создает трудности, как при поиске финансирования, так и при показе лент. Не всегда ведь они соответствуют критериям официальной идеологии, от чего в Беларуси и сегодня очень многое зависит. Так что существует целый список тем, к которым Горулев мечтает обратиться, если таковое станет возможным.
За долгие годы служения киноискусству Юрий Николаевич завоевал целую коллекцию наград и регалий. А самая первая кинонаграда, которая нашла Юрия, как выяснилось, напрямую связана с главным редактором «Каскада» – режиссёром Павлом Пикманом. Они вместе снимали на «Беларусьфильме» дипломную ленту для ВГИКа под названием «Да, будет ветер!». Рассказывала она о белорусских яхтсменах, которые удивляли мир тем, что достигли олимпийского уровня, тренируясь в так называемом Минском море. Хотя это искусственное водохранилище сильно отличается по условиям от морских просторов, в которых проводились и проводятся регаты. Лента получила оценку «отлично» во ВГИКе с рекомендацией участия в фестивале спортивного кино. Правда, дальнейшая судьба фильма была сложной. Как поделился уже Павел, на родном для них «Беларусьфильме», «Да, будет ветер!» сначала «кастрировали», потом дали вторую категорию, закрыв пути на фестивали. Справедливость восторжествовала при перестройке. Юрий Горулев сохранил оригинал фильма, благодаря чему его создателям воздалось по заслугам в виде Гран-при фестиваля молодых кинематографистов.
«Тростенец»
Одним
из важнейших для Юрия Николаевича пластов интересов является Холокост. Тем
более что в Беларуси его помнят не только по учебникам, но и по рассказам
родных и близких. Ведь в эти края Холокост словно бы импортировали, привозя на
казнь евреев из стран Европы, не говоря уж про карательные меры по отношению к
проживавшим здесь евреям. Среди работ Горулева сразу две посвящены этой все еще
болезненной для живых теме. Ведь как сказано в фильме «Тростенец» (2015) – «Мы
должны им память». Отвечая на вопрос о своевременности этой картины, Юрий
сделал акцент на том, что «о Тростенце как бы забыли»: «Я прожил почти всю
жизнь в Минске и, как оказалось, почти ничего не знал о том, что происходило в
Тростенце во время войны, да и не многие минчане об этом знали. Подробности
событий войны стали открываться, когда в столице на территории бывшего
еврейского гетто появились памятные камни: их устанавливали представители
разных стран, жители которых были расстреляны в Тростенце. Между тем Тростенец
был один из самых больших лагерей смерти на территории Европы после Освенцима,
Майданека и Треблинки. В Тростенце были уничтожены в основном евреи Беларуси и
западноевропейских государств, но также и советские военнопленные, подпольщики
и партизаны, жители Минска. Только спустя десятилетия, уже в наше время,
начались серьезные исследования и возведение мемориального комплекса. В фильме
мы слышим голоса жертв и палачей, свидетельства чудом выживших узников.
Холокост – это трагедия не только еврейского народа, но и всей Беларуси. Об
этом фильм. Кстати, он получил приз на кинофоруме “Золотой витязь”. Однако,
много важных документов, фактов, деталей осталось за кадром. Поэтому режиссер
Юрий Горулев занимается поиском денег на продолжение фильма. В советские годы
не было принято акцентировать внимание на том, что фашистские лагеря смерти в
первую очередь существовали в рамках Холокоста и с целью уничтожения всей
еврейкой нации.
Говорилось про убийства советских граждан, про то, что «каждый четвертый из
белорусов пал на войне», совершенно не учитывая при этом, сколько из погибших
местных жителей было евреями. Конечно же, страдали представители всех наций, но
лишь евреи да цыгане были приговоренными к смерти исключительно за «пятую
графу».
