ПРОТИВ КОРНИЛОВА

Результатом «правильной ленинской политики» в июле 1917 года стал приход к власти Керенского. Но страна находилась в экономическом и политическом кризисе, от которого, по мнению высокопоставленных российских чиновников, могла спасти только диктатура.

Ни Керенский, ни Корнилов, ни тем более Савинков, которых вихрь революции вознес на верхушку властной структуры, к высшим чиновникам России не относились, но они также считали, что России нужна твердая рука. Гарантом стабильности видели себя как Керенский, так и Корнилов.

Главкомверх Корнилов

Керенский, возглавив правительство и сменив Брусилова на Корнилова, обнаружил у последнего политические амбиции. Уже во время своего назначения на пост Верховного главнокомандующего 19 июля 1917 г. генерал Корнилов потребовал от правительства признания за ним ответственности «только перед собственной совестью и всем народом».

Иными словами он требовал себе уже тогда диктаторских полномочий, в которые входили для начала полная автономии во всех военных вопросах, включая назначения и смещения командного состава и введения смертной казни на фронте.

Так как русская армия того времени могла по большей части митинговать, воровать, грабить и насиловать, а не воевать, Корнилова многие поддержали.

Да и сам Керенский тогда во многом был согласен со взглядами Корнилова. Это подтверждается тем, что сообщил министр иностранных дел Терещенко английскому послу Бьюкенену: «Остается только одно: введение военного положения во всей стране, использование военно-полевых судов против железнодорожников и принуждение крестьян к продаже зерна. Правительство должно признать генерала Корнилова; несколько членов правительства должны оставаться в ставке для постоянной связи с ним. На мой вопрос о том, разделяет ли его взгляды Керенский, Терещенко ответил утвердительно, но сказал, что у премьера связаны руки» (из записей посла Джорджа Бьюкенена от 21 июля 1917 г.).

Для того чтобы развязать себе руки, Керенскому был нужен военный переворот. Л. Д. Троцкий в «Истории русской революции» писал, что мятеж Корнилова был согласован с Керенским и имел целью установление диктатуры последнего, но Корнилов изменил договоренностям и попытался добиться диктатуры для себя.

Корнилов устраивал Керенского, но Керенский не устраивал Корнилова. В беседах с целым рядом лиц генерал Корнилов высказывал, как он видел легитимный переход в России от демократии к диктатуре. Например, он предлагал переформирование кабинета министров на национальных началах. Русские нацисты его восторженно поддержали. Корнилову виделись следующие шаги: введение Верховного главнокомандующего в состав правительства, совмещение должностей министра, председателя и Верховного главнокомандующего в его лице, директория как форма правления, и наконец, единоличная диктатура. Он стремился за несколько месяцев проделать тот путь от якобинцев до Наполеона, на который Франции потребовалось несколько десятилетий.

Но для начала наскоро спеченный Главкомверх стремился к военным победам русской армии, чтобы снискать себе славу русского Наполеона. 30 июля на совещании с участием министров путей сообщения и продовольствия генерал Корнилов высказывал следующие взгляды:

«Для окончания войны миром, достойным великой, свободной России, нам необходимо иметь три армии: армию в окопах, непосредственно ведущую бой, армию в тылу – в мастерских и заводах, изготовляющую для армии фронта всё ей необходимое, и армию железнодорожную, подвозящую это к фронту».

И заявил генерал Корнилов «для правильной работы этих армий они должны быть подчинены той же железной дисциплине, которая устанавливается для армии фронта».

Лавру Корнилову казалось, что он знает как это сделать: «введение на всей территории России в отношении тыловых войск и населения юрисдикции военно-революционных судов, с применением смертной казни за ряд тягчайших преступлений, преимущественно военных; восстановление дисциплинарной власти военных начальников; введение в узкие рамки деятельности комитетов и установления их ответственности перед законом» (из записки генерала Корнилова, подготовленной для доклада Временному правительству).

