АЙ ДА ПУШКИН! АЙ ДА СУКИН СЫН!

«Поздравляю тебя, моя радость, с романтическою трагедиею, в ней же первая персона Борис Годунов! Трагедия моя кончена; я перечел ее вслух, один, и бил в ладоши, и кричал, ай да Пушкин! ай да сукин сын!» Из письма А. С. Пушкина (1799-1837) к своему другу – поэту Петру Вяземскому (около 7 ноября 1825 г.).

Александр Сергеевич Пушкин – поэт золотого века русской поэзии. Официальный символ Российской империи, СССР и современной России.

«Пушкин – наше всё»

Несмотря на официальную версию идеологов КПСС, пытавшихся представить Пушкина как борца с самодержавием в российской империи, к нему относились восторженно.

В 1832 году, за 5 лет до гибели поэта, близко его знавший писатель и драматург Николай Васильевич Гоголь в статье «Несколько слов о Пушкине» пишет: «При имени Пушкина тотчас осеняет мысль о русском национальном поэте. В самом деле, никто из поэтов наших не выше его и не может более назваться национальным; это право решительно принадлежит ему. Пушкин есть явление чрезвычайное и, может быть, единственное явление русского духа: это русский человек в его развитии, в каком он, может быть, явится чрез двести лет. В нём русская природа, русская душа, русский язык, русский характер отразились в такой чистоте, в такой очищенной красоте, в какой отражается ландшафт на выпуклой поверхности оптического стекла».

Со времени написания Гоголем статьи прошло 182 года.

В 1859 Аполлон Александрович Григорьев литературный и театральный критик в статье «Взгляд на русскую литературу со смерти Пушкина» пишет: «Лучшее, что было сказано о Пушкине в последнее время, сказалось в статьях Дружинина, но и Дружинин взглянул на Пушкина только как на нашего эстетического воспитателя . (Дружинин Александр Васильевич (1824-1864) – писатель, критик, автор двух статей о Пушкине под общим названием «А. С. Пушкин и последнее издание его сочинений» (1855), опубликованных в двух номерах (№ 3, 4) журнала «Библиотека для чтения» – прим. ред.).

А Пушкин – наше всё: Пушкин представитель всего нашего душевного, особенного, такого, что останется нашим душевным, особенным после всех столкновений с чужими, с другими мирами. Пушкин – пока единственный полный очерк нашей народной личности, самородок, принимавший в себя, при всевозможных столкновениях с другими особенностями и организмами, – все то, что принять следует, отстранивший все, что отстранить следует, полный и цельный, но еще не красками, а только контурами набросанный образ народной нашей сущности, – образ, который мы долго еще будем оттенять красками. Сфера душевных сочувствий Пушкина не исключает ничего до него бывшего и ничего, что после него было и будет правильного и органически – нашего. […]

Вообще же не только в мире художественных, но и в мире общественных и нравственных наших сочувствий – Пушкин есть первый и полный представитель нашей физиономии».

Можно привести ещё ряд цитат о Пушкине, хотя бы того же Виссариона Белинского, но весь смысл их сводится к одному: А.С. Пушкин – был официальным поэтом российской Империи.

В советское время А.С. Пушкин в период культа личности стал официальным поэтом СССР. Его славословили так, что сатирик Даниил Хармс в заметке «О Пушкине» в 1936 году написал:

«Трудно сказать что-нибудь о Пушкине тому, кто ничего о нем не знает. Пушкин – великий поэт. Наполеон менее велик, чем Пушкин.

И Бисмарк по сравнению с Пушкиным ничто. И Александр I и II, и III просто пузыри по сравнению с Пушкиным. Да и все люди по сравнению с Пушкиным пузыри, только по сравнению с Гоголем Пушкин сам пузырь.

А потому вместо того, чтобы писать о Пушкине, я лучше напишу вам о Гоголе.

Хотя Гоголь так велик, что о нем и писать-то ничего нельзя, поэтому я буду все-таки писать о Пушкине.

Но после Гоголя писать о Пушкине как-то обидно. А о Гоголе писать нельзя. Поэтому я уж лучше ни о ком ничего не напишу».

А вот что сказал о Пушкине в 2010 году академик Д.С. Лихачев:

«Все то, что связано с Пушкиным, является для человека родным. Почему так? Я думаю, что это можно довольно просто объяснить.