К слову, ранее я полагал, что в этом гитлеризм проявлял нечто иррациональное, даже для себя вредоносное. Но в последнее время, соотнеся с некоторыми российскими реалиями, решил, что для немцев – Холокост стал «духовной скрепой», достигнутой с помощью популистских методов и консолидировавший нацию. И, конечно, цели аннексии Россией Крыма во многом схожи с целями фашистов во время 2-й мировой войны. Именно поэтому, рассказывая об ужасах Тростенца (под этим названием подразумевается совокупность нескольких мест массового убийства людей), в фильме Горулева не забывается, что злодеи – не только гитлеровцы. Пусть и мысль о том, фашизм, нацизм, большевизм, терроризм – практически синонимы, произносится не им, а героем ленты – композитором Виктором Копытько. Но эти слова можно было и не оставлять в картине, если бы они настолько противоречили убеждениям режиссера, который, по его же признанию, четверть века был убежденным коммунистом (и мне доводилось слышать на открытых партсобраниях его реально пламенные речи). Иначе говоря, для реализации идей Холокоста должно было очень много чего сложиться, и, к сожалению, сложилось. Поэтому всякий подобный фильм, словно еще одна попытка понять, как пришла беда и что нужно делать, чтобы она никогда больше не повторилась. И это, на мой взгляд, даже важнее, чем узнать некие детали того ада, даже от чудом уцелевших в нем. И поэтому, когда в фильме демонстрируются венские «камни преткновения» – таблички возле домов, из которых уводили жертв Холокоста, невольно ассоциируешь с тем, что происходит в России с акцией «Последний адрес». Ну, очень трудно дается установка знаков у мест, из которых выводили жертв сталинских репрессий. Суммируя, остается произнести классическое – «Люди будьте бдительны» и разве не значимо, что фильм «Тростенец» пробуждает такие мысли. Не теряя в познавательности и проникновенности…
«Книга проклятий. Дневник Беньямина Берковича»
Но более сильное впечатление произвел на меня совсем свежий фильм Горулева «Книга проклятий. Дневник Беньямина Берковича», посвященный всем тем, кто в аду Холокоста сохранил волю к жизни. Это очень живописное полотно, в котором искусно поддерживается интрига. Ведь авторы ленты в поисках свидетельств об авторе дневника, проезжают Беларусь, Польшу и Израиль, встречая интересных людей. Сам дневник был обнаружен в Варшавском архиве в 2004 году. Он написан на изумительном иврите, рассказывает о буднях в гетто, обращается к будущим поколениям и взывает к мести. Если бы такого дневника не было, его стоило бы придумать… В текстах речь ведется, как о конкретных бедах и тревогах обитателей Новогрудского гетто в Беларуси, так и об исторической участи еврейского народа. Будучи не религиозным человеком (тем более, после происшедшего) Беркович завещает крепить иудаизм и создавать Вечный Израиль, который не предаст. При этом, заочно обращается к американским братьям, в которых видит людей, способных исполнить его надежды.
Из дневника Беньямина Берковича:
«Нет, я не хочу снова думать об этих событиях. Голоса детей, младенцев и детей, которым пора в школу… Они идут на расстрел. Их крики и плач: «мамочка… я». Нет, нет. Я должен перестать писать. Меня душат слёзы. Почему я не вышел из своего укрытия? Не подошёл к жандарму и не попросил его выстрелить мне в сердце? Но перед этим не задал ему простой вопрос покорным голосом: «Дорогой господин немец, Вы – сын нации писателей и мыслителей, почему Вы убиваете маленьких детей? У Вас тоже должны быть маленькие дети в Германии, они, должно быть, сейчас нежатся среди красивой природы». А затем, получив или ожидая ответ, я бы пошёл к своей могиле, шагнув из жизни в пустоту».
«Это моё последнее завещание: «Евреи! Народ, который живёт среди других народов (ам лавадад ишкон), оставайтесь такими, не делайте для других людей, и не обрабатывайте поля других людей! В одной руке держите мотыгу, а в другой – меч мести. Отомстите за нашу кровь и за пролитую кровь наших детей»!