3 августа генерал Корнилов представил записку Керенскому в Петрограде, однако последний, выразив предварительно своё принципиальное согласие с мерами, предлагавшимися Корниловым, уговорил генерала не представлять записки правительству непосредственно в этот день, мотивируя эту просьбу желательностью завершения аналогичной работы военного министерства для взаимного согласования проектов. Однако уже на следующий день 4 августа копия записки генерала Корнилова оказалась в распоряжении газеты «Известия», начавшей печатание выдержек из корниловской записки, одновременно с чем началась и широкая кампания против Корнилова.

Но Корнилов не сдавался. С ленинским популистским лозунгом «Земля крестьянам!» он решил заставить солдат воевать. По программе, разработанной для него профессором Московского университета А.И. Яковлевым, предлагалась частичная «национализация» земли у землевладельцев, с целью наделения землёй солдат, когда они с победой вернутся с фронта.

Сам профессор, конечно, хотел другого – заставить русских работать на земле. Большинство товарного зерна, которое шло на экспорт в России, давали украинцы, немцы-колонисты и евреи-колонисты Гуляй Поля. И конечно А.И. Яковлев был против национализации. Он считал, что «национализация земли в стране, где не хватает учителей и около 75% безграмотного населения, невозможна».

Проект профессора А.И. Яковлева предусматривал создание особого государственного фонда из «частновладельческих, монастырских, удельных и казенных земель» с последующим созданием на этой основе крестьянских владельческих отрубов. Иными словами ему мечталось сделать бедных русских крестьян зажиточными фермерами.

Но мы отклонились. Генерал Корнилов неудержимо лез в политику. Филипп Хорва в статье «Корниловский мятеж 1917 года: неудачная попытка правого поворота» («Военное обозрение» 13 октября 2012) говорит:

«Несмотря на то, что Корнилов считался плохим политиком даже в своём ближайшем окружении, Лавр Георгиевич разработал перед мятежом целую политическую программу. Она включала в себя множество пунктов: восстановление дисциплинарного права командиров в армии и на флоте, отстранение комиссаров Временного правительства от вмешательства в действия офицеров, ограничение прав солдатских комитетов, запрет митингов в армии и забастовок на оборонных заводах, Кроме этого, Корнилов предполагал перевести на военное положение всю систему железных дорог, промышленность, работавшую на фронтовые нужды, а действие закона о смертной казни распространить и на тыловые части.
Политическая часть программы Корнилова включала в себя упразднение Советов в тылу и на фронте, запрещение деятельности профсоюзных комитетов на фабриках, введение цензуры в армейскую печать. Верховная власть должна была перейти к Совету народной обороны, в который бы вошли сам Корнилов, Керенский, А. В. Колчак, Б. В. Савинков и другие.
Всероссийское Учредительное собрание предполагалось созвать либо после окончания войны, либо же – созвать его и распустить в случае несогласия с решениями, принятыми верхушкой военных диктаторов».

На Государственном совещании 12-15 августа в Москве Корнилов вступил в конфликт с Керенским. Керенский с большой неохотой согласился на дальнейшее его участие в совещании, поставив условием, чтобы Корнилов говорил о чисто военных вопросах.

Главкомверхом Корнилов оказался бездарным или, как тогда выражались, неудачником. 21 августа (3 сентября) германские войска взяли Ригу; заградительные отряды Корнилова не только не помогали, но и усиливали ожесточение солдат против офицеров. Ещё немного и его должны были послать в позорную отставку. И тут, когда казалось все потерянно, «героический» генерал, главными подвигами которого были его плен и арест царской семьи, получает возможность под предлогом защиты столицы России от наступающих немцев совершить государственный переворот.

Государственный переворот

В связи с наступлением немцев произошло перебазирование Ставки Корнилова на территорию Петроградского военного округа. Возросла реальная возможность наступления военной диктатуры.