Пушкин в своей поэзии задевает самые тонкие, самые душевные черты. В его собственной и в вашей мысли происходит как бы созвучное, совместное звучание. Человек откликается на поэзию Пушкина.

Она вечна. В последнее время в исторической науке наметилось стремление показать разницу между веками, столетиями, эпохами. Но гораздо больше сохраняется стабильного, общего, которое остается всегда. Это общее – общечеловеческое.

Вот так же, как мы помогаем своим родным, мы помогаем родному Пушкину.

Родному и хорошему; потому что при всех его фривольностях он все-таки наш. И мы счастливы, что у нас есть поэт, который задевает наши душевные свойства, наши душевные качества. Так же, как, скажем, Шевченко у украинцев, – может быть, даже больше. Так же, как Низами. Так же, как Диккенс.

Но вернемся к Пушкину. Устойчивое словосочетание – «Мой Пушкин», мне кажется, очень хорошее. Близкий, дорогой…

Ведь Пушкин очень многоцветен, разнообразен. Посмотрите даже внешне – он охватил все жанры, все эпохи, все культуры: и восточную, и испанскую, и французскую. Поэтому он может охватить и всех людей в какой-то мере, быть причастным к внутреннему миру того или иного человека. «Мой Пушкин»…

Их Пушкин

Пушкин родился 26 мая (6 июня) 1799 г. в Москве. В метрической книге церкви Богоявления в Елохове (сейчас на её месте находится Богоявленский собор в Елохове) на дату 8 июня 1799 г., есть об этом запись: «Мая 27. Во дворе коллежского регистратора Ивана Васильева Скварцова у жильца его Моёра Сергия Львовича Пушкина родился сын Александр. Крещён июня 8 дня. Восприемник граф Артемий Иванович Воронцов, кума мать означенного Сергия Пушкина вдова Ольга Васильевна Пушкина». О родословной Пушкина написано немало, но, тем не менее, хочется упомянуть, что баловался стихами и отец Пушкина Сергей Львович Пушкин, и брат отца Василий Львович Пушкин (1766-1830), был известным поэтом круга Карамзина.

«Не знаю, что выйдет из моего старшего внука. Мальчик умён и охотник до книжек, а учится плохо, редко когда урок свой сдаст порядком; то его не расшевелишь, не прогонишь играть с детьми, то вдруг так развернётся и расходится, что ничем его не уймёшь: из одной крайности в другую бросается, нет у него середины» – писала бабушка поэта Мария Алексеевна, к которой маленького Пушкина отправляли гостить на лето. Но, не смотря на плохую учебу, возможно благодаря связям родственников в 1811 году Пушкина удается пристроить в привилегированное учебное заведение – Царскосельский Лицей.

8 января 1815 в Царскосельском лицее на экзаменах присутствовал сочинитель од прославляющих власть Гавриил Державин. Все экзаменуемые старались льстить старику, но превзошел всех Пушкин, читая «Воспоминания в Царском Селе». «Я прочел мои «Воспоминания в Царском Селе», – вспоминал Александр Сергеевич, – стоя в двух шагах от Державина. Я не в силах описать состояния души моей: когда дошел я до стиха, где упоминаю имя Державина, голос мой отроческий зазвенел, а сердце забилось».

«Державин и Петров героям песнь бряцали
Струнами громкозвучных лир».

«Я не умер. Вот кто заменит Державина!» – со слезами на глазах, вспоминали очевидцы, Гавриил Державин поцеловал Пушкина и положил руку на кудрявую его голову.

В архиве Державина на память потомкам сохранился автограф «Воспоминаний в Царском Селе», поднесенный ему Пушкиным. Пушкин до конца жизни не допускал, чтобы при нем о Державине отзывались непочтительно. Однако в переписке с Дельвигом в июне 1825 года признался: «Перечел я Державина всего, и вот мое окончательное мнение: этот чудак не знал ни русской грамоты, ни духа русского языка, – он не имел понятия ни о слоге, ни о гармонии – ни даже о правилах стихосложения. Вот почему он и должен бесить всякое разборчивое ухо… Читая его, кажется, читаешь дурной, вольный перевод с какого-то чудесного подлинника… У Державина должно сохранить будет од восемь, да несколько отрывков, а прочее сжечь».