Нет сомнений, что этот человек – интеллектуал, который хорошо знает и пророков, и Достоевского, и мировую литературу в целом. В отличие от других обитателей гетто, он не вынашивал планов побега, а создавал картину происходящего, явно видя в этом свою особую миссию. В картине много страшной хроники о Холокосте и умиротворенных кадров музеев и памятников его жертв. В ней констатируется, что антисемитизм, увы, жив, чему есть реальные примеры, например, в Украине. И что ему надо всемерно противостоять, в том числе и силой, о чем говорит Эфраим Зурофф – знаменитый израильский охотник за нацистскими преступниками. Иначе говоря, в фильме затрагивается ряд важных, интересных, а то и больных тем, но магистральной нитью все же является история Беньямина Берковича. Информацию о нем пытаются разыскать в разных странах, но в центре внимания – родной для него – ныне белорусский Новогрудок, в котором, он пережил сначала советское вторжение, а потом – уже и не пережил – приход гитлеровцев. В Новогрудке Берковича помнят: силами самодеятельных актеров поставлен спектакль о судьбе Берковича и людей, связанных с ним. И как настаивал автор Дневника, обращаясь к потомкам: «Не пишите жалостливые книги, только – проклятия». И парадоксальным образом, сей призыв идеально сочетается с невероятно трогательным финалом ленты.
«Три полковника»
Юрий Горулев и не собирается «Книгой проклятий» заканчивать обращение к теме Холокоста. Как рассказывает сам режиссер: «В процессе работы над предыдущими картинами, я в деталях узнал историю, которая известна только в кругах евреев, проживающих в Минске сегодня. Она о трех мятежных полковниках-евреях, прошедших всю войну, орденоносцах, имевших ранения, не щадивших в боях своижизни. Их так и называли – «три полковника», хотя один из них был подполковник. Уже в мирное время они боролись за память о тех, кто был расстрелян в овраге Минского гетто. Они сражались за памятник на этом месте. Тогда это был овраг, который в народе называли Ямой, и куда в 60-е годы просто сбрасывали мусор. Против установления памятника, против того, чтобы выделить эту историческую трагедию были партийные и советские органы Минска. Это были годы мощнейшего расцвета антисемитизма, прикрывавшегося различными мотивами. Возглавлял мятежную тройку полковник Ефим Давидович, дошедший до Праги, награжденный орденами «Александра Невского», «Отечественной войны 1-й и 2-степени», многими медалями. Рядом с ним был боевой летчик полковник Лев Овсищер, который во время войны совершал подвиги в небе и был представлен к награждению медалью Героя Советского Союза, но не получивший это звание по понятным причинам. Во время окружения армии Паулюса в Сталинграде он вел агитацию из динамиков, закрепленных на самолете, призывая немцев к капитуляции. Говорят, что именно он прорвался в воздухе к кинотеатру, где был немецкий штаб, и сбросил на крыльцо пакет для Паулюса с условиями капитуляция. Обстоятельства жизни подполковника Наума Альшанского очень похожи на истории его товарищей. Они и те, чьи родные и близкие были расстреляны в Яме, «сбросились» и поставили небольшой памятник на могиле.
Известный минский каменотес Мордух Спришен вырубил мраморный обелиск, а не менее известный поэт, ветеран и инвалид войны Хаим Мальтийский написал посвящение на идише. Через некоторое время оба автора обелиска были арестованы и получили срок по 10 лет. И это было только частью цены за памятник и за борьбу против антисемитизма.
В начале 70-х годов, «трех полковников» исключают из партии, лишают воинских званий, орденов и воинских пенсий. Тогда они подают документы на выезд в Израиль и попадают в число отказников. Лев Овсищер и Наум Ольшанский, в конце концов, выехали в Израиль. Ефим Давидович умер в 1976 году, за месяц до получения разрешения на выезд. Жена и дочь эксгумировали тело и перевезли его в Израиль согласно завещанию покойного. Гроб с его телом встречало правительство Израиля. Ему было присвоено посмертно звание полковника Израильской армии, и он был похоронен на Масличной горе Иерусалима. Там же сегодня находится могила и Льва Овсищера, который умер 10 лет назад».