Современная русская официальная версия дает такое видение событий:

25-26 августа в Ставке Корнилова царило ощущение, что переворот развивается безо всяких препятствий – даже чересчур, подозрительно гладко. Обсуждались варианты устройства власти. Выдвигался проект директории в составе Корнилова, Савинкова и Филоненко (эсер, помощник и доверенное лицо Савинкова). Другой проект предполагал создание коалиционного правительства т. н. «Совета народной обороны». В него предполагалось ввести адмирала А. В. Колчака (управляющий морским министерством), Г. В. Плеханова (министр труда), А. И. Путилова (министр финансов), С. Н. Третьякова (министр торговли и промышленности), И. Г. Церетели (министр почт и телеграфов), а также Савинкова (военный министр) и Филоненко (министр иностранных дел). Предполагалось даже введение в кабинет «бабушки русской революции» Е. К. Брешко-Брешковской. Председателем «Совета» должен был стать Корнилов, его заместителем – Керенский. На обсуждениях в Ставке говорилось также о директории в составе Керенского – Корнилова – Савинкова в качестве высшего органа управления страной до Учредительного собрания. Одновременно, уже без согласования с правительством, в Ставке был заготовлен проект приказа о введении в Петрограде осадного положения (комендантский час, цензура, запрет митингов и демонстраций, разоружение частей гарнизона, оказывающих сопротивление, военно-полевые суды). В то же время Союз офицеров с ведома Корнилова предполагал силами мобильных офицерско-юнкерских отрядов провести ликвидацию Совета и арест большевиков в Петрограде, поставив, таким образом, Керенского перед фактом.

Кто стоял за Корниловым? Прежде всего, Борис Савинков, как сказано выше. Еще, будучи комиссаром Временного правительства, он подружился с Корниловым (воспоминания Брусилова).

Председатель Учредительного собрания Виктор Чернов так описывает Савинкова того времени:

«Некогда выдающийся революционер, создатель террористической Боевой организации партии социалистов-революционеров, сейчас Савинков был внутренне пуст. Он потерял веру в людей, смотрел на них сверху вниз и враждебно относился к бывшим друзьям, которые подозревали его в склонности к авантюризму. Обладавший ослепительными талантами и еще более ослепительными недостатками, дерзкий, самоуверенный, беспокойный, молчаливый, но иногда склонный к высокопарному красноречию и трагической экзальтации, он переоценивал свои силы и верил, что на горизонте революции его звезда будет сиять ярче всех остальных. Во время войны этот потенциальный цареубийца, бывший социал-демократ, позже социалист-революционер, заигрывавший с индивидуалистическим анархизмом, поразил своих бывших друзей заявлением, что в военное время каждый шаг против царизма или капитализма является преступлением против отечества. Ближайшие помощники Савинкова повернулись к нему спиной, и он отплатил им той же монетой; некоторые продолжали хранить ему верность, но он сам с презрением оттолкнул их. Воинственность, развившаяся в нем за годы террористических партизанских действий, незаметно переросла в страсть к войне как к таковой, в неестественную, нездоровую, «апокалипсическую» страсть. Он не имел четкой политической программы и жил только отрицанием. Старые друзья, к которым он питал враждебность ренегата, с головой погрузились в работу Советов; лейтмотивом политики Савинкова стало стремление освободить правительство от влияния Советов и, конечно, партий, потому что в собственной партии Савинков чувствовал себя отверженным…

…Ему был нужен генерал, не слишком искушенный в общественных делах, требующий политического руководства, но способный не моргнув глазом отдать приказ «Товсь! Пли!» независимо от того, сколько людей перед ним стоит и что это за люди. Внезапно Савинков открыл Корнилова; более подходящий инструмент нельзя было себе представить. Так аббат Сийес когда-то надеялся руководить молодым Наполеоном Бонапартом».

Но Савинков ни имел ни денег, ни политической партии, которая бы за ним стояла. То и другое имели казнокрады разбогатевшие на военных поставках. Недавно оттесненные от верховной власти, они, тем не менее, сохранили своих представителей в правительстве России, их партия – партия кадетов – была сплоченна и жаждала реванша.

«Во время пребывания в австрийском плену Корнилов часто выражал желание «вздернуть всех этих Милюковых», а сейчас был вынужден помогать этим «висельникам» против еще худших – лидеров Совета. Вся Россия полевела, и Корнилов полевел до уровня Милюкова и Гучкова». (Председатель Учредительного собрания Виктор Чернов).

9 августа Корнилову была, послана телеграмма, подписанная Родзянко: «Совещание общественных деятелей приветствует Вас, Верховного вождя Русской армии. Совещание заявляет, что всякие покушения на подрыв Вашего авторитета в армии и России считает преступными и присоединяет свой голос к голосу офицеров, георгиевских кавалеров и казаков. В грозный час тяжелого испытания вся мыслящая Россия смотрит на вас с надеждой и верой. Да поможет Вам Бог в вашем великом подвиге на воссоздание могучей армии и спасение России».

Антон Иванович Деникин в «Очерках русской смуты» пишет:
«В Москве, в день приезда на государственное совещание Корнилов был встречен овациями. Офицеры понесли его на руках к автомобилю. Родичев на вокзале в своем горячем обращении к Корнилову говорил:
 – Вы теперь символ нашего единства. На вере в вас мы сходимся все, вся Москва. И верим, что во главе обновленной русской армии вы поведете Русь к торжеству над врагом и что клич – да здравствует генерал Корнилов! – теперь клич надежды – сделается возгласом народного торжества.
И закончил:
 – Спасите Россию, и благодарный народ увенчает вас…

Морозова упала перед ним на колени».

П. Н. Милюков от лица общественных деятелей кадетского направления сделал заявление о том, что они сердечно сочувствуют намерениям Ставки остановить разруху и разогнать совдеп.

Считается, что важную роль сыграло проведенное на квартире у московского городского комиссара, члена ЦК кадетской партии Н. М. Кишкина по инициативе М. В. Родзянко частное совещание членов партий кадетов и октябристов и бывших членов Комитета Государственной Думы П. Н. Милюкова, В. А. Маклакова, И. Шингарева, С. И. Шидловского, Н. В. Савича. Представитель Ставки полковник Роженко сообщил о назревающем конфликте между Корниловым и Керенским, возможным выдвижении на Петроград кавалерийских частей «для ликвидации попытки большевистского переворота», разгоне Совета и Временного правительства и передачи власти Думе.

Антон Иванович Деникин в «Очерках русской смуты» приводит мнение представителя офицерского союза:

«…русские общественные круги, в частности кадеты, обещали нам свою полную поддержку. Мы были у Милюкова и Рябушинского. И та, и другая группы обещали поддержку у союзников, в правительстве, печати и деньгами».

А кто поддерживал Керенского? Керенского поддерживал Ленин. И? И Корнилов проиграл. Его арестовали, и вместе с другими генералами посадили в Быховскую тюрьму, где была составлена так называемая «Корниловская программа».

1) Установление правительственной власти, совершенно независимой от всяких безответственных организаций – впредь до Учредительного собрания.

2) Установление на местах органов власти и суда, независимых от самочинных организаций.

3) Война в полном единении с союзниками до заключения скорейшего мира, обеспечивающего достояние и жизненные интересы России.

4) Создание боеспособной армии и организованного тыла – без политики, без вмешательства комитетов и комиссаров и с твердой дисциплиной.

5) Обеспечение жизнедеятельности страны и армии путём упорядочения транспорта и восстановления продуктивности работы фабрик и заводов; упорядочение продовольственного дела, с привлечением к нему кооперативов и торгового аппарата, регулируемых правительством.

6) Разрешение основных государственных, национальных и социальных вопросов откладывается до Учредительного Собрания.

Современные русские политики и историки превозносят Корнилова, но его современники думали о нем иначе.

Из дела генерала Л.Г. Корнилова:

«Из всех его воззваний видно, что он хотел взять всю власть в свои руки в форме диктатуры. Мнение большинства было то, что он намерен ввести политический строй по образцу французской республики, который членами Бюро по охране революции признается неудовлетворительным как строй буржуазный, меньшинство полагало даже, что он может вернуться к самодержавию, опираясь на те круги, среди которых теперь обнаружен контрреволюционный заговор. Осуществить свое намерение ген. Корнилов хотел, безусловно, путем вооруженного восстания».

Государственный переворот Корнилова провалился, но Александр Керенский воспользовался ситуацией, и 1 (14) сентября 1917 года совершил государственный переворот и объявил Россию республикой. Российская империя, которая была третьим по площади из когда-либо существовавших государств, после Британской и Монгольской империй, оказалась уничтожена одним росчерком пера.