Пушкин – сотрудник МИДа

В 1817 году 18 лет от роду Пушкин окончит свое образование и больше никогда и нигде учиться не будет. Выпустят его в чине 10 класса – коллежский секретарь. К слову большинство выпускников первого выпуска лицея, включая Горчакова и Кюхельбекера, получили при окончании лицея чин 9-го класса – титулярный советник. Горчаков дослужится до 1-го класса и станет канцлером России. Кюхельбекер ослепнет и умрет в ссылке.

Пушкин, Горчаков и Кюхельбекер, как и многие другие выпускники лицея, в 1817 году получили распределение в министерство иностранных дел. Кем? Дипломатами или шпионами – вопрос риторический. Да и кто сможет провести четкую грань, где заканчивается дипломатия, а начинается шпионаж, особенно в России. Кюхельбекер, вырвавшись из России в Германию, прославился своими антимонархическими выступлениями. По представлению российского посольства разговорчивого Кюхельбекера отзывают в Россию, и он становится не выездным.

В декабре 1817 года Пушкин пишет «Оду вольности», в которой есть такие строки:

Тираны мира! Трепещите!
А вы, мужайтесь и внемлите,
Восстаньте, падшие рабы!
Увы! Куда ни брошу взор –
Везде бичи, везде желёзы,
Законов гибельный позор,
Неволи немощные слёзы;
Везде неправедная Власть
В сгущённой мгле предрассуждений
Воссела – Рабства грозный Гений
И Славы роковая страсть.

Юношеское стихотворение явно написано под влиянием одноименного произведения Радищева

«О вольность, вольность, дар бесценный!

Позволь, чтоб раб тебя воспел.

Исполни сердце твоим жаром,

В нем сильных мышц твоих ударом

Во свет рабства тьму претвори,

Да Брут и Телль еще проснутся,

Седяй во власти да смятутся

От гласа твоего цари».

Не смотря на все потуги историков-коммунистов никакого влияния на судьбу поэта эта пушкинская ода не получила, но возможно после неё Пушкин попадает в поле зрения российских спецслужб.

«Пушкина надобно сослать в Сибирь: он наводнил Россию возмутительными стихами; вся молодежь наизусть их читает», – считается, что говорил Александр I в 1820 г.

Провинился поэт из МИДа рядом эпиграмм. Одно из приписываемых Пушкину четверостиший звучало так:

Мы добрых граждан позабавим

И у позорного столпа
Кишкой последнего попа
Последнего царя удавим.

Как сообщают знакомые Пушкину декабристы, в апреле 1820 г. он был вызван к петербургскому генерал-губернатору гр. М. А. Милорадовичу для допроса.

«Граф! Все мои стихи сожжены! У меня ничего не найдется на квартире, но если вам угодно, все найдется здесь (указал пальцем на свой лоб). Прикажите подать бумаги, я напишу все, что когда-либо написано мною (разумеется, кроме печатного) с отметкою, что мое, и что разошлось под моим именем». «Подали бумаги, – рассказывает мемуарист, – Пушкин сел и писал, писал… и написал целую тетрадь» – писал Федор Николаевич Глинка в «Письмах русского офицера». Подобное воспоминание есть и у Пущина.

Действительно многие стихи, которые он не писал, приписывали Пушкину. Тот же Николай Васильевич Гоголь в упоминавшейся выше статье «Несколько слов о Пушкине» пишет: «Его имя уже имело в себе что-то электрическое, и стоило только кому-нибудь из досужих марателей выставить его на своем творении, уже оно расходилось повсюду».

Исследователь Н. О. Лернер, писавший об авторстве возмутившего царя четверостишья писал: «Оно сочинено, вероятно, в самом начале XIX века, и со временем юный “либералист” Пушкин лишь читал его так же, как читала вся передовая русская молодежь. Подобными проявлениями французского остроумия и темперамента питалось ее оппозиционное настроение».

Что это было – наезд Милорадовича на молодого поэта или тщательно разработанная Российскими спецслужбами легенда прикрытия – сказать трудно. Сам Милорадович, герой войны 1812 года будет застрелен на сенатской площади декабристом Каховским.

В мае 1820 юный Пушкин вместо обещанной царем ссылки в Сибирь получает назначение в Кишинев – в главный город аннексированной Россией у княжества Молдова Бессарабии. Ни царь, ни Милорадович, ни другие официальные лица ещё не извещены Аполлоном Григорьевым, что «Пушкин – наше всё». Тем не мене нас всегда уверяли, что Кишинев – это ссылка. Странная какая-то ссылка. Вместо Кишинева он отправляется путешествовать сначала на Кавказ, где и тогда шли боевые действия против местного населения и особенно против чеченцев. Затем он путешествует в аннексированный Россией Крым.

Из письма брату Льву от 16 августа 1820 года: «Из Керчи приехали мы в Кафу, остановились у Броневского, человека почтенного по непорочной службе и по бедности. Теперь он под судом… Он не умный человек, но имеет большие сведения об Крыме. Стороне важной и запущенной».

После Крыма, погостив в Каменке, через год после допроса у Милорадовича он прибывает в Кишинёв.

В Кишинёве Пушкин вступает в масонскую ложу «Овидий». Кишинев того времени был российским центром подготовки восстаний в Оттоманской империи. Не надо забывать об извечной российской мечте «водрузить крест над святой Софией» в Стамбуле. Для турецких спецслужб тут тоже было чем заняться. Здесь вместе с Пушкиным оказывается будущий предводитель декабристов Павел Пестель, и сокурсник Пушкина по лицею – будущий декабрист Иван Пущин.

Вот так описывает Кишинев того времени П.К Губер в книге «Дон-Жуанский список А.С. Пушкина»:

«На ряду с молдаванами – русскими подданными, а также офицерами и чиновниками, наехавшими из России, к кишиневскому обществу принадлежали многочисленные беженцы румынского и греческого происхождения. Восстание этеристов против турецкого владычества уже началось. Ответом послужила резня христиан по всей Турции. Богатые константинопольские фанариоты и знатные землевладельцы из зарубежной Молдавии с чадами и домочадцами спасались в Россию. Многие из них устроились в Кишиневе».

Из дневникаА.С. Пушкина за 1821 год:

«2 апреля. Вечер провел у Н. G. – прелестная гречанка. Говорили об А. Ипсиланти; между пятью греками я один говорил как грек: все отчаивались в успехе предприятия этерии. Я твердо уверен, что Греция восторжествует, а 25 000 000 турков оставят цветущую страну Эллады законным наследникам Гомера и Фемистокла.

9 апреля, утро провел с Пестелем; умный человек во всем смысле этого слова. Мы с ним имели разговор метафизический, политический, нравственный и проч. Он один из самых оригинальных умов, которых я знаю…

9 мая. Вот уже ровно год, как я оставил Петербург. Третьего дня писал я к князю Ипсиланти, с молодым французом, который отправляется в греческое войско.

26 мая. После обеда приехали ко мне Пущин, Алексеев и Пестель – потом был я в здешнем остроге».

Кем был Пушкин в Кишиневе, «опасным бунтовщиком», как учили в советской школе или «верным сыном отечества» задача которого – вербовка агентов и выявление неблагонадежных – сказать и сейчас не просто.

Пушкин ведет себя на публике провокационно. Вовсю ругает самодержавие.

В «наказание» за это его переводят в Одессу в канцелярию новороссийского и бессарабского генерал-губернатора Михаила Семёновича Воронцова. Пушкин начинает интриговать против своего начальства, ведет себя нагло, по-хамски. Сочиняет оскорбительные клеветнические эпиграммы на Воронцова. Вот одна из них, написанная в 1824.

Полу-милорд, полу-купец,
Полу-мудрец, полу-невежда,
Полу-подлец, но есть надежда,
Что будет полным наконец.

Эта эпиграмма показывает «их всё» как самовлюбленного хама. Из Одессы и со службы зарвавшегося выскочку убирают. Пока скандал не утих, Пушкин скрывается в селе Михайловском под присмотром няни Арины Родионовны. Никто из приличных людей не хочет с ним знаться. Правда есть сведения, что двое товарищей по лицею Иван Пущин и Антон Дельвиг все-таки навестили поэта-хулигана.

Поэт и царь

После смерти императора Александра Первого произошла попытка дворцового переворота, вошедшее в историю под названием «восстания декабристов». Заговорщиков-аристократов арестовали и судили. Главарей повесили, остальных сослали. Новый царь Николай сразу предстал кровожадным, жестоким деспотом, а сама Россия оплотом мракобесия. Заговорщики получили ореол мучеников. Тут вспомнили про Пушкина.

В ночь с 3 на 4 сентября 1826 года в Михайловское прибывает нарочный от псковского губернатора Б. А. Адеркаса: Пушкин в сопровождении фельдъегеря должен явиться в Москву, где в то время находился Николай I, коронованный 22 августа.

8 сентября, сразу же после прибытия, Пушкин доставлен к императору для личной аудиенции. Поэту гарантировалось личное высочайшее покровительство и освобождение от обычной цензуры. И после этого вдруг оказалось, что Пушкин – автор не только скандальных эпиграмм, но и многих поэм и стихов. Какие из них его, а какие ему приписывались – пусть разбирают литературоведы. Тем не менее, имея покровителя императора – Пушкин быстро становится ведущим поэтом России. Ни кого уже больше не смущают его хамство и недостаток образования. Отныне конек Пушкина – зарифмованная клевета. И некому остановить хама и клеветника. Император под страхом смертной казни запретил своим подданным принимать от Пушкина вызов на дуэль. Но Дантес не был российским подданным…

Русский характер

Оговорюсь сразу – Пушкин был талантливым поэтом и многие его стихи просто великолепны. Он гордится тем, что он русский и этого его право, но по отношению к другим народам его хамство не имеет, с моей точки зрения, никакого оправдания. Вот несколько примеров:

ПИСЬМО К ВИГЕЛЮ

«Проклятый город Кишинев!
Тебя бранить язык устанет.
Когда-нибудь на грешный кров
Твоих запачканных домов
Небесный гром, конечно, грянет,
И – не найду твоих следов!
Падут, погибнут, пламенея,
И пестрый дом Варфоломея,
И лавки грязные жидов…»

СКАЗКА О МЕРТВОЙ ЦАРЕВНЕ И СЕМИ БОГАТЫРЯХ

«Братья дружною толпою

Выезжают погулять,

Серых уток пострелять,

Руку правую потешить,

Сорочина в поле спешить,

Иль башку с широких плеч

У татарина отсечь,

Или вытравить из леса

Пятигорского черкеса».

Сорочин, в данном случае – сарацин или попросту араб.

А вот описание ижорцев – жителей аннексированной Петром Первым Ингрии, на территории которой был построен Санкт-Петербург из поэмы «Медный Всадник». Пушкин называет ижорца то убогим чухонцем, то финским рыболовом, печальным пасынком природы.

Из поэмы «Цыганы» мы узнаем, что цыгане шумною толпой, не только по Бессарабии кочуют, но и зачем-то в шатрах изодранных ночуют. Вот такие глупые цыгане, шатры изодрали, чтоб в них ночевать.

ИЗ ПОЭМЫ «КАВКАЗСКИЙ ПЛЕННИК»

Этакая античеченская страшилка.

«В реке бежит гремучий вал;
В горах безмолвие ночное;
Казак усталый задремал,
Склонясь на копие стальное.
Не спи, казак: во тьме ночной
Чеченец ходит за рекой.

Казак плывет на челноке,
Влача по дну речному сети.
Казак, утонешь ты в реке,
Как тонут маленькие дети,
Купаясь жаркою порой:
Чеченец ходит за рекой.

На берегу заветных вод
Цветут богатые станицы;
Веселый пляшет хоровод.
Бегите, русские певицы,
Спешите, красные, домой:
Чеченец ходит за рекой».

В принципе каждый может найти ещё немало примеров пренебрежительного отношения русского национального поэта к представителям других народов. Также как и оскорбительных неточностей в его произведениях – граничащих с клеветой. Сальери он беспочвенно обвиняет в отравлении Моцарта, Бориса Годунова в убийстве царевича Дмитрия. Грязью он обливает борца за независимость Украины гетмана Мазепу. После трагической гибели поэта, мало кто смел ему возразить. Ведь это же Пушкин! Правда были и Нестор Кукольник, а в советское время Даниил Хармс и Андрей Синявский, но это им дорогого стоило.

Известный литературный критик 60-х годов 19-го века Дмитрий Писарев в своей работе “Пушкин и Белинский” заметил: «Пушкин пользуется своею художественною виртуозностью, как средством посвятить всю читающую Россию в печальные тайны своей внутренней пустоты, своей духовной нищеты и своего умственного бессилия».

Еще раз повторюсь – Пушкин, конечно, великий поэт. В нем, как писал Гоголь, русская природа, русская душа, русский язык, русский характер, но я его не люблю. И это мне никто не сможет запретить. Слава богу, в Америке живём.