По мнению Горулева, к которому я охотно присоединяюсь, сия пронзительная и захватывающая история заслуживает документальногофильма. А его герои – реабилитации. На помощь белорусского государства режиссер уже и не рассчитывает. Но очень надеется, что найдутся иные источники финансирования этой благородной миссии.
От редакции: Надеюсь на это и я, Альберт Плакс. Увы, я не бывал ”на Яме” в Дни Победы. “Мои” полковники, точнее, один из них, с которым я был знаком, бывал у него дома, что напротив Минского цирка, – Лев Овсищер советовал мне, что называется, не высовываться: я был преподавателем Политехнического института, с одной стороны, но поддерживал связь между Овсищером и его ”соратниками”, уже уехавшими в Израиль, с другой. И Овсищер беспрестанно рекомендовал мне оставаться в тени: так, считал он, было бы лучше как для меня и моей семьи, так и для него самого. И несмотря, что “душа рвалась в атаку” каждое 9 мая, “холодное сердце” приказывало сидеть дома.
Я познакомился с Львом Овсищером (кто-то из моих друзей-товарищей порекомендовал меня ему), когда они все уехали в Израиль, а я еще оставался по разным причинам в Союзе и, по его мнению, мог в чем-то помочь ему. Вот что пишет об этом времени в своих воспоминаниях сам Лев Овсищер: ”В течение нескольких лет мою корреспонденцию не только вскрывали, но и распоряжались ею. Посылая письмо, никогда не знал – будет оно отправлено адресату или нет. Телефонные разговоры не только прослушивались, но и нагло прерывались, а нередко, без объяснения причин, телефоны просто отключали. Аппарат надолго или навсегда замолкал. В Минске, например, за один только год было отключено около двух десятков телефонов, в том числе и мой. В основном, причиной для этого беззакония были разговоры с Израилем или другими странами Запада”.
Полковник Ефим Давидович умер в апреле 1976 г. после очередного инфаркта, которые ему периодически обеспечивали ”друзья-полковники” из КГБ. Последние годы своей жизни он практически ни с кем не общался. Он ”репатриировался ” в Израиль уже после смерти. Тело его было предано Земле Израилевой. Наум Ольшанский – первый и тогда единственный из ”полковников” был выпущен и счастливо эмигрировал с семьей на историческую Родину еще в 1972 г. С ним я познакомился буквально на 3-4-й день после прибытия в Израиль в ноябре 1976 г. Много общался с ним, а с сыном Мишей, ныне главой Всеизраильского объединения выходцев из Беларуси даже подружился.
Лев Овсищер добрался до Израиля только в конце 1987 г. Мне посчастливилось быть среди тех, кто его встречал на ”Земле Обетованной”.
С тех пор минуло более 30 лет. К великому сожалению, уже нет в живых всех ”полковников”. О Минской Яме мне периодически приходилось слышать и даже читать. В 2000 г. я узнал, что на Яме установлена бронзовая скульптурная композиция «Последний путь», расположенная вдоль ступенек, ведущих к центру мемориала, и представляющая собой группу обречённых мучеников, спускающихся на дно ямы. Памятник создавался в течение 8 лет. Архитектор – Леонид Левин. Скульпторы – А. Финский, Э. Полок.
Прекрасную чувствительную статью о Мемориале, опубликованную в витебском еврейском журнале ”Мишпоха”, прислал мне когда-то мой ученик, а потом соавтор по многим проектам Семен Лам.
И только более 5 лет назад, в июне 2013 г. мне довелось увидеть все это своими глазами. И глазами сына, которого я привез в Беларусь, показать места, откуда семья его. Конечно, Мемориал впечатляет. Но, по-моему, в основном тех, кто знает о Яме, о тех, кто боролся за увековечивание памяти тех невинных жертв, кто в яме. Поэтому задуманный Юрием Горулевым фильм может оказаться достойным Мемориалом людям, погребенным в той Минской Яме, в других Ямах 2-й Мировой войны, да и самому мемориалу ”Минская Яма”. Будем надеяться!..
kackad.